Летняя паутина

— Гляди же! — тонким пальцем Наташа указала Лизавете на несчастную, отчаянно бьющуюся в паутине бабочку. — И ты точно так же, как эта бабочка будешь опутана сетями этого брака!

— Освободи ее, раз уж меня освободить не получится, — вздохнула Лизавета.

Подойдя к зеленому кусту, Наташа осторожно взяла бабочку за крылья и отпустила ее на волю. Взмахнув пестрыми крыльями, она взмыла ввысь и исчезла из вида в далекой синеве.

— Я так улететь не могу, — Лизавета грустно улыбнулась.

— Расскажи же мне все как есть! — Нахмурившись, потребовала Наташа. — Потому что сейчас, мне так кажется, я не понимаю решительно ничего из того, что здесь происходит, право же. А ты молчишь и льешь слезы. Неужто я тебе не друг? Ей богу, я обижусь.

— Мне слишком стыдно, — опустила глаза Лизавета.

— Как ты можешь говорить такое мне? — С укором взглянула на нее Наташа. — Разве ж мы всем не делились друг с другом с самого детства? Да разве же я тебя не пойму? Зачем ты выходишь за казака? Ты влюбилась?

— Я выхожу замуж, для того чтобы сохранить честь нашей семьи, чтобы смыть свой позор. — Горько усмехнулась Лизавета.

— Позор? Но право же, на дворе уже двадцатый век! А женщины до сих пор должны принимать позор лишь на себя?! — В возмущении воскликнула Наташа. — Многие в городах нынче свободно встречаются.

— Батюшка приказал мне идти за Митю. — Лизавета нервно теребила в руках подаренный Наташей шелковый платок, чувствовала, как потеют ладони.

— Сергей Платонович сошел с ума! Отдать тебя замуж за казака! Это неслыханно, как ему не жаль единственной дочери? Твоя жизнь будет загублена ради того, что мужчины называют честью?

— Ничего… Они люди зажиточные, у них есть работники, я не пропаду. Кажется, Митя действительно любит меня. — Лизавета вспомнила взгляд кошачьих глаз Мити и улыбнулась про себя.

Ей хотелось верить, что он и впрямь любит ее по-настоящему, что она не являлась для него лишь объектом мимолетной забавы и женится он на ней не из страха быть обвиненным в надругательстве, не из чувства вины, а по любви.

— Но ведь не в том дело, дружочек, — погладила ее по руке Наташа. — Ты же учиться хотела. В Москву ехать. О чем тебе говорить с необразованным казаком? Разве ж у вас есть с ним общие интересы? Что за брак, когда супруги не понимают друг друга?

— Я должна стать его женой. Такова моя доля.

— А может быть он… — внезапная страшная догадка озарила разум Наташи. — Господи… Не применял ли он силу? Они ведь народ дикий. Если он силу применил, так ты и вовсе ни в чем не виновата!

— Я виновата. Я сама с ним ушла ранним утром. — Лизавета все же решилась рассказать ей о том, как было дело. Все, с самого начала.

Выслушав этот рассказ, Наташа не смогла сдержать слез. Как же жесток этот мир, если принужденную силой девушку неволят стать женой своего мучителя!

— Сергей Платонович должен был пойти к атаману, к уряднику, куда угодно! Писать жалобы, привлечь негодяя к ответу, но не обрекать тебя на этот брак, — всхлипнула она.

— У нас, у купцов — по другому. Батюшка сраму не хочет, позора боится. Я просила отпустить меня учиться, отказал. Не плачь, Наташенька, — подойдя к рыдающей Наташе, Лизавета обняла ее, погладила по голове. — Даст Бог, все образуется. Митя ведь глянулся мне. И сам он говорил, что жалеть и кохать меня будет.

— Господи, что же это я? — Будто очнувшись, Наташа вытерла платком свои слезы. — Я тебя утешать должна, а не ты меня.

— Ничего, я уже не плачу, — улыбнулась Лизавета. — От судьбы, видно не уйти.

— Вот, матушка перед смертью просила отдать тебе в день свадьбы, — подавив печальный вздох, Сергей Платонович застегнул на тонкой длинной шее Лизаветы замочек жемчужных бус.

— Что бы нынче сказала матушка, узнав за кого я иду? — Краешком губ улыбнулась она.

