Страница 35 из 79
Подобный вариант был лучшим выходом, отец в корень зрит.
Я тоже об этом подумывала, однако такой способ требовал подписи владельца земли — барона — на бумагах и поэтому сегодня и не стала скрытничать и исповедала все свои секреты.
И не прогадала. Кому, если не отцу и брату я могла еще доверять?
— Я думала насчет того, как можно будет использовать винтерий, ну, после того, как Аби, — ее я представила семье за ужином в качестве своей приглашенной издалека гостьи, а сейчас, когда зашла тема про добычу и шахты, рассказала отцу подробнее, чем она занимается на самом деле и что я ее наняла, — завершит свои исследования, и пришла к выводу, что поставлять сырье для нас будет не выгодно. Сейчас мы монополисты, но когда остальные прознают, я уверена, что начнется охота на открытие новых месторождений. Не думаю, что наша шахта — единственная в своем роде. В данный момент у нас преимущество, и мы можем зарекомендовать себя на рынке готовых артефактов до того, как это сделают другие. Проблема в сырье отпадет, даже если запасы истощатся, найдутся те, кто будет эксплуатировать недра и поставлять необработанный металл. Наценка же на готовую продукцию раза в три-четыре выше себестоимости материала, если судить по нынешнему состоянию рынка артефактов.
Барон задумчиво кивал.
— В этом есть резон. Если тебе это нравится, то делай, что хочешь. Только не волнуй своего папу зря и предупреждай заранее. Я не хочу узнавать о том, что моя дочь отправилась в столицу по ее возвращении.
— Хорошо! — просияла я, испытывая легкое чувство вины за прошлый раз.
Была готова поклясться, что из меня энтузиазм так и хлещет и видно это невооруженным взглядом.
— Ты так похожа на маму. Моя дочь выросла, а я и не заметил.
В глазах отца заблестели слезы. Мне и самой стало очень грустно.
— Она бы очень тобой гордилась, если бы видела сейчас. Жизель всегда стремилась к самостоятельности, к свободе…
В голосе барона прозвучали нотки сожаления и раскаяния.
Не все семейные тайны стоит бередить. И не всегда время может излечить раны прошлого. Я встала и подошла к этому старому и одинокому мужчине, наклонилась и обняла его за плечи, делясь с ним теплом.
— Все хорошо…
— Да-да, — кивал барон Винтер, и протерев глаза рукой, вернулся в прежнее состояние, отринув минутную слабость. — Родная, если Джеймс тебе так не нравится, то я помогу тебе разорвать помолвку. Я не заставляю тебя выходить за него замуж, ни в коем случае.
Это радовало. Мне стало очень приятно, что ему важны мои чувства. Облегчение от того, что принуждения вступать в брак со стороны главы семьи нет, смешалось с благодарностью.
Но я не могла поддаться такому искушению. Не сейчас. Чертов долг меньше не стал. Да и мой жених сейчас на войне, бросать его, пусть даже он и не против, это как-то неправильно чтоли.
— Все в порядке. Будем решать проблемы по мере их поступления.
После возвращения в свою спальню, я взглянула на часы. Время было еще не позднее, а дел меньше не становилось. Так я и засела за бумаги.
Из их плена меня вырвал стук в дверь.
Робкий стук прервал мои мысли.
— Да?
В проеме показалась голова Томаса. Выглядел он слегка встревоженным. Я разрешила ему войти.
— Ты занята? — брат осмотрел разложенные на постели бумаги.
Я покачала головой.
— Для тебя время всегда найдется.
А сама гадала, в чем же причина его прихода.
На лице Томаса эмоции менялись стремительно. То он хмурился, то уголки его губ поджимались в неуверенности. До умений держать лицо как барон он был еще далеко. Если постараться, наверное, можно было бы услышать, как крутятся в его мозгу шестеренки, обеспечивая серьезный мыслительный процесс принятия решения.
Я брата не торопила. Молча ждала пока он первым прервет молчание.
— Тыможешьзавтранеходить? — на одном выдохе произнес мальчик.
— Что?
— Ты можешь завтра не ходить на это чаепитие?
Завтра состоится чаепитие, на которое прислала приглашение Женевьева. Я предвкушала это событие.
