Страница 98 из 136
У Эльвиры — тяжелое беспамятство и серьезные повреждения. Можно даже сказать, душевные раны — биополе, со слов Ольги, порвано на британский флаг. Жить царевна будет, но как можно скорее необходимо восстановить связь энергетических каналов и физической оболочки, чтобы не допустить регрессию развития Источника.
У Валеры — легкий обморок, жить будет, но с таким умом недолго. Но, не дав мне с удовлетворением прокомментировать этот ее вывод, Ольга акцентировала внимание на том, что необходимо организовать кровать — в кабинете без окон ощутимо сквозило и вообще неуютно. Ответить ей я не успел — меня опередил очнувшийся коллежский секретарь.
— Ой, — открыл глаза Дариус и, рывком поднявшись, обозрел разруху в кабинете. — А что здесь произошло? Почему я не дома?
— Вы еще спите, господин Орбакас, это сон, — повернулся я к коллежскому секретарю, а после сразу к Ольге: — Ты можешь его усыпить? — прошептал я одними губами.
— Усыпить? — не поняла сразу, что я от нее хочу, Ольга.
— Как так сплю? — попытался подняться Дариус, но почти сразу получил от меня быстрый удар в основании шеи и моментально обмяк. От падения я его удержал, подхватив и аккуратно уложив обратно на пол.
— Уважаешь ты мой труд, — укоризненно прокомментировала столь варварский метод Ольга.
— Я все объясню, — попытался успокоить я ее универсальной фразой.
В ответ она только возмущенно выдохнула, едва не всплеснув руками от избытка чувств. Я же обернулся и нашел взглядом ошарашенного происходящим Фридмана. Юрист стоял в нерешительности рядом с Зоряной, которая уже натягивала резиновые перчатки, готовясь убирать кровь с пола.
— Моисей Яковлевич! — окликнул я юриста и показал на коллежского секретаря. — Вот это тело надо убрать и что-нибудь придумать, чтобы господин Орбакас очнулся у нас в доме, но с пониманием, что сам сюда случайно пришел.
Фридман в ответ только руки развел в недоумении. Я ему ответил таким же жестом — уж если он в недоумении, то и я тем более. Но задачи это не снимает.
Зоряна между тем, не обращая на происходящее внимания, взяла тряпку и опустила в ведро, собираясь замывать кровь. Вот так — если хочешь полной конфиденциальности, никакой автоматики в процессах, только ручками. Особенно если в окружении нет человека, подобного Элимелеху, который может помешать роботу-пылесосу или кофемашине рассказать о тебе лишнее.
Фридман между тем быстро что-то решил и попытался поднять безвольное тело коллежского секретаря, но без особого успеха — если человек в отключке, нести его гораздо тяжелее, чем если он в сознании. Поняв, что юрист с переноской тела не справляется, я позвал из коридора Иру, ему помочь.
Вдвоем — под руководством индианки, они быстро упаковали и вынесли безвольное тело. Пока организовывал процесс, не удержался и обернулся — посмотреть, как Ольга будет приводить в чувство Валеру. Неожиданно почувствовав при этом собственнический ревнивый укол. Но Ольга на принца никаких воздействий, подобных тем, что совершала со мной, оказывать не стала. Просто перевернула его на спину, помассировала уши — ладони ее при этом сдержанно засияли фиолетовым, после чего Валера очнулся. Распрямившись с громким вздохом так, словно резко вынырнул с большой глубины.
С помощью Валеры, который еще не совсем пришел в себя и ориентировался в пространстве с трудом, я аккуратно подхватил на руки Эльвиру. Через несколько минут мы более-менее организованно оказались в моей спальне. Валера восстанавливался, понемногу отъедаясь — как боец после сброшенных во время сушки ко взвешиванию килограмм, Ольга колдовала рядом с Эльвирой. Царевна до их пор находилась в беспамятстве, и Ольга медленно и планомерно восстанавливала ее биополе, вновь привязывая физическую оболочку к энергетическим каналам.
Я все это время не находил себе места — энергии внутри было невероятно много, хотелось вскочить, куда-нибудь бежать и что-то делать. Частично утолил жажду действий, организовав на кухне перемену блюд для Валеры, а также пообщавшись со своими охранниками-сторожами. Мимоходом брошенную недавно версию чуть расширил, рассказав о случайности во время подготовки к лабораторной работе по Химии. Версия была настолько несерьезна, что все трое окончательно поняли, что более ничего от меня услышано не будет. И все — и Мустафа, и Андре, и Измайлов с ней даже пока смирились, приняв как рабочую.
После я проконтролировал, как бригада рабочих, в спешном порядке вызванных и направляемых Зоряной (после того, как она замыла следы крови на полу), восстанавливает стекла в кабинете, и вернулся в спальню. Здесь принялся мерить шагами комнату, раздумывая о ситуации, в которой оказались, и ожидая, пока Ольга закончит с Эльвирой. Но лечение, вернее, восстановление затягивалось — судя по сосредоточенности Ольги, все было не так просто.
Лишь после нескольких часов, под самое утро, Ольга отвалилась в сторону, закончив восстановление Эльвиры. Царевна почти сразу после этого открыла глаза, полежала немного и глубоко вздохнула, словно заново осознавая себя в этом мире. Чуть погодя, заметив нас с Валерой — мы одновременно подошли к ней ближе, успокаивающе кивнула и скупым жестом дала понять, что с ней все хорошо, просто нужно прийти в себя.
Я обернулся было к Ольге, чтобы выразить восхищение ее работой, но слова так и остались несказанными — когда увидел, чего ей стоило восстановление Эльвиры. До этого наблюдал за девушкой со спины, сейчас же заметил и полностью осознал, насколько она измучена: щека впали, очерчивая скулы, под огромными, потухшими сейчас фиолетовыми глазами видны явные синяки, а сухие губы потрескались до крови.
Подойдя ближе, я присел рядом с Ольгой, вопросительно заглядывая в глаза, а она лишь тяжело выдохнула.
— Я в порядке. Вина красного сладкого или гранатового сока было бы неплохо. Для начала, — добавила она, причем говоря явно с усилием.