Зловещий миттельшпиль

— У меня свои дела — у тебя свои, — ответил я. — Как ты здесь оказался?

— Работал я тут! — ответил мужик. — Ты чего здесь делаешь?

— Не лезь в мои дела, а мне не придётся лезть в твои, — выговорил я ему.

— Там нет нихрена, кроме грунтовых вод! — поведал мне мужик. — Ты какого в маске? А-а-а...

Судя по испугу на лице, кажется, узнал. Я ведь, на минуточку, постапокалиптическая знаменитость. Звезда подохшего Ютуба.

— Какое тебе дело до меня? — поинтересовался я.

— Да, в общем, никакого, — ответил мужик. — Ты продолжай, это... ну, что там делал... А я пойду, наверное...

Теперь мне захотелось с ним побеседовать.

Начинаю подъём, рыжебородый исчезает из пролома, но он не уйдёт, это даже не обсуждается.

За секунды взлетаю по лестнице, оказываюсь на станции и вижу спину этого типа, одетого в синюю спецовку.

— Стоять! — приказал я ему. — Если жизнь дорога, то стой!

Мужик замер столбом, а затем медленно развернулся.

— Мне не нужно неприятностей, — произнёс он максимально миролюбиво. — Я просто шёл мимо, мне не надо неприятностей. Обидел чем — прости, я не хотел.

— Ты ничем меня не обидел, но поговорить с тобою мне надобно, — сказал я ему. — Просто не убегай — потолкуем.

Подхожу к переминающемуся на ногах мужику и вытаскиваю пачку сигарет.

— Куришь? — спрашиваю я его.

— Курю, — кивает тот.

Закуриваем. Видно по мужику, что не курил давно, затягивается часто и с видимым наслаждением. Похоже, что он не имеет доступа к богатствам, спокойно лежащим почти в каждом ларьке на поверхности.

— Как зовут? — задаю я вопрос.

— Михаилом Петровым, — отвечает тот. — А ты, похоже, Дмитрий Верещагин?

Физиономия у него европеоидная, рыжеволосый, под цвет бороды, лицо в оспинах, оставшихся непонятно от чего, ростом существенно ниже меня, где-то ближе к метру шестидесяти пяти. Возраст, если примерно, что-то около сорока. Спецовка замазана маслом и покрыта пылью, а на ногах его ботинки, плотно обмотанные тряпками.

— Что ты забыл в метро? — поинтересовался я, стряхнув пепел себе под ноги.

— Живу я тут, — ответил Михаил.

— Что забыл именно здесь? — уточнил я вопрос.

— Еда кончается, вот ищу, чего поесть, — пожал плечами житель метро.

— Без оружия и готовности биться за жизнь? — нахмурил я брови.

— Раньше был автомат... — ответил Михаил. — Нашёл его на Звенигородской, где жил последнюю неделю. Патроны кончились вот...

— Зачем сунулся ко мне? — спросил я.

— Шарахнуло что-то, — ответил Михаил. — Вот я и пошёл посмотреть.

Наивность. Звенящая наивность. Не похоже, что он лжёт, поэтому могу списать такое только на неприспособленность к жизни на поверхности.

— Мертвецов на встреченных станциях много? — спросил я.

— Не так уж и много, — покачал головой Петров. — Большую часть можно просто обойти, они же на слух опираются большей частью. Если не шуметь, то пройдёшь незамеченным.

Так вот для чего ему тряпки на ботинках...

— Что слышал обо мне? — продолжил я опрос.

— Да всякое, — ответил Михаил. — Когда Ютуб работал, видел видео о мужике в костюме Наполеона. Последнее, что видел — это то видео, где... Можно я пойду?

— Идти-то ты можешь, но тогда упустишь возможность попасть в безопасное место, — сообщил я ему. — Знаю общину, вроде бы, адекватных людей. У них есть еда, вода, безопасность.

— Не, я как-нибудь сам по себе, — махнул рукой Михаил. — От людей одни проблемы.

— Тогда выбирай: либо возвращайся обратно, либо иди дальше, — потребовал я. — Эта станция будет закрыта, потому что у меня тут есть дела.

— Э-м... — бедолага завис, после чего зачесал затылок. — Ладно, тогда я назад, наверное...

— Давай, удачи, — пожелал я ему и пошёл запирать гермозатвор в северо-западном направлении.

