Шеф

Произнеся эту речь, деревенский житель стремительно перелил в свой стакан полбутылки водки и осушил его одним махом.

– А живы те, кто озеро видел? – спросил у него Олег.

– Я плевать хотела на ваши долбаные озёра! – встряла Оксана. – Ты мне скажи, где мой муж!

– Я уже сказал тебе, где твой муж! Пять раз повторил.

– Он там, где и ты успел побывать, – ни к селу ни к городу брякнул дед, насадив на вилку большой кусок колбасы.

– Да, я был на этом холме. А дальше, за ним…

– Ты был на том свете.

Оксана вдруг резко встала и, сделав шаг к небольшому кожаному диванчику, растянулась на нём ничком.

– Оксанка! Тебе что, плохо? – обеспокоилась Света, пощекотав ногтями пятку подруги. Это движение, не лишённое эротизма, весьма заинтересовало Олега. Он бы не преминул блеснуть остроумием, но Оксана перехватила эту стезю. Страдальчески прижимаясь носом к диванчику, она глухо запричитала:

– Какой же ты идиот, Олег! Скажи, ты действительно это сделал? Чёртов маньяк! Ты думаешь, я найму тебе адвоката? Да чтоб ты сдох! Почему нельзя было просто его прикончить, как все нормальные люди делают? Объясни мне, что это было? Инсценировка самоубийства? Да кто поверит, что этот жлоб добровольно полез в петлю! Идиот, придурок! Ты проявил бессмысленную жестокость! Ну как ты мог так с ним поступить? Ведь я же любила его, любила! Я, если хочешь знать, от него гуляла лишь для того, чтобы он мне не надоел! Если бы у него было поменьше денег или если бы он был хоть наполовину менее жадным, у меня и мысли бы не возникло избавиться от него! Я его любила, понял? Любила!

– Понял я, понял, – участливо отозвался Олег, – чего ты так надрываешься? Все с тобою согласны, никто не спорит.

– Надо пойти, наверное, снять его, – предложила Света, – может, он ещё жив?

Олег понимающе улыбнулся. Дед замотал головой, жуя колбасу.

– Не нужно этого делать! Милиция нас потом ещё и обвиноватит – нарочно, мол, следы затоптали.

Чуть помолчав, прибавил:

– Следов там, правда, никаких нету.

– Ну всё, дед, хватит чушь городить! – снова заскулила Оксана, стиснув руками голову. – Не до этого мне сейчас!

– Нет, пусть говорит, – запротестовала Света, – мне интересно.

Оксана внезапно села. Из её глаз текли две слезинки, но прозвучавшим голосом можно было колоть дрова:

– А я не желаю слушать местный фольклор!

– Напрасно, мой ангел, – сказал Олег, – тебе как раз стоило бы послушать.

– Мне? Для чего?

– Потом всё узнаешь. Дед, говори! А я кое-что добавлю.

Оксана изобразила полное безразличие. Дед опять налил себе водки, выпил, заел салатом и начал:

– Давно уже нет того озера, как и бора вокруг него. Было озеро, и большое, но Сатана за год его вылакал, потому что ведьмы двадцать пять лет резали над ним глотки молочным детям. Был бор – засох. Теперь там болото. Знаю я три холма около него и гору за ними знаю. За той горой…

– Я не верю, что Сатана мог вылакать озеро! – перебила Света, ударив по столу кулаком. – Это невозможно!

– Это возможно, – не согласилась Оксана, – бобры плотинят ручьи, текущие к озеру, и оно высыхает.

– А Сатана здесь при чём?

– А кто такой Сатана? Ты знаешь? Я – нет. Под ним можно подразумевать что угодно! Библия ведь писалась иносказательно…

– Уймись, дура, – сказал Олег. Оксана смутилась, вспомнив, что процитировала его. Старик продолжал:

– Бог проклял то место из-за злодейств, которыми оно было осквернено, и запретил ангелам своим к нему приближаться. Поэтому нечисть прячется там от его суда. Когда Сатана тёмными ночами туда приходит, на месте топи вновь появляется бор и озеро в пелене, а за горой – церковь.

Обведя взглядом всех своих слушателей, старик негромко прибавил:

– А днём около горы той бродит могильщик.

– Могильщик? – переспросил Олег.

– Да, с лопатой! Ходит и смотрит, кого зарыть.

Окончив так свой рассказ, старик взял бутылку. Оксана, встав, вырвала её у него и крикнула:

– А ну, хватит тут нажираться!

