Дважды рожденный

Не успел он эту короткую мыслишку додумать, прикидывая, как бы все же изловчиться и уничтожить цели, как послышался сначала тупой удар, потом еле различимый стон и громкое ругательство в ответ.

— Твою ж растудыть! Вот же живучие собачьи дети эти Вахрамеевы. Правду говорят, двужильные.

А затем прямо по натянутым до предела нервам ударил выстрел из дробовика. «Наших добивают! Раненых бойцов! Твари, да горите вы в аду!»

Его руки сами выдернули «лимонку», сорвали чеку и четко, как шар в лузу, положили ее ребристое яйцо под ноги убийцам. Засветка помогла, никто ничего не заметил, не крикнул «Бойся!». Двойдан на миг пригнулся за камнем. Раздался негромкий хлопок, пара осколков ударила и по его укрытию. Все. Теперь к бою!

Дистанция получилась смешная. Метров десять-пятнадцать, не больше. Бить следовало только в головы и ноги-руки. Не факт, что на них нет брони, вроде его собственной. Глазами захватил разом всех пятерых. Два двухсотых — при подрыве они получили свое и теперь неподвижно лежали переломанными куклами, остывая. Еще двое упали, посеченные осколками, выронив оружие. Эти сейчас не так опасны. А вот главарь, видно, фартовая гадина, лишь контужено тряс башкой, чудом избежав серьезных повреждений. Его Двойдан и выбрал валить первым. Все эти наблюдения и рассуждения пронеслись мигом в голове, не мешая рукам работать.

Приподнялся на одном колене и, надежно удерживая двуручным хватом ствол, открыл огонь. Враг, каким-то поистине звериным чутьем заметив опасность, успел поднять пистолет. Грянули три выстрела. Две его пули ушли к цели одна за другой. Первая ударила главарю в шею, вторая угодила в скулу под глаз. Такой калибр — это не мамкина сказка, прошло навылет, вырвав приличный кусок свода черепа вместе с мозгами. Один есть!

Ему словно тяжелой палкой ударило в бок, но отвлекаться на мелочи не было времени. Необходимо было как можно скорее добивать подранков. Повернулся к ним всем корпусом, выровнял мушку и целик. Огонь. Каждому по два выстрела. Быстро, хладнокровно и точно. Как на стрельбище. Пистолет встал на затворную задержку. Патроны кончились. Наработанным движением сразу же сменил магазин.

Опять установилась какая-то нарочитая, оглушающая тишина. По привычке посмотрел на место, где всегда были часы. А их там не оказалось. Эта мелочь почему-то зацепила нервы и расстроила. Пусть и самую малость. А может, просто напряжение отпустило, и боевой режим выключился.

А вот сейчас перед ним появилась задачка «на подумать». Вроде уже и опасаться нечего. Но если у налетчиков остался хоть один «на фишке», то стоит Двойдану расслабиться и выйти на дорогу — снимут запросто, как глухаря на току. А ему теперь, когда победа, считай, в руках, этого точно не надо. Внимательно осмотрелся по сторонам, вроде чисто. Но все равно рисковать не стал.

На остатках адреналина поднялся по крутому склону, стараясь держаться под прикрытием колючек и камней и время от времени замирая, когда под подошвами сапог предательски шуршали и осыпались вниз мелкие камушки.

Последний рывок, и перед глазами открылась бескрайняя степь, лишь на востоке в дальней дымке виднелся горный кряж. Туда и вела грунтовка, к слову. Сверху весь овраг как на ладони. Еще раз подробно, по квадратам изучил склоны. Выяснилось по ходу еще и то, что зрение у него теперь прямо-таки орлиное. На глаза он никогда не жаловался, но тут даже единица просто отдыхала. Одиннадцатая строка, двенадцатая или еще лучше. Видишь цель — препятствий не существует! Разве что без встроенного тепловизора. По итогу осмотра установил факт — никаких шайтанов, кроме мертвых, вокруг не наблюдалось.

— Выходит, все? Отбой боевой тревоги? — пробормотал он себе под нос, оглянулся на бескрайнюю ширь, заметив в небе, на запад от солнца, два небольших диска. — Луны? Две? Так, ребята, я точно не дома…

Вот теперь можно было и немного понервничать. Тем более, что горячка боя, когда все было сосредоточено на одной цели — выжить и победить, уже отступила. Ясности пока не прибавилось, но кое-что уже вырисовывалось. Определённо, он не на Земле. Это раз. Попал в тело какого-то молодого, судя по рукам, парня. На постоянку или временно и на каких условиях — пока не известно. Тишина, как на погосте. Захотелось услышать свой новый голос, и не шепот, а громкий, и просто высказаться обо всем происходящем.

— Черт, вот же пекло невыносимое, — вроде ничего так. Звучит не слишком пискляво и даже мужественно.

Что характерно, несмотря на жару и полное отсутствие лучшего друга молодежи — тени, организм держался и даже несильно упрел. Никак не сказать, что прямо истекал от пота. А на солнце, между тем, точно за плюс сорок, если не больше. Ветерок еле ощутимый и к тому же горячий. От него только жарче. Жестяная фляжка на поясе оказалась пробита, вся жидкость из нее вытекла. Можно спуститься вниз и поискать питьевой воды, а не то недолго и получить солнечный удар или погибнуть от обезвоживания, каким бы стойким к перегреву он не оказался.

Недалеко впереди яркой дорожкой блестел в широком каменистом ложе почти пересохший ручеек. Двойдана так и потянуло спуститься к нему. Годится эта вода для утоления жажды или в нем один бульон из всякой заразы — вопрос оставался открытый. Так что с этим вариантом лучше было подождать. Сначала посмотреть, что там, на поле боя. Может, кто живой остался?

Что-то насторожило, когда краем глаза увидел быструю тень. Может, показалось? Сначала голоса, теперь видения. Но нет, что-то или кто-то приближался. Подняв оружие, быстро повернулся в сторону новой угрозы. Перед ним стоял, скаля полную острых клыков алую пасть, мордастый зверь, чем-то напоминающий крупную гиену с пятнистой, рыжевато-бурой, в цвет с окружающим пейзажем, клочкастой шерстью. Они встретились взглядами, и монстр нагло зарычал, предупреждая, чтобы никто не мешал ему лакомиться свежатиной. За ним трусцой тянулось ещё несколько отвратительных особей. Стая.

— Не боитесь меня? А зря. Людей надо по-христиански земле придать, нечего вам тут делать, твари.