Ведьмы и враг

Рошель первая избавилась от карт и крикнула:

— Я выхожу!

Амели подняла глаза:

— Победитель! У кого королева?

Антон поднял руку, сжимая карту. Это была пиковая дама.

— Неудачник! — воскликнула Амели.

Мэддокс не смог скрыть шок, когда Антон слегка улыбнулся и сказал:

— Раздай карты еще раз.

После еще нескольких раздач выяснилось, что у Антона была склонность оказываться с дамой в руках. К этому моменту уже большинство игроков смеялись, передавая карты так быстро, как только могли. Один Антон не смеялся, но Мэддокс подумал, что, возможно, он и не умеет смеяться.

И все же после той первой раздачи, каждый раз, когда его ловили с королевой в руках, Лизбет радостно хлопала в ладоши и кричала:

— Неудачник!

Принц только улыбался, совсем чуть-чуть, уголками губ и позволял ей безжалостно дразнить его… как подобает настоящему будущему брату. На шестой раздаче Рошель рассмеялась, снова выйдя из игры, и встретилась взглядом с Мэддоксом. Она выдержала пристальный взгляд мужчины. Непрошеный и нежеланный, в его сознании вспыхнул образ того, как она извивается под ним, вытянув руки над головой и издавая тихие, животные звуки прямо ему на ухо.

Прикусив губу, Мэддокс отогнал этот образ.

Когда карточная игра окончательно потеряла свою привлекательность, Селин устроила шоу, рассказывая истории. У нее это неплохо получалось, и Мэддокс так увлекся, что на час отвлекся от боли, пожирающей его изнутри.

Потом Хит сбегал за своей лютней, и Антон снова поразил Мэддокса. Принц хлопал после каждой песни и вежливо хвалил Хита за мастерство.

До этого момента Мэддокс получал хоть какое-то удовольствие от того, что Рошель, Хит и Лизбет были так счастливы, наслаждаясь этими общими забавами. Но потом… его осенило: то, что он наблюдал, было иллюзией, мимолетным мгновением во времени, которое исчезнет, как только Антон заберет своих людей и уедет. Потом, как только Рошель выйдет замуж, уедут Лизбет и Хит, и Рошель останется одна в этом зале без смеха, без историй и без музыки. Он не сможет такое вынести. Он должен остановить это.

В большой зал вошла служанка и объявила, что леди Хелена проснулась.

— Я должна пойти к маме, — сказала Рошель. — А вы все, пожалуйста, оставайтесь.

Мэддокс увидел свой шанс. Когда Рошель направилась к выходу, он отправился за ней, и никто даже не поднял глаз. Рошель оглянулась, но ничего не сказала, и они молча пошли по заднему коридору. На лестничной площадке Мэддокс нежно поймал ее и притянул к себе. Она позволила ему это, и он не мог поверить, испытывая почти физическое облегчение от того, что держит ее в своих объятиях.

— Ты не можешь оставаться здесь, — прошептал он. — Ты не можешь этого сделать. Ты не можешь связать свою жизнь с этим принцем.

И снова она сказала ему, что у нее нет выбора.

Отчасти такой ответ разозлил Мэддокса, он то знал, что раньше у нее не было выбора, а теперь есть. Отбросив остатки гордости, он умолял ее сбежать с ним в Белашкию. У него были кое-какие навыки, и он мог бы устроить их жизнь там. Если бы она только согласилась, он все еще мог бы спасти ее.

— И навлечь позор на мою семью? — удивилась Рошель. — На мою мать? Я не могу! Пожалуйста, пожалуйста, не проси меня об этом! Ты только мучаешь нас обоих. Если бы ты любил меня, ты бы позволил мне выполнить мой долг, — Рошель оттолкнула его и побежала вверх по лестнице.

Мэддокс в отчаянии прислонился к стене, но быстро выпрямился. Рошель была еще слишком молода, временами почти — ребенок. Она могла ссылаться на честь и долг семьи, но не представляла, какое будущее ждет ее в этом месте… что ждет ее в жизни. Именно он должен был остановить это.

Повернувшись, Мэддокс взбежал по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки за раз, а когда добрался до верха, Рошель уже была в конце коридора. Он догнал ее прежде, чем девушка успела дойти до комнаты матери, и схватил за руку.

— Мэддокс? — в голосе девушки звучала тревога.

