Рассвет в забвении

- О… ты? – сдавленно проговорила Леони, распахнув широко глаза.

- Только не придумывай нелепых отговорок, по которым я должен убраться отсюда: ты одетая и накрасилась, а значит уже готова двинуться на работу.

То, как резко начал свой внезапный визит Джим, заставило Леони обратить своё возникшее из ниоткуда раздражение на него.

- Во-первых, у меня и в мыслях не было, – ядовито ответила она. – Понятия не имею, с чего ты на пустом месте вдруг начал разыгрывать драму. И, честно говоря, не понимаю, почему другие причины, кроме моей предполагаемой сонливости и «ненакрашенности», не могут помочь мне спровадить тебя.

- Так, секундочку, погоди. Я что-то неправильно начал этот разговор… – стал было оправдываться Джим.

- И не знаю, с чего ты взял, что можешь вламываться ко мне в такую рань со своими разговорами или упрёками! – Леони завелась, она даже прокрутила уже у себя в голове до конца этот разговор, выдумав оскорбления Джима в свой адрес, и теперь защищалась от своих же глупых фантазий, вызванных скверным настроением.

- Хорошо, прости меня. Я изрядно тороплюсь… Я всего лишь хотел увидеть тебя. Я ошибочно думал последние полтора месяца, что мы не должны обсуждать случившееся и сказанное в Англии, даже плюнул на это, двинулся дальше, но ощутил, что делаю всё неправильно, что я сбился с пути.

- Я не желаю этого разговора! – оборвала она его. – Я, например, не чувствую, что делаю что-то не так, – она намеренно лгала. – И почему я вообще всегда получаю то, чего отчаянно хочу, лишь тогда, когда мне это не нужно, когда это не имеет смысла и веса в моей жизни? – Леони спрашивала об этом себя саму, не Джима, злясь на ситуацию с Эваном. А теперь здесь стоял Джим, она знала, что нуждалась сейчас в нём, и жизнь любезно «подбросила» его на её порог, но бестолковое человеческое упрямство гневно отторгало этот подарок, как и всё, что судьбою посылается без приложения к этому труда.

- Да что с тобою? – сурово спросил он, и кривая улыбка рассекла его рот. – Ты порой как дитя: мечешься из угла в угол, кричишь и стучишь кулачками по известным одной тебе причинам. Я же не глупец, я вижу, что ты с ума сходишь лишь потому, что объяснить себе не можешь мою неожиданную значимость в твоей жизни, – его глаза дьявольски потемнели, став похожими на глубокие ловушки, в которые попадались души, оказываясь в плену привлекательности зла. – Возрази мне, Леони. Ну же, не томи! – заговорил он не своим голосом.

- Что за безумный взгляд?.. – шепнула хрипло она, заворожёно и испугано вглядываясь в лицо Джима. – Я не хочу с тобой говорить. Уходи.

Глаза Джима вновь обрели прежнюю мягкость. Он рассеянно и отрешённо огляделся по сторонам, крепко сжимая дверную раму рукой. Затем развернулся и направился обратно, в завесу сырого, холодного тумана. Леони закрыла неуверенно дверь и нехотя поднялась на второй этаж. Злоба и раздражение её рассеялись, уступив место негодованию и стыду. «Какой дурацкий, глупый до абсурда разговор! Я так смешно и бездарно развела на пустом месте ссору. Глупо, глупо!» – она зажмурилась, словно хотела забыть существование этого разговора. Как ребёнку, ей хотелось рыдать, просить прощения за свою взбалмошность. Но здравый смысл напомнил Леони, что она взрослый человек.

Она буквально слетела обратно вниз по ступеням, подбирая одной рукой непослушный подол своего голубого платья. Не накинув даже пальто на плечи, Леони выбежала на улицу, торопливо озираясь вокруг. «Из-за моей глупости он сейчас уйдёт! Он, наверное, уже ушёл!» – обвиняла она себя и окликнула его. Напрасно она переживала: Джим был дальше неё примерно на десять шагов. Он услышал, что Леони звала его, и обернулся. Почти бегом Леони подошла к нему и бросилась в его распростёртые руки, Джим крепко обхватил её и приподнял над собой. Задрав голову, он с немым восторгом вглядывался в её жалостливое лицо. Он тихо засмеялся, и губ его коснулась полубезумная улыбка. Джим спустил Леони на землю, затем обхватил ладонями её покрасневшее от холода лицо и начал исступлённо покрывать его короткими поцелуями. Она же протянула руки выше, привстала на носочки, обняв его за шею, и прильнула губами к его губам опьяняющим крепким поцелуем.

