Страница 16 из 20
– Сергей, бери свою тетрадь и делай в ней пометки. В нашей головной конторе меня озаботили новыми веяниями в противостоянии с немцами, а может и с британцами тоже.
Неустроев открыл свои записи, долго вчитывался в них, потом поглядел на Очкасова и начал говорить:
– Наше руководство считает, что Департамент полиции принятыми мерами сумел добиться разложения «Боевой организации социал-революционеров». Вместе с тем считается, что за десять лет, начиная с 1901 года, деятельность боевой организации (БО) сильно осложняла внутреннюю обстановку в Российской империи. На счету БО 263 террористических акта, из них 33 покушения на жизни генерал-губернаторов и их заместителей, покушения на 16 градоначальников, 7 адмиралов и генералов. Ими уничтожено 26 агентов Департамента полиции. Возвращаясь к событиям 1905 года, наше руководство напоминает о попытках боевиков предпринять усилия по вооружению той части народа, которая недовольна существующих государственным устройством. По чистой случайности не дошел до конечного пункта пароход «Джон Графтон», доверху забитый оружием, купленным на деньги американцев. Вмешался случай построить воздухоплавательное средство для бомбометания. Напоминают, что изобретения Сергея Ивановича Бухало все-таки нашло применение у немцев. Противник не намерен отказываться, от практики политических убийств. Готовы по образцу и подобию создавать аналогичные структуры на нелегальной основе. Противник уверен, что вооружение народа произойдет за счет военной мобилизации широких слоев.
– Не понял! Какая мобилизация? Это же война. У нас со многими мирные договоры! – взбудоражился Очкасов.
– Не нашего ума дело, так считают немцы. Пометки сделал? Учитывай в дальнейшей работе, – заключил Неустроев и послал Очкасова за чаем.
– В каморке дворника нужно делать обыск, а в доме 17 в Петровской слободе – проводить облаву, – никак не мог успокоиться Очкасов.
– Когда тебя распирает молодецкая удаль, повторяй фразу «я не в кавалерии». В нашем деле нужна осмотрительность и видение конкретного результата. По-твоему, что у нас главное?
– Главное у нас – амбар тот, который купил себе Гизингер накануне своей гибели. Моравецкий убил Гизингера из-за амбара.
– Дальше ты скажешь, что задержим Моравецкого, допросим и все узнаем.
– У нас есть чем прижать Моравецкого, – горячился Очкасов.
– Наша прижималка слабовата. Надо еще собирать, хотя бы по крупицам то, что можем собрать, или ты его пытать собираешься.
– Скажите тоже, – воспротивился Очкасов.
– Давай работать без горячки, пока обстановка здесь и в самой стране позволяет.
Поручик уговорил Аганину проводить его к амбару. Проехали на коляске мимо строения и вернулись назад. Зинаида пошла в больницу, Очкасов в свою контору. В это же время Неустроев наблюдал за дворником и сильно озадаченным вернулся на службу. Поручик, вооружившись картоном и цветными карандашами, работал над чертежом расположения амбара. Увидев, что его подопечный занят работой, Кронид Нифонтович погрузился в свои мысли. Ошибиться он не мог. Дворник – никто иной, как его бывший однокашник по Московскому пехотному юнкерскому училищу Валериан Таранов по кличке Таран. Сомнений никаких, несмотря на бороду, усы и прожитые годы. Куда денешь руки почти до самых колен, кривые ноги с повернутой левой ступней вовнутрь и, походку с подпрыгиванием, да так, что идущий вот-вот упадет ничком.
– Поеду к Мануйлову, спрошу, что нового по Аганиной, – сказал майор.
– Может вместе смотаемся? Мне тоже интересно, – поднял голову Очкасов.
– Езжай к амбару теперь один, без Аганиной, покидай, где лучше людей выставлять.
Мануйлов поведал, что за время наблюдения к дворнику занесли всего четыре мешка, весьма тяжелых.
– Теперь скажи, Андрей Каримович, как поживает твой мастер перевоплощений?
– Сегодня должен быть на своем месте. Позвать?
– Зови!
Мастер перевоплощений назвался Онуфрием, и уже первые минуты общения с ним заставили поверить в непревзойденные актерские способности. Он пересказал прощание Екатерины Громан с Зинаидой на вокзале да так, что каждую изобразил в манере говорить и жестикулировать.
