Страница 137 из 141
Глава 83. Чем пугают дети друг друга у костра?
Я присела на краю ямы, несколько комьев земли скатились вниз. Что дальше? Не раскапывать же в самом деле. За столько лет кости должны основательно врасти в землю, и, даже если я их найду, они мне ничего не скажут, все, что можно, узнали еще тогда по горячим следам. Теперь я сама не знала, почему так стремилась сюда.
– Кто вы? Что здесь делаете? – Резкий голос вырвал меня из раздумий.
Я обернулась, в пяти шагах позади стоял тот самый старикан, так лихо поднимавший мешок с картошкой, но на этот раз в его руках была двустволка. Пока дулом к верху.
– Меня зовут Ольга, – я медленно поднялась, – а вы?..
– Олег Павлович, лесник здешний. За каким лешим вас понесло к проклятому ручью? Потеряшек мне здесь и не хватало.
– К проклятому ручью?
– А, – он махнул рукой, – не обращайте внимания, дети страшилки придумывают, я за ними и повторяю, глупость – она прилипчивая.
Мужчина накинул ремень на плечо, закидывая ружье за спину.
– Нечего вам тут бродить, не ровен час заплутаете, – пробурчал уже более миролюбиво лесник.
Ему на вид было лет шестьдесят, густая, хоть и полностью седая голова, кожа цвета меда, коренастый, узловатые руки, светло-карие выцветшие глаза. Те же черная телогрейка и резиновые сапоги, что были на нем пару часов назад. Он шел за мной с незначительным отставанием, я была не настолько незаметной, как воображала себе. Он или старушка, которую он называл Татьяной, вероятно, видели меня: перед дорогой большое свободное пространство и подходы к лесу как на ладони.
Стоило вспомнить сцену у столовой, как до меня дошло, что именно я видела. И слышала. Таких совпадений не бывает.
– Она назвала вас « Вощажником»? Вы Олег Вощажников?
– Эээ, ну да. Я лесник тутошний.
– Вы сами жили в пансионате «Истварь» в 1965 году, вы знали Матвея Гранина! Вы съели его пряник!
Мужчина вздохнул и посмотрел с сомнением.
– Это ж когда было-то.
– Нет, такое не забывается, – я подошла ближе, – Матвей пропал, ушел в лес вместе с матерью и не вернулся.
– Кто вы, дамочка? – Он нахмурился. – Из газеты? Кому-то еще интересна та история? Спустя столько лет? Не смеши.
– Нет, я…
Приезжая сюда, я никак не думала, что встречу живого очевидца
Почему никто не подумал о детях? Мне, к примеру, в шестьдесят пятом было четыре года, Матвею и Олегу по десять.
– Я… Гранины – мои родственники, – нашлась я с ответом, – в семье до сих пор не знают, что с ними случилось, вот я и подумала…
– Вообразила себя сыскарем, да? – Старикан покачал головой.– Ну, а в лес зачем поперлась? Что за молодежь нынче пошла… Нет бы подошла, как человек, так и так, дядя Олег, мол, расскажите. Чайку попили бы в тепле, моя Танюха знаешь какие пирожки печет!
Я не знала, и, честно говоря, мне было все равно. Я смотрела на Олега Павловича большими умоляющими глазами. Он оглянулся, недоумевая, что мы забыли в этом лесу, но, смягчившись, все же сказал:
– Дык, я и не знаю ничего такого. Меня бабушка Валя, царство ей небесное, раньше забрала. Я видел Матвея в последний раз за завтраком, даже не знаю, когда его мать приехала. Помню, удивился, не увидев его перед ужином. И все.
– Все? – Я не смогла скрыть разочарование в голосе.
– Да, – он извиняюще улыбнулся, – следователь был недоволен, стыдил, взывал к пионерскому долгу, на отца Матвея, Гранина-старшего, все указывал, мол, имей совесть, посмотри, как плохо человеку, дык… что мне придумывать было, что ли?
