Страница 46 из 51
Подняла голову и обернулась, объятая чудесным сиянием. Улыбнулась с гладящей беспечностью, убив расстояние между ними и тысячи сомнений, что растаскивали рассудок на части. Ему стало трудно дышать от радости.
— Бен! Здравствуй! — крикнула с нескрываемым восторгом, юрко подскочила с земли, неуклюже и суматошно отряхнула бриджи от прилипшей мягкой земли и сорняков. Сорвалась с места, но на полпути искусственно замедлилась, постаралась придать лицу чуточку отстранённости.
«И опять этот навязчивый и бессмысленный самоконтроль. Не приведи мне понять, что ты чересчур радуешься моему визиту! Как будто я не замечу».
Подплыла к нему, поправляя на ходу пушащиеся пряди у висков и продолжая отряхиваться. Бен неотрывно оглядывал её, каждую чёрточку, впитывая в себя этот момент и упиваясь невесть откуда взявшимся чувством власти. Власти над ситуацией. «Невозможность рассказать для тебя была мукой, но отчего-то мне это даже забавно: ты не знаешь, что теперь я знаю. Знаю всё. Знаю даже больше, чем нужно. Больше, чем было бы удобно. Тебя словно можно схватить и спрятать в кулаке, сладостно ощущая, как в нём трепещут крылышки твоих подавляемых ко мне чувств».
— Я так рада, что ты пришёл, — заговорила она сбивчиво, едва удерживаясь, чтобы не зарыдать, — я бы и сама пришла. Это правда. Мне стыдно за то, как я себя вела. Оборвать тебя на полуслове было трусливо и нечестно…
— Нет, нет, погоди! Постой! — он взял Рей за плечи, приулыбнулся и посмотрел ей в глаза. — Я сам виноват. С моей «поспешностью» мы бы до старости тянули, — тихонько рассмеялся и погладил полусогнутыми пальцами её щеку. — Я теперь скажу совершенно определённо, чтобы ты осознала: я давно ничей, я даже никогда не был ни с кем так близок, как тогда с тобой. И ты мне безумно нравишься… нет, я влюблён в тебя! До такой степени, что у меня трясутся колени. Я бы не задумываясь повторил позавчерашнее прямо здесь, если бы ты хоть малейший намёк дала. Хотя это звучит довольно нелепо, потому что я пришёл, чтобы пригласить тебя пойти куда-нибудь со мной. Это будет свидание. Я ведь без ума от тебя, значит это действительно свидание.
Рей на миг обомлела: столь откровенный поток чувственных слов из его уст звучал непривычно, и она озадаченно моргнула, дёрнув подбородком.
— Да. Разумеется, да. Конечно, да, в смысле… — сделала длинный выдох, пытаясь нащупать равновесие и спокойствие. — Мне только надо бы в душ и переодеться…
— Я едва ли тороплюсь.
— Чудесно, — прошептала она и, неуверенно протянув руку, с блаженством коснулась его чёлки, всё ещё не веря, что между ними установилась эта новая открытость. — Бен, я ведь тогда толком с ним время не провела. Ушла и слонялась по городу всю ночь.
— Мне безразличен он и то, что было. Не нужно оправдываться. Сегодня весь день лишь мы с тобой. Всё, что захочешь.
— Я сейчас не могу придумать, чего хочу. Пойду, куда поведёшь.
— Что ж, раз так, у меня есть парочка идей навскидку. Прежде всего, хочу показать тебе одно место в Сосновом каньоне: оно вроде моего сокровенного уголка, где можно вволю заниматься самоедством или какими-то более созидательными для психики вещами. Мне важно поделиться им с тобой.
— Это очень трогательно, — она опустила взгляд, призадумавшись и будто собираясь с мыслями, затем мягко взяла обе его руки и легонько сжала в своих ладонях. Бен задержал дыхание, предвкушая её новообретённую нежность. Рей невесомо скользнула щекой по его костяшкам и принялась покрывать их отрывистыми поцелуями. Каждое прикосновение её губ представлялось Бену синекрылыми бабочками*, садящимися на его кожу: далёкое воспоминание, полное детского бескрайнего счастья — оно слилось с его новым счастьем и растворило в себе печаль.
