Страница 136 из 141
Глава 82. В Истварь
В «Истварь» я, само собой, отправилась в одиночестве, хранитель не может покинуть свою стёжку. Пансионат построили в сосновом лесу на берегу реки Керль. До ближайшего города километров тридцать на север, я проехала его спустя час, после того, как выехала из Юкова. Оставшийся путь не занял много времени, дорога уводила дальше на юго-запад, ну, а мне, чтобы добраться до пансионата, пришлось придерживаться южного направления и свернуть с более-менее приличной трассы на поселковую дорогу с остатками асфальта.
Керль нельзя было назвать ручьем, но по сравнению с Волгой речка была узкой, через нее был перекинут мост с железными перилами, наверное, его построили позднее, заменив деревянный. В одном из писем Матвей гадал, а мог бы загореться мост, если бы пожар пошел из котельной дальше. Многое изменилось за пятьдесят лет.
Пансионат «Истварь» стоял за рекой по правую сторону от дороги. Два корпуса, жилой двухэтажный и учебно-лечебный трехэтажный были построены вплотную друг к другу, в одну линию, один являлся продолжением другого. Одноэтажная столовая чуть в стороне, за ней котельная и уже на самой границе участка – баня.
Я оставила машину на обочине. Территория, по сути, – одна большая детская площадка, не такая современная, как сейчас принято, но, тем не менее, яркие краски, лавочки, стенки для лазания, пара беседок, цветные пятна деревянных мишеней. Из луков они здесь что ли стреляют?
Пока я шла, мне не встретилось ни одного человека, площадка была пуста. Сейчас часов восемь утра, самое позднее начало девятого, где дети? В ответ на вопрос из деревянного здания выбежало трое ребят, двое на ходу надевали куртки, третий с любопытством посмотрел на меня, но, погоняемый крикам друзей, быстро убежал следом за ними в жилой корпус.
Запахи из столовой на мгновение вернули меня в детство. Творожная запеканка, горячее какао, вареные яйца – такой завтрак я помню еще с садика. Вот куда маленький Матвей бегал «по холоду» и где ему не досталось пряника. Здание выглядело старым и даже в некоторых местах просевшим, выстроенное в форме буквы «Г», где большая перекладина – зал со столами, маленькая – кухня и хозблок, оно единственное не перестраивалось со дня постройки в 1944 году. Отсюда повариха видела идущих на свою последнюю прогулку Граниных.
Детские голоса зазвучали ближе, завтрак закончился, и сейчас на крыльцо высыплет разномастная толпа ребятишек. Я быстро свернула за угол, чтобы меня не было видно. Времена изменились, теперь любой праздношатающийся по территории детского учреждения взрослый вызывает подозрения. Справа от столовой стояло квадратное здание котельной, из трубы которой вовсю шел дым, скоро дадут отопление, если уже не дали. Дальше земля шла под уклон, холм, на котором стоял пансионат, окружала узкая дорога, к ней вплотную подступал лес. Левее теснилась пара десятков домишек, все так же окруженных лесом
Те, кто работал в «Иствари», как правило, здесь же и жили.
Дверь котельной распахнулась, и из нее показалась взлохмаченная седая голова. Старик в черной телогрейке и резиновых сапогах вытащил на свет коричневый холщовый мешок, по виду наполненный картошкой. Крякнув, взвалил на плечо и зашагал к задней двери столовой. Его ждали, так как показавшаяся в проеме бабка в белом халате и цветастом платке рявкнула:
– Ващажник, где ты бродишь, старый дурак? Ждем, ждем картошку, а тебя черти в преисподнюю уволокли.
На что дед вполне миролюбиво ответил:
– Не бухти, Танюшка, будет вам картошка.
Ступенька жалобно скрипнула, и они оба вместе с мешком скрылись внутри. Я быстро прошла между зданиями и стала спускаться по тропке с холма.
Дышалось в лесу легко, понятно, почему пансионат для детей построили в таком месте. Пустынная поселковая дорога, ветер, шумевший иголками сосен. Под густыми кронами было сумрачно, тонкая тропка уходила в глубь чащи на юг. Я ступила в тень и остановилась. Как женщина, однажды заблудившаяся в лесу, оставшаяся наедине со своими страхами среди темных деревьев и потерявшая среди них сестру, решилась снова окунуться в прохладу и тень? В запах прелых листьев и хвои, в шуршание веток и покачивание стволов исполинов, если задрать голову к небу? Сомневалась ли она или после зелий целительницы ей было все равно? Ничего не дрогнуло внутри? Или, наоборот, дрожало так сильно, что пришлось преодолевать себя?
– Долго будешь там топтаться? – Охотник вышел из-за ближайшего дерева. Ни одна травинка не шевельнулась, не треснула ни одна ветка, не дрогнул ни один листик. И вместе с тем я не понимала, как не заметила его ранее: высокий, массивный, в светло-синих джинсах и черной кожаной куртке и серых кроссовках. Как этот человек мог оставаться незамеченным?
– У меня нет времени, – тусклый остановившийся взгляд пробирал до костей, – иди или оставайся.
Ветер развернулся и скрылся в лесу. Я шла следом и не могла отвести взгляда от высокой фигуры. Плавные нечеловеческие движения, по сравнению с которыми собственные шаги, словно топот слона в посудной лавке.
– Что-то не так с одеждой? – спросил Тём минут через пятнадцать.
– Нет.
– Тогда найди другое применение глазам или это сделаю я. – Он дошел до конца тропы и обернулся, но посмотрел не на меня, а дальше, туда, откуда мы начали свой путь.
– Одежда не для леса. – Я тоже обернулась, но ничего необычного не увидела: деревья, кусты, тропинка… – Ты пришел по стёжке?
– Да.
Мужчина сошел с тропы и стал забирать левее. Растительность стала плотнее, но пройти еще можно было.
– Здесь есть переход? Далеко? Почему я не знаю?
– Да. В километре севернее. Тебе этот переход без надобности, на машине не проехать. А теперь заткнись и шагай.
Шагали мы около часа, монотонно и беззвучно. Я давно перестала ориентироваться, и, если ветер сейчас исчезнет, меня ждет судьба Граниных, ночевка в лесу, переохлаждение и смерть.
Тём опять остановился, посылая еще один прищуренный взгляд назад.
– Что?
– По твоим следам идет человек.
– Кто? Как?
– Не знаю и мне все равно, – он продолжил движение, – уже скоро.
– Мы разве не должны уйти, спрятаться или еще что?
– Зачем? Он нагонит нас минут через двадцать. – Ветер скользнул сквозь ближайшие кусты, и тяжелая ветка задела меня по лицу. – Когда добыча сама идет за тобой, вообразив себя охотником, не вижу смысла ей мешать.
Я зашипела, прижав руку к саднящей губе. Святые, он сделал это специально!
К месту последней ночевки Граниных мы вышли минут через десять. Три сосны срастались в одну, плотно прилегая друг к другу стволами. С одной стороны, корни то ли были подрыты животным, то ли подмыты ручьем, журчание которого слышалось неподалеку. Под этими корявыми отростками начиналась неглубокая вытянутая яма, назвать которую оврагом язык не поворачивался.
– Здесь, – указал на мешанину прошлогодней листвы, веток и камней Тём, – раскапывай сама. У тебя четверть часа, потом я ухожу. – Он развернулся и скользнул за строенный ствол, мне понадобилась доля секунды, чтобы потерять его из виду..