– Нет, придумывать не стоит. – Я отвернулась к яме.
– Дык, я так подумал, хоть и на всю жизнь запомнил, какое страшное было у него лицо. У отца, не у следователя. Я его потом поэтому и узнал. За эти годы он совсем не изменился.
– Простите, – я посмотрела на старика, – вы видели Сергея Гранина несколько лет спустя? Где?
– Дык, здесь, – он мотнул головой, – в «Иствари» то есть. Лет девять, нет восемь прошло, я в пед поступил, на заочное, а сюда помощником воспитателя устроился, Танюшку свою встретил, дык почитай здесь всю жизнь и провели.
– А Гранин что?
– Ничего, – лесник пожал плечами, – прошел мимо, меня само собой не узнал, а у меня духу не хватило подойти.
Больше я никогда его не видел.
– Через восемь лет, – задумалась я, – в семьдесят третьем?
– Точно.
– Во что он был одет, не помните?
Старик развел руками:
– Извиняй, красавица, такое и Танюшка моя не вспомнит, а память у женки дай бог каждому.
– Олег Павлович, хотя бы попытайтесь, ведь была зима, так? Он явно не в рубашке приехал.
– Да зачем тебе это, – недоумевал лесник. – Хотя постой, ведь, правда, морозы стояли крепкие, вроде шапка-ушанка была… не завязанная, тулуп, или нет, ватник… нет, не вспомнить, извиняй.
– А на ногах? Ботинки?
– Какие ботинки, мы раньше и не знали, что за зверь такой. Дык, валенки.
Вот и все, часть головоломки встала на место. Вернее, я на это надеялась, надеялась, что не ошибаюсь.
Я подошла к краю овражка, примеряясь к спуску.
– Куда? Очумела девка. – Старик мотнул головой, растерянно наблюдая, как я неловко ставлю ноги на скользкие от влаги камни.
– Не волнуйтесь, – я переступила на следующий валун и вгляделась вглубь завала, – мне надо…
Что именно надо дурной девке в овраге с кучей камней, мне придумать так и не удалось.
– Окстись! Ноги переломаешь.
– Лучше расскажите, почему этот ручей ребятня зовет проклятым? – постаралась отвлечь Олега Павловича.
Между камнями торчали пучки пожухшей травы, слипшаяся от влаги земля напоминала остатки старого раствора, из последних сил цепляющегося за булыжники. Ветер и ключник постарались на славу, большинство камней человеку даже не сдвинуть с места.
– Дык, – старик прочистил горло, – известная в наших краях страшилка.
Лесник посмотрел на меня с большой печалью. В какой-то мере я его понимала: приперлась городская или просто неместная деваха, задает вопросы, лазает по буеракам, вроде ничего противозаконного не делает, но того гляди – свернет себе шею на вверенной ему территории.
– Чем же сейчас пугают друг друга дети темными ночами у костров?
Я запустила руку в широкую щель между булыжниками. Холодные твердые округлости каменных боков, грязь, застревающая под ногтями, ошметки чего-то неопределенного, и так до тех пор, пока путь не преградил очередной булыжник.
– Дык, бают, здесь, у ручья, призрак мальчика живет, погибшего в лесу, мол, заводит он людей в глушь и бросает.
Слева завал камней был меньше, его накрывала основательная куча бурелома. Я стала раскидывать ветки в разные стороны, не особо заботясь, куда они летят. На ветках кое-где сохранилась увядшая листва, острые сломы сучков царапали руки, но я не обращала внимания, все еще надеясь на удачу. Все еще цепляясь за одну единственную фразу ключника. И за валенки, которые были на Сергее Гранине в тот день.
– Чушь это, – недовольно продолжил лесник. – Эту глупость мы с пацанами и придумали, малышей пугать, сразу после исчезновения Матвея. Понимаю, набрался ума-то к старости, не дело с таким шутовать, а тогда, – он махнул рукой, – кто ж знал, что выдумка так приживется, а все из-за варежки этой…