– Тебе, как сотруднику полиции, нужно подойти к дворнику дома Аганиной и предъявить фотографию Очкасова. Спросить, не появлялся ли сей господин возле вверенного ему дома?
– В чем смысл затеи? – спросил ничего не понимающий Мануйлов.
– Смысл в том, чтобы попасть к дворнику в каморку и глянуть на месте мешки или нет.
– Куда они могут деться? – снова удивился Мануйлов.
– Коли окажутся на месте, значит я ошибся.
– Вдруг дворник не захочет приглашать меня к себе. С какого такого угара он вообще должен меня в гости тащить? – заговорил Онуфрий.
– Всех наших к себе водил, – уточнил Мануйлов.
– Если заартачится, уже будет подозрительно, тогда точно мешки на месте, – заключил Неустроев.
– А что, хорошая задумка, – оценил Мануйлов.
– Еще не все, – продолжил Неустроев, – коли позовет, еще одна забота будет.
– Само собой, – оживился Онуфрий.
– Может предложить чай, а может чего и покрепче. На выпивку соглашайся, да прояви тягу к сему. Нальет хорошо, так и пьяненьким притворись. Но лишнего не болтай, на судьбу свою пожалуйся и более ничего. Если верно думаю, то дворник – бестия хитрая. После твоего ухода станет все прокручивать и оценивать, как ты себя вел, нет ли фальши.
– Коли предложит знакомство продолжить, позовет приходить на другой день или еще чего? – предположил Онуфрий.
– Не соглашайся, покажи лишь одно – тягу к выпивке.
– Когда идти? – азарт горел в глазах парня.
– Прямо сейчас и двигай. Вот тебе на извозчика. Жетон департамента у тебя с собой?
– С собой. Разрешите выполнять?
– Иди с Богом, мы с Андреем Каримовичем тебя дождемся.
Онуфрий выскочил из пролетки и с сосредоточенным видом подошел к дворнику, велел тому сделать перерыв в работе.
– Ты кто таков, чтобы мне указания давать? Не часто слышу подобное. В основном с меня работу требуют.
– Департамент полиции, – шепотом сказал Онуфрий и предъявил жетон, за ним достал фотографию:
– Вот, любезный, взгляни. Гляди внимательно. Появлялся этот тип в твоих владениях? Сказывай, как на духу и не вздумай лукавить!
– Был, голубчик мой ненаглядный, был. Даже не был, а бывает! Скажу так, посещает нашу жительницу госпожу Аганину, фельдшерицу из городской больницы.
– Он ей родственник или полюбовник? С кем живет Аганина? Одна, с мужем, родителями, с детьми?
– Ты меня засыпал вопросами. Пойдем вначале ко мне, чайку попьем. Не для улицы разговор, дома тебе все и поведаю.
– Времени у меня мало, сам понимаешь, служба. Но коли разговор важный, пойдем.
От двери три ступени вниз, дворник предупредил загодя. Одно окно под самым потолком, помещеньице маленькое, сажень на сажень. Кушетка в одно место, столик или тумбочка похоже и то и другой одновременно. Один табурет и сундук в углу. Вдвоем не разминуться. Под потолком лампочка, у двери выключатель.
– Меньше, чем тюремная камера, – заметил Онуфрий и сел на единственный табурет.
Блокнот и карандаш выложил на стол.
– Давай, старый, колись, – начал Онуфрий, – как тебя величать?
– Зови Егорыч, а к тебе как обращаться?
– Онуфрий. Сказывай, что ведомо, важна каждая мелочь.
– Начну с той, коею он посещает. Зинку Аганину в дом привел ее муж – инженер немецкого происхождения, Гизингер фамилия, звали Альфред.
– И куда он делся?
– Убили. Поехал в столицу и не вернулся.
– За что убили?
– Никто не знает. Зинку вызвали в полицию. Она привезла тело, похоронила мужа на городском кладбище.
– Может наш тип постарался? Поди быстро появился после гибели немца?
– Врать не буду, ибо так сказать не могу. Не ночует. Сперва думал, что из ваших. Видишь, выходит ошибся. Тогда он из благородных воров, из тех, кто убивает с большими извинениями. Вы-то в чем его подозреваете?