«В неумолимом хаосе войны, в суете, жестокости и недопонимании мы ухватили несколько минут связавшей нас тишины. Это всё, что у нас было. И это то, ради чего было не жалко распрощаться с собственной шкурой. Но как я счастлив, что пережил вместе с ней эти удивительные моменты покоя здесь. Такие долгие, близкие — невообразимо близкие! Теперь, когда я вспомнил её, они волнуют меня куда сильнее, потому что прежде я не мог представить по-настоящему нас двоих вне войны: одни лишь фантазии, как мы будем вместе править Галактикой, в них не было места приземлённой нежности, откровенным долгим разговорам по душам, что случились между нами. Я даже боялся грезить в полную силу! Это было настолько желанно, что я ощущал уязвимость и путал её со слабостью. Боялся разочароваться в иллюзиях… А теперь она целует мои руки. Она. Та самая Рей, которая всегда нападала первой. Целует и дрожит… Я люблю её сильнее, чем когда-либо любил. За тот огонь и за этот покой. Я испытал с ней всё. И хочу ещё больше».
Бен рассматривал россыпь веснушек на её лбу, шрам на плече, форма которого будто бы незатейливо предвосхищала прикосновение рук, и вспомнил ужаливший его страх, когда заметил, как один из преторианцев ранил Рей в пылу битвы в тронном зале Сноука. Коснулся кривоватого рубца с эхом злости и сострадания в груди, с наивным желанием подарить запоздалое на пару лет утешение.
— Я не буду долго копаться. Если хочешь, можешь подождать меня в гостиной, — оставила его руки и взглянула себе под ноги, оттолкнув носком изогнутую сухую веточку.
— Пожалуй, так и сделаю, — бережно заправил ей за ухо одну прядь. — Полетим транспортом: от лётного поля здесь неподалёку на днях стали отправлять небольшие пассажирские судна к парочке остановок в Сосновом каньоне. Губернатор полиса иногда умеет удивлять своевременной реакцией на жалобы! Больше не придётся дышать пылью на спидере три часа. Хотя в этом была своя прелесть… Но возможность скорее добраться до работы всё-таки целесообразнее.
— Только у меня не прибрано! Много работы в дом притащила, там караул.
— Твой бардак меня не остановит, если ты так переживаешь, — в озорном самодовольстве поджал губы.
«Нет, до чего же всё-таки хорош! Так бы и убила за это!» — в околдованном бессилии капризно свела брови. Её мысль шаловливо привстала на цыпочки и бесстыже прошмыгнула в голову Бена. Он не удержался от вскружившего голову наслаждения и хитровато ухмыльнулся, источая магнетизм счастья, которому покоряются против воли, и Рей была готова поколотить Бена за то, какой податливой она стала в одно треклятое мгновение. Он, как зверь, почуял её уязвимость и захотел прижать к себе в сжигающем объятии, беззастенчиво шепча у её горячей щеки: «Ну, чего теперь бесишься? Ты же этого хотела!»
Вошли в дом, Бен расположился за столом в гостиной, Рей принялась суетливо убирать ремонтируемые приборы и детали, её охватило волнительное оживление, дрожь то накатывала, то отступала, действия лишились последовательности. Покончив с подобием уборки, схватила из спальни полотенце с чистым бельём и скрылась в ванной. Бен придавался романтическим размышлениям и воспоминаниям, глядя на трепыхание штор на ветру, не подозревая, в какой ужас впадала Рей, лихорадочно уничтожая волосы на теле и оттирая чуть не до блеска кожу. Подсознание с восхитительной порочностью повторяло «ты знаешь, чем всё закончится», и ей было страшно оказаться в это желанное мгновение «неидеальной», «некрасивой», «отталкивающей», она придумывала себе один за другим глупые страхи и позволяла им овладевать собой. Бряцанье дверей настенных шкафчиков отдавалось в ушах лаем, в мокрой духоте витали мыльно-фруктовые запахи, вызывавшие головокружение. Рей даже вспомнила о противозачаточном препарате, поселившемся в её ванной благодаря осмотрительности Кори и Митча во время дружеских ночёвок. Каждое утро во время чистки зубов она со скептическим снисхождением поглядывала на развороченную упаковку с наспех воткнутыми в неё пластинами, как бы напоминая, что та в её доме «приживалка». Ей с трудом верилось, что её подрагивающие пальцы нырнули вглубь коробки, подцепили пару капсул и отправили их в рот. Зачерпнула в ладони воды и сделала большой глоток, запрокинув голову. Крепко сомкнула веки, мотнув головой, и издала смущённый смешок: «Даже не задумывалась раньше над тем, что когда-нибудь буду озабочена подобными вещами. Обыденными и совершенно мне незнакомыми. Так и вижу изумлённую гримасу меня девятнадцатилетней, смотрящей на то, что происходит сейчас!»