Страница 45 из 51
— Спасибо, я ценю это. В последнее время всё чаще думаю о том, как же много меня окружает хороших людей. Неужели я этого стою?
— Мать честная, ты чего это в какие-то мрачные материи ударился? Ты толковый парень! Рукастый да башковитый — и так ясно, почему тебя окружают хорошие люди.
— Может быть.
— Ох уж эти похороны: всегда тучи над головой сгущают, — сунул руки в карманы брюк. — У меня в диспетчерской заныкана непочатая бутылка двадцатилетнего коньячку — буду твою грустную душу лечить! — гоготнул Говард и хлопнул Бена по плечу.
Пайн-Порт в этот день не принимал корабли, лишь дроиды сновали по этажам, с желающими зайти на посадку также связывался дроид-диспетчер. Бену и Говарду пришлось пройти три уровня охраны, чтобы попасть внутрь: мера предосторожности службы безопасности. В кабинет почившего начальника вошли молча, поначалу долго смотрели в панорамное окно, на ангары, корпуса и мигающую вышку. Космопорт казался им заколдованным — объятым непривычно тишиной. Затем Говард деловито подошёл к серванту, где хранились документы и чертежи, достал оттуда парочку тумблеров* и разлил коньяк, бутылку которого прихватил по дороге из диспетчерской. Сразу же нетерпеливо отхлебнул несколько раз, второй стакан поставил на край стола шефа. Бен взглянул на древесно-янтарный отсвет, что преломлялся через прозрачные стеклянные стенки и загадочно переливался на серой поверхности. Солнце было готово рухнуть за горизонт и напоследок разбрызгало на скалы, пустошь и стены кроваво-рыжие лучи, укрываясь одеялом сине-сизых, мутных облаков. Соло пригубил хвалёный коньяк и отметил про себя, что это было даже лучше, чем тот виски, что он стащил у Говарда в прошлый раз. Обвёл пальцами кипы бумаг на столе, старенький, видавший виды комлинк, такой же древний голопроектор и набор чайных ложек, который Лесли собирал с разных планет.
Сделав ещё пару глотков, Бен включил компьютер, составил сообщение для рассылки сотрудникам и отправил. От скуки просматривал рабочие файлы, потирая подбородок, открыл электронный блокнот и начал делать ряд пометок.
— А я уж было поверил, что ты про планирование сказанул для красного словца. Ага, как же! Большой Бен — и позволит себе хоть иногда отдыхать.
— Кстати, Говард, раз уж ты здесь, назначаю тебя главным инженером вместо себя. Разумеется, с прибавкой к зарплате, — провёл ладонью по лицу, ощутив, как хмель начинает ложиться пеленой в голове.
— Охренеть, ты меня повышаешь что ли? — замер за наливанием свежей порции.
— Других достойных кандидатур, которым к тому же можно доверять, у меня нет, поэтому да. И ещё, я тут глянул на расценки топлива наших поставщиков: это просто грабёж — за галлон отдавать столько кредитов, у меня чуть уши не оттопырились сильнее! — рассмеялся Бен, вспомнив вспышку гнева младшей дочери Лесли, Говард это понял и гулко подхватил его смех. — Помнишь, ты рассказывал про своего шурина, который топливом торгует? Я даже названную тобой цену запомнил, она куда ниже той, по которой мы берём сейчас. Что там по составу?
— Да я бы сказал, что не шибко отличается. По качеству уж точно одинаковы.
— Прекрасно, — процедил сквозь зубы, горящими глазами таращась в монитор и записывая новую пометку. — Тогда свяжись с ним в ближайшие дни, хочу встретиться, чтобы заключить контракт на поставку, если его товар пройдёт проверку и всех устроят условия сделки. Да и неплохо бы тут хлам подразгрести…
— Бен, ещё зола от нашего дорогого Лесли не остыла в крематории, а ты уже тут так резво хозяйничаешь. Я понимаю, что это не потому, что ты его не уважал, но дай себе хоть минуту покоя: вечно суетишься, туда-сюда, там пошёл тумаков раздал, себе мозг вынес, а потом домой полетел ушатанный вусмерть. Ну? Посиди спокойно, побухай за упокой старикана, чего мечешься?
— Мысли не умолкают никак. Я весь на нервах, да и надо решать ряд задач как можно быстрее: на меня теперь люди работают, я несу ответственность за них и за целый порт.
— Уж поверь, сегодня твоя излишняя озабоченность никому не нужна, неделя впереди на подготовку, — Говард умолк и прикрутил крышку к горлышку бутылки. — Раньше и не задумывался, какой отсюда чудесный вид. Особенно, когда вот так безлюдно, а вдали настолько потрясающий закат.