– Одну минуту, – сказал Олег. Поднявшись, ушёл. Вернулся он раньше, чем обещал. В руке у него была фотография.

– Я тебе башку оторву! – вскричала Оксана, когда он сел и вручил ей снимок. – Ты хоть бы руки отмыл от крови моего мужа, прежде чем прикасаться к моим вещам!

– Кто на этой фотке?

– Твоё-то какое дело?

– Ответь! Пожалуйста! Кто на фотке?

– Моя подруга! Хватит косить под психа, всё равно сядешь!

– А как ты думаешь, где она сейчас может быть?

– В гробу!

Олег сел за стол.

– Ты на сто процентов в этом уверена?

– Я была на похоронах!

– Когда она умерла?

– Ты что, идиот?

– Я спрашиваю, когда она умерла? Точнее, когда повесилась?

Побледнев, Оксана тихо сказала:

– Пять лет назад.

Олег выпил водки и закурил. Его сотрапезники наблюдали за ним с тревогой.

– Пять лет назад? Я три с половиной часа назад в лесу её видел! Говорил с нею!

– В каком лесу?

– Да вот в этом самом лесу, в каком же ещё! – взорвался Олег и, выхватив у Оксаны снимок, бросил его на стол. – Чего она тут шатается? Может, скажешь?

Оксана уже ничего не могла сказать. Начнись вдруг пожар – она бы не шевельнулась.

– Ты обознался, – предположила Света, взяв фотографию.

– Как я мог обознаться? Ты посмотри на её глаза! Можно ли их спутать с другими?

– Пожалуй, нет, – согласилась Света, – ох, и глазищи! Оксанка, как её звали?

Ответа не прозвучало. Света обеспокоено помахала карточкой перед немигающими глазами подруги.

– Она меня венчаться звала, – продолжал Олег, раздавливая окурок, – когда же я объяснил ей, что у меня есть любимая, у которой одних счетов на 5 миллионов долларов, появилась церковь.

Дверь тихо скрипнула, открываясь. Сидевшие за столом застыли. Но на пороге никого не было.

– Ты, наверное, плохо её захлопнул, – сказала Света. Дед молча перекрестился. Ноздри Оксаны слегка расширились. Видя, что она готова очнуться, Олег поспешно спросил у её подруги:

– Светка, ты завтра вечером занята?

– Олег, а какая разница? – прозвучал кошачий голос Оксаны. – Скажи мне, какая разница, занята она завтра вечером или нет, если завтра вечером занят ты? Послезавтра – тоже. И все последующие лет семь!

– Я думаю, пора ехать, – сказал Олег, не отводя глаз от румяного лица Светы. Та похихикала. Безусловно, ради формальности. У Оксаны лицо также ничего особенного не выразило. Но полная пачка «Мальборо», оказавшаяся под левой её рукой, была зверски скомкана.

– Пойду гляну, где он висит, – молвил дед, поднявшись и взяв ружьё, – а вы за милицией поезжайте.

– В Москву поедем за ней, – заявил Олег. Света удивилась и задала вопрос, почему не в областной центр.

– Потому что там меня будет некому вытащить из тюрьмы. А в Москве найдутся добрые люди.

– Я уплачу им твои долги, чтобы они слишком не суетились, – пообещала Оксана. Достав затем из кармана связку ключей, она положила её на стол, – выкати машину.

Дед, между тем, покинул гостиную. Взяв ключи, Олег поспешил за ним и нагнал его возле лестницы.

– Мне с тобой поговорить надо.

Они спустились во двор. Старик присел на завалинку, положил ружьё на колени. Розовое осеннее солнышко поднялось высоко над лесом.

– Давно ты здесь обитаешь? – спросил Олег, начав отпирать гараж.

– Я родился здесь. Тогда деревенька была большая, с полста дворов.

– И что, за всю жизнь ни разу не видел кулацкой церкви над Гнилым яром?

– Если б хоть раз я её увидел, не говорил бы сейчас с тобой.

– Оксана сказала, что твой отец на неё набрёл. Это правда?

– Правда, – кивнул старик. Вынув из кармана газетный лист, он начал сворачивать самокрутку.

– Наверное, испугался? – предположил Олег, берясь за второй замок. – Мне девка со свечкой по мозгам вдарила, но я даже о ней забыл, когда полыхнула молния над оврагом!

Дед не спеша набил самокрутку крепкой махоркой и раскурил её, чиркнув спичкой. Когда он выдохнул дым, солнышко сменило розовый цвет на жёлтый.