Он никогда раньше не применял к ней силу. Но сейчас Мэддокс втолкнул ее в комнату, которую она делила с Лизбет, и закрыл дверь, загородив ее собой.

— Собери все, что тебе нужно, — приказал он. — Мы уезжаем.

— Я остаюсь.

— Нет, уезжаешь, — медленно произнес Мэддокс. — И если ты сейчас же не уедешь со мной, я отправлюсь прямо во внутреннюю западную башню, разбужу этого извращенного принца и расскажу ему, чем мы с тобой были друг для друга. Я расскажу ему обо всем, что мы делали друг с другом, и в каких комнатах поместья вашей семьи мы это делали. Я опишу каждый дюйм твоего тела и расскажу ему все, о чем ты умоляешь меня говорить, когда я внутри тебя.

— Ты не сделаешь этого.

— Я так и сделаю. Меня больше не волнует, что со мной произойдет.

Он говорил серьезно. Он забирал ее отсюда.

Рошель уставилась на Мэддокса, и впервые в ее глазах мелькнул гнев.

— Возьми плащ и собери вещи, или я увезу тебя прямо так, — сказал он.

Гнев на лице Рошель быстро сменился тревогой, но она сделала, как сказал Мэддокс. Он повел ее обратно вниз, по лестнице на кухню, потом на улицу, во двор. До конюшен оставалось совсем немного. Несколько стражников Кимовеска, мимо которых они проходили, едва взглянули на них. Теперь для здешних мест это стало привычной картиной.

Мэддокс оседлал обеих лошадей.

— Садись в седло.

— Мы никогда не выедем за ворота. Ты об этом думал? — обычная мягкость исчезла из голоса Рошель. Он не узнавал ее.

— Ты выведешь нас отсюда, или я выполню свою угрозу.

Прищурив глаза, Рошель села в седло белой кобылы. Мэддокс вскочил на чалого, и они поехали к главным воротам. Хоть на дворе стоял уже поздний вечер, но дневного света все еще было достаточно.

Рошель взяла инициативу в свои руки и первой поскакала через сторожку у ворот. Она улыбнулась дежурившему стражнику Кимовеска.

— Пожалуйста, откройте решетку, — попросила Рошель, снова становясь самой очаровательной. — Я бы хотела немного прокатиться.

Стражник переступил с ноги на ногу:

— Я… мне жаль, миледи, но принц Дамек ничего не говорил о том, что кто-то собирается покататься.

Рошель рассмеялась, смех ее был подобен музыке:

— Не думаю, что принц должен сообщать вам о желании его будущей невесты совершить короткую прогулку верхом. Со мной мой телохранитель. — Тон девушки слегка изменился, став более серьезным: — И я скоро стану хозяйкой этого замка.

Мэддокс был одновременно удивлен и обеспокоен тем, как хорошо она справилась со своей задачей.

Все еще растерянный стражник, все же крикнул:

— Поднимите решетку!

Механизм заскрежетал, и ворота поднялись.

Рошель и Мэддокс галопом выехали на дорогу, и капитан стал думать, что делать дальше. В замке у него было не так много времени, чтобы все спланировать.

После нескольких минут скачки Рошель остановила свою кобылу. Они были одни на открытой дороге.

— Не имеет значения, куда ты меня отвезешь, — Рошель первая прервала молчание. — Он найдет тебя и вернет меня обратно.

— Я думаю, ты переоцениваешь усилия, которые принц Дамек может приложить хоть к чему-нибудь.

— Дамек? — презрительно переспросила Рошель. — Он не смог бы найти свою собственную лошадь, если бы она потерялась. Я говорю о Хите.

— Хит? — и опять Рошель показалась Мэддоксу какой-то чужой, незнакомой… той, кого он даже не знал.

— Ну? — поинтересовалась она, игнорируя его вопрос. — Что теперь?

Схватив поводья ее лошади, Мэддокс решил ехать в деревню Кимовеск. Ему нужна была информация и направление.

Глава 11

Видение исчезло, и туман сомкнулся, протащив Амели немного вперед. Она открыла глаза и увидела, что Мэддокс пристально смотрит на нее. А потом он издал хрип и обняв себя руками, рухнул со стула. Из груди мужчины вырвался еще один полувздох, полухрип. Амели почувствовала к нему жалость. Одним из недостатков видения прошлого чужим взглядом было то, что человеку приходилось заново переживать все это.