Среди слабо угадываемых призраков кустов и деревьев они молча брели по бетонной тропе в сторону парка. В офис Леони в этот день не явилась. Эту ночь они провели вдвоём. Оба для себя сегодня решили всё: менять жизнь не так уж боязно, когда меняешь её вместе с кем-то.

«Уйду с работы, найду новое место – более престижное и высокооплачиваемое, отправлюсь с Джимом посмотреть этот мир. Если замуж позовёт, что ж, так тому и быть – пойду, мне с ним ничего не страшно», – размышляла Леони во тьме неосвещённой спальни, прильнув к спине Джима.

Утром Джим, открыв глаза, обнаружил, что лежит в постели один среди пены белой простыни и одеяла. Лишь на несколько мгновений в него вселился панический страх, но тут же исчез, когда на пороге спальни показалась Леони с двумя кружками кофе в руках. Она замерла, прислонившись к дверной раме: такая сонная, непричёсанная, смешная, она потирала одной ногой голень другой. Джим рассеянно улыбнулся. Подойдя, Леони протянула Джиму одну из кружек и присела рядом на край кровати.

- Вот тебе не спится в единственный выходной на неделе, – ворчал Джим, приняв из её рук кофе.

- Привычка, – выдохнула она. – Ты знаешь, мне сегодня такой сон хороший приснился… – Леони поджала ноги и обхватила их одной рукой. – Это что у тебя, синяя рубашка?! – она поставила кружку на пол, сорвалась с кровати и подскочила к стулу, на котором висела вещь, о которой она только что сказала.

- Ну, да… А что?

- Синий – мой любимый цвет! – огласила по-детски Леони, сбросила с себя старую футболку Теренса и надела рубашку Джима. – Всё, я её у тебя конфискую. Поскольку мы теперь будем встречаться, я обязана носить дома твою рубашку: в общепринятом понятии – это сексуально, – смеясь, заявила Леони, хотя в её голосе чувствовалось, что это самое общепринятое понятие скорее вызывает у неё усмешку.

***

Тина Дэвис рядом с сестрой своего парня больше походила на тонкую осиновую веточку, что, кажется, вот-вот сломается под напором ветров. В отличие от Леони, невысокой, крепкотелой и пышногрудой девушки с копной густых медных волос, Тина обладала высоким ростом и худобой, бледной, почти прозрачной кожей и имела тонкие шелковистые светлые волосы, которые редко собирала в красивые причёски, как подруга, предпочитая оставлять их спадающими с узких плеч или заплетёнными в полурастёпанную косу. Брови на тонко очерченном лице почти терялись, сливаясь с матовой кожей, и только серо-зелёные глаза её пронзительно сверкали дикими огоньками, выдавая в Тине волевую и страстную к жизни натуру. Люди, обманываясь хрупкой внешностью, зачастую ошибочно думали о мисс Дэвис, как о ласковом котёнке, не подозревая, что внутри Тины сидел хищный зверь, готовый растерзать того, кто вставал у него на пути.

Любовь к Теренсу почти убила в Тине самые интересные черты, и девушка сделалась по-заурядному мягкой в отношениях с людьми.

В дождливый и мрачноватый вечер 5-го июня Моран подъехал на своём недавно приобретённом байке к салону Теренса. Он надеялся сегодня повидаться с Джимом и пропустить в каком-нибудь баре по кружке-другой пива, но застал у дверей лишь перетаптывающуюся на тротуаре Тину, уткнувшуюся носом в ворот свитера, выглядывающего из-под белого плаща. Он мысленно смеялся над ней, Тина показалась ему смешной – худющая и мокрая, держащая над головой клатч в наивной надежде, что он спасёт её от ливня.

- Вы, миссис Маллиган, чертовски отстойно выглядите! – саркастично, но всё-таки с ноткой дружелюбия в голосе окликнул её Моран.

- Себ? Привет! Да я вот… мужа жду, он на машине: обещал заехать и забрать меня. Он в ресторане с друзьями сегодня отмечал чей-то день рождения.

- Хм, девок что ль пригласили, раз он не торопится.

- Ой, не начинай! Он с минуты на минуту должен появиться… У него, наверное, просто телефон разрядился, мне не дозвониться, – Тина с доверчивой суетливостью стала вновь набирать номер мужа. Тоненькие пряди распущенных волос провисали, словно пара гамаков, с обеих сторон её лица, сделавшись тяжёлыми от влаги, и непослушно заслоняли дисплей телефона. – Ну вот, опять, – на выдохе шепнула она, убирая от уха телефон.