Пока крутил вентиль, имеющий аналогичное устройство, что и на предыдущем гермозатворе, поглядывал за тем, как Михаил Петров уходит восвояси. Несправедливо, наверное, ограничивать его жизненное пространство, но ему просто не повезло, потому что уйти или отступить я не могу. Вообще, не ожидал, что здесь будет хоть кто-то живой...

Спустя десяток минут, станция была перекрыта наглухо. Не удивлюсь, конечно, что обязательно есть какие-нибудь маленькие гермозатворы, через которые можно втихаря проникнуть в сеть метро, но подробного чертежа у меня нет, а говна я жду от основных тоннелей.

Закончив с безопасностью входа в царство мёртвых, я вернулся в яму и начал копать.

Лопатой закидывал грунт в короб, короб опорожнял неподалёку, а затем всё повторялось.

— О, великие боги! — вскричал я, когда напоролся лопатой на пустоту.

Вслед за провалом лопаты грунт подо мной резко стал мягким, я вцепился руками в трос, заведомо натянутый специально под такой случай, после чего расширенными глазами наблюдал, как земля падает на... серый камень.

— Славься Зевс и боги-олимпийцы! Ха-ха-ха! — обрадовался я.

Это не Океан, поэтому очень хорошо, что я всё-таки решился на релокацию в метро...

— Ха-ха, релокация... — прошептал я.

Припоминаю, что мне предлагали релокацию в Москву, когда карьера пошла в гору и пошли частые предложения сняться в сериалах или фильмах. Менеджер говорил, что надо в Москву, там с нашим делом побогаче, тусовки с нужными людьми, которых там гораздо больше, чем в Питере и всё такое...

Релокация — это переезд, но всякие айтишники и прочие продвинутые посчитали, что «переезд» — это недостаточно трендово, слишком не хайпово и звучит не так. Ладно, применительно к бизнесу вопросов нет, хотя «переезд предприятия» тоже, на мой взгляд, нормально звучит, но вот релокация — это какая-то хрень. Фиг с ним, не нравится «переезд» — как тебе «переселение»? Суть та же, переселился из Питера в Москву — где искажение смысла или недостаточность формулировки?

Пока раздумываю над этим важным во время висения на верёвке вопросом, поглядываю вниз. Там было достаточно светло, как и в прошлый раз, над Океаном, но это сверхъестественный свет, исходящий от серых небес. В царстве Аида всегда день, только паршивый, хмурый и с дурными предчувствиями.

Вишу, думаю, а тут прямо к куче земли подбегает некое животное. Вроде отдалённо похоже на антилопу, но точно не она. Животное нюхает почву, после чего поднимает голову и смотрит на меня.

Глаза с горизонтальными зрачками, а это значит, что животное травоядно. Впрочем, хрен бы с ним, с животным.

Что же мне делать?

Спрыгну — могут возникнуть проблемы с возвращением обратно, но и висеть как вишенка тут тоже особого смысла нет.

Забираюсь обратно и оказываюсь в метро.

Тут, вообще-то, полно различных лестниц, а ещё у меня есть настоящие рельсы, которые можно спустить и поставить как неразрушимый или почти неразрушимый мост между двумя мирами. Верёвочку могут обрезать или выдернуть, а вот скреплённую стыковыми болтами рельсу, дополнительно прикрученную к чему-то сверху, просто так не выдрать. Я сторонник надёжных решений, чтобы всегда были пути отхода, чтобы не надо было полагаться, что какая-то тупость точно не произойдёт. Лучше потрачу время сейчас, чем потом буду кучу времени рвать от безысходности волосы на заднице.

Три утомительных часа я скреплял и тягал рельсы, а затем опускал их в провал.

Высота до земли, по моим скромным подсчётам, составляла пятнадцать метров. Убиться насмерть можно, это факт, но если правильно приземляться, то можно обойтись минимумом последствий. Я-то вообще могу смело падать и рассчитывать, максимум, на ушибы.

Рельсы упёрлись в серые камни, я прикрутил их сверху к полотну, чтобы не спёрли возможные ценители из царства Аида, после чего начал спуск. Наконец-то, сука...

По одной из рельс спускаюсь на камни и поднимаю голову, чтобы посмотреть, как выглядит проход на поверхность.

— Хм... — почесал я подбородок, увидев крутую скалу, в отвесе которой было видно провал, ведущий к питерскому метро.

Значит, проходы между поверхностью и царством мёртвых — это не какие-то примитивные фэнтезийные порталы, а органично встраивающиеся в реальность пути.