— Почему? — мое удивление было реальным. Было не понятно, почему брат хочет, чтобы я осталась дома. — Что-то случилось? Тебе нужна моя помощь завтра?
— Нет, — подросток мотнул головой. — Просто не ходи туда и все.
Сказал, как отрезал. Но для грозного вида ему не хватало повзрослеть.
— Томас, не смей мне приказывать. Мы с тобой родственники, но даже ты не можешь говорить мне, что делать, а что нет.
Он поджал губы, взгляд зеленых глаз стал виноватым.
— Прости.
— Почему ты не хочешь, чтобы я ходила на устраиваемое леди Брайт мероприятие? — спросила мягко.
Томас покачался взад-вперед с пятки на носко и обратно, он упорно отводил от меня глаза, так что понять, что он думает, было невозможно. Секунд через тридцать движения прекратились, видим, он пришел к какому-то решению.
— Эта леди мне не нравится. Она плохо о тебе говорила в тот раз, когда был прием у лорда Эпсона.
Понятия не имею, о каком приеме идет речь и кто такой лорд Эпсон, но ясно одно: это давно беспокоило Томаса.
— Что именно она говорила? — вполне могла себе представить и честно говоря знать не хотелось, лишние объемы памяти использовать для хранения этой информации, но братишка выглядел таким милым, что хотелось его немного подразнить.
— Уф, — Томас тяжело вздохнул и продолжил. — Это не важно. Я просто… просто не хочу, чтобы тебя опять обижали.
Остаток фразы был произнесен так тихо, что мне потребовалось время, чтобы распознать услышанное.
Улыбка сама собой пыталась поселиться на лице, но я ее сдерживала, чтобы Томас не смущался еще больше. Ему и так было явно некомфортно говорить с сестрой о столь деликатной теме и показывать собственное беспокойство.
Но ведь в этом нет ничего плохого! Переживать за своих близких — нормально. Мне не хотелось, чтобы брат прятал свои чувства в страхе оказаться слабым. Глупо считать, что эмоции вредят имиджу, и что сильный человек должен быть равнодушным.
Я потянулась вперед и взяла брата за руки, от чего он резко застыл. Сейчас, когда я сидела, а он стоял, уровень его глаз был выше моего, мне пришлось поднять голову, чтобы заглянуть в его опущенные в пол глаза.
— Почему ты не хочешь, чтобы меня обижали? А? — кокетливо улыбнулась.
Щеки Томаса порозовели.
— Потому что ты моя сестра! — взорвался подросток, но продолжил уже тихо, — И ты в прошлый раз тоже злилась из-за Скотта…
— Да, я очень злилась. Мой младший брат столько натерпелся, но даже не сообщил своим родным. Чужие люди были осведомлены лучше меня. Знаешь, что меня больше всего злило?
— Что? — большие глаза жадно на меня уставились.
— Что я ничего не знала. В то время, пока я спокойно жила дома, ты испытывал эту боль от унижений и издевательств. Если бы я узнала раньше, то тебе бы не пришлось столько пережить. И папе, и мне ты не безразличен, Томми.
Мне показалось, что в глазах брата заблестели слезки. Но он моргнул, и они быстро исчезли.
— Меня так только мама называла, когда она еще не… В тот день, когда ты влетела в кабинет директора, мне показалось, что это она пришла. Узнала, как обращаются с ее ребенком и даже боги не смогли ее остановить, и она спустилась к нам с небес.
Ты же мой маленький! Горячие капли покатились тихо по моим щекам, и я крепко обняла брата.
Наверное, с баронессой Винтер мы были очень похожи, раз и отец, и брат говорят об этом. Потому что с ними обоими сходства у нас было не много. Однако я так и не смогла себя пересилить и сходить взглянуть на портрет матери в старой гостиной, я вообще обходила ту комнату стороной.
Было ли дело в моих собственных страхах, или это говорят во мне выработанные годами инстинкты той Флоренс, но особого любопытства к матери этого тела во мне не проявлялось.
Погладила Тома по спине.
— Все хорошо, ты ведь не один. Я больше никому не дам тебя в обиду, братишка. Спасибо и тебе, что так волнуешься за свою старшую сестру. Она это очень ценит. Не стоило так смущаться, беспокоиться о благополучии близких для любого — естественно. Мы ведь живые люди, мы так чувствуем, а значит, в этом нет ничего плохого.