— Да, я тоже, — Бен сложил перед собой руки, уткнувшись в них подбородком, и снова уставился в окно. — Солнце окутано томлением, как долгое прощание с любимой.
— Вот это проза пошла… Торжественно заявляю, что ты маленько нажрался, Соло!
***
— Ты глянь только на него, Грег! Как сияет, а! Отполированный весь — ни дать ни взять принц или жених.
— Хм, думаю, где-то примерно посередине, — молодецки ухмыльнулся Бен, небрежно взъерошив пряди на затылке.
— Наш Соло — и принц! — хрюкнул Валдэр.
— Наследник правителей Алдераана, — со сдержанной гордостью и как бы подыгрывая соседу продолжил он.
— Слышь, принцесса, у нас опять с раковиной беда, — заворчал Грег, — посмотри хоть в ближайшие дни, в чём там проблема.
— Знаете, парни, проблема в том, что вы оба криворукие придурки, и это при том, что у Валдэра целых четыре руки.
— До чего же ты злющий порой, Соло, — обиженно пискнул Валдэр, почесав складочки на пузе.
— Да вы как кастрюли делить — так оба бойцы-налётчики, а если я вам по делу что-то говорю, так сразу злющий. Между прочим, Валдэр, я предупреждал тебя рыбью чешую в сток не бросать. Но демонстративно игнорировать меня, потому что я, видите ли, злющий, вы сочли очень остроумным решением.
— Дуй уже скорее к своей девчонке! Может, хоть подобреешь.
— Надеюсь, что не слишком, а то вы расслабитесь.
— Наследник выпендрёжников Алдераана, — гоготнул Грег, вешая на кухне чистое полотенце.
— Возможно, где-то в этих словах притаилась истина, — бодро натянул сапоги, махнул рукой и вышел наружу.
Он шёл к её дому пешком, осознавая каждый шаг и каждый вдох. Солнечный свет казался ярче, чем обычно, распростёр к земле искрящиеся объятия, танцевал на каждом листке, дрожал на каждом цветке. Ветер таинственно напевал, плутая среди сочных стеблей, подгонял вперёд, остужая пылающую под одеждой кожу. «Ты подарила мне право увидеть всё это, вновь узнать доброту. Ты всегда боролась за второй шанс для меня и продолжала, даже когда было не на что надеяться. Даже когда я выбрал смерть. Ты пришла за мной в пустоту и обняла, чтобы забрать домой. Забрать к себе», — от непостижимой приятности этих мыслей поджимались пальцы ног, и он ускорил шаг. Показавшаяся впереди аллея предвещала скорый поворот к улице, где жила Рей. Покачивающиеся ветви с переливающимися в лучах листьями серебристо-зелёных и тёмных оттенков любезно укрыли его в малахитовой тени. В её прохладе терпко пахла земля и влажная трава у кустов, птицы тихо пересвистывались в гуще крон. Как только хвойные и лиственные лапы в конце дорожки расцепились над головой путника и показалась тропа среди оград, увитых плющом, хмель счастья опьянил Бена, растёкся по венам и стал его кровью.
Тёмно-зелёная крыша её дома. Опутывающая тело дрожь.
Ноги донесли его к двери, но как только Бен занёс кулак, чтобы постучать, в сознании разлилось нечто почти позабытое — невероятное ощущение утраченного единения: он знал, что Рей не внутри, а на заднем дворе. Как он знал это когда-то давно и мог протянуть ей руку через сотни парсеков. Обойдя дом и тихо открыв калитку, замер и очарованно уставился перед собой: его Рей сидела коленями на рыхлой почве в нескольких шагах от него, окружённая ящиками с рассадой и механизмами для поливки, утирая тыльной стороной ладони взмокший лоб.
Она сажала красные и синие цветы.
Сердце Бена переполнилось, он как никогда остро ощущал красоту вокруг и близость Рей, которая сняла с руки тканевую грязную перчатку и с благоговением прикоснулась к багряному лепестку.
«И ты меня любишь… Без оговорок и без «но». Ты любишь меня прямо сейчас? В эту секунду? Любишь, пока твои усталые пальцы касаются лепестка. Любишь в это мгновение, когда целиком погружена в своё суетное занятие. Ты любишь меня, пока утомлённо поднимаются и опускаются твои плечи? Наверное, ты любишь меня и этими плечами — собой целиком!.. — На мгновение Рей замерла, ясно ощутив его присутствие. — Ну же! Солги! Солги мне всем своим существом, что остановилась не потому, что чувствуешь меня. Посмотри на меня! Посмотри глазами, которыми ты любишь меня. Посмотри…»