— А что бы она сказала, узнав, что ночами одна с казаками по Дону шляешься?! — вспылил Сергей Платонович, но тут же одернул себя и крепко обняв дочь, прижал ее к груди. — Видит Бог, не такого мужа я желал тебе, но да делать нечего. Будь счастлива, дочка, может быть Господь тебя и помилует.

Поцеловав его руку, Лизавета взглянула на себя в зеркало. В белом, струящемся атласном платье, с длинной фатой на голове она выглядела обворожительно. В глазах уж более не было прежних слез, на щеках нежно-розовыми пятнами играл легкий румянец, золотисто-медные волосы были распущены и волнами ниспадали на спину.

Она не собиралась заплетать никаких кос. Пусть знают, кого принимают в семью. Елизавета Мохова не крестьянка и не казачка, на своей свадьбе она будет выглядеть так, как сама того пожелает.

— Наташка-то твоя все с глазами на мокром месте ходит, все платочек свой к ним прижимает. Дворяночка нежная, — беззлобно усмехнулся Сергей Платонович.

— Ей меня жаль. Она полагает, что Митя мне не пара, — спокойно ответила Лизавета.

— Не пара, чего уж там, — пробормотал он. — Господи! Глянется он тебе хоть, Лизонька?

— Да, батюшка, — улыбнулась она. — Иначе не пошла бы я с ним. Знаете… я ведь сама просила его взять меня порыбалить.

— Допросилась, — устало махнул рукой Сергей Платонович.

— Ты надушись посильнее, Лизетт. — Серьезно оглядывая Лизавету, Наташа взяла флакон новых, привезенных из Ростова духов и принялась тщательно надушивать ее, распространяя по спальне сладкий цветочный аромат.

— Ну хватит, Натали. Задохнутся ведь от моих духов, — рассмеялась Лизавета.

— Как бы тебе там самой не задохнуться, — нахмурилась Наташа. — Духи хотя бы запах их пота перебьют.

— Строга ты больно. Казаки — люди работящие, незачем им это в вину вменять, — невольно, ее сердце наполнилось нежностью при мысли о Мите, о будущей жизни с ним.

Лизавета чувствовала, как постепенно уходит страх, еще недавно железными тисками сковывавший сердце. Митя казался ей влюбленным и ласковым. Кто знает, быть может Господь действительно помилует ее, и ее жизнь в семье мужа будет счастливой.

Глядя на венчальные свечи, Наташа поднесла платок к полным слез глазам. Ей казалось, что ее бедную подругу приносят в жертву ради весьма туманного и расплывчатого понятия о чести. Утешало лишь то, что сама Лизетт, казалось, смирилась со своей участью, да и жених был ей по сердцу.

После венчания все поехали праздновать в дом жениха. Коршуновы жили в большом, богатом курене с крашеной медянкой крышей. Он показался Наташе не меньше дома Сергея Платоновича, вдобавок, к нему прилегал огромный цветущий сад. Возможно, Лизетт будет здесь не так уж плохо?

Сидя за праздничным столом Лизавета не ощущала голода, что не могло не радовать, ведь жениху с невестой объедаться и напиваться было не положено. Свадьба — веселье прежде всего гостям, а не молодоженам. Она с легкой улыбкой наблюдала за разгорячившимися от хмельных напитков и танцев станичниками. Танцевали «казачок», «барыню», «хлопушу» в четыре пары наподобие кадрили. Противостоящие пары сходились, расходились и кружились, переменяя дам. Раз уж им весело, то и она не станет вновь предаваться тревоге и грусти. Красное терпкое вино Лизавета все же пригубила:

— За наше будущее. — Поймав влюбленный взгляд Мити, тихо сказала она.

— Любушка моя, — ласково улыбнувшись, Митя коротко поцеловал ее в губы. — Поешь трошки.

— Нет, — улыбнулась в ответ Лизавета. — Не хочу.

Она и впрямь не желала есть, а как ни стыдно было в этом признаться, хотела остаться с Митей наедине, целовать его сочные горячие губы, гладить блестящие золотистые волосы, вдыхать запах его кожи.

— Лизушка, жыланащка моя, жана моя… Дюже люблю тебя. — Митя покрывал поцелуями податливое тело Лизаветы — грудь, бедра, треугольник вьющихся волос внизу живота.