Страница 123 из 136
— Господи, какой же вы необучаемый, — устало произнес я, подняв молоток для очередного удара. — Как будто мне доставляет удовольствие плющить вам пальцы…
— Нет-нет-нет-я-буду-говорить-прошу-вас-пожалуйста-не-надо, — на одной ноте взвыл литератор. Причем так, что мне даже пришлось отшатнуться, дабы не попасть под брызги его смешанных со слезами слюны и соплей.
Отшатнувшись, я поднялся на ноги и отошел к стеллажу. Взял паяльную лампу — новую и блестящую, но в классической конструкции, не претерпевшей изменений с девятнадцатого века. После одну за другой начал выдвигать алюминиевые канистры. Каждая из них была подписана — бензин, керосин, дизельное топливо, спирт, машинное масло… была даже чистая нефть, что неожиданно. Как используют все эти жидкости, думать я не хотел.
Залив в паяльную лампу керосина, я разжег ее и вернулся к Горбунову. Поставил лампу рядом с его ногой, направив струю пламени в сторону, подрегулировав ее так, что послышался пронзительный свист.
— Мне очень неприятно делать вам больно, скажу честно и откровенно. Поэтому, чтобы не дробить дальше пальцы, я просто — в случае не понравившихся мне ответов, направлю пламя вам на ногу. И убирать не буду. Теперь слушаю внимательно. А, и простите, что прерываю. Просьба: рассказывайте с самого начала обо всем том, что именно привело вас сюда в роли палача для прекрасной девушки Барбары Завадской.
Горбунов был человеком творческим — литератором и продюсером, поэтому слова в предложения складывать умел. Рассказывал он подробно, обстоятельно и, самое главное, не косноязычно. По мере моих наводящих вопросов он каждый раз вздрагивал, но отвечал моментально, пусть и поначалу немного спутанно, не всегда сразу словами успевая за мыслями.
История оказалась довольно проста. По роду деятельности продюсера в ялтинской киностудии, Филипп Горбунов сталкивался с самыми разными людьми из самых разных социальных страт. По мере работы он, как я понял, выполнял заказ на переформатирование некоторых слоев общества — продвигая среди прочих к производству картины определенного содержания. Оправдывающие некоторые, не совсем человечные поступки.
После того как господин Горбунов успешно выпустил в прокат третий сериал, романтизирующий действующие в англоязычных протекторатах группировки бандитов среднего звена, в виде награды он получил знакомства с нужными людьми. Самое первое его касание запретного мира состоялось на побережье Африки, где в англо-германском протекторате Танганьика он поучаствовал в сафари не только на запрещенных к охоте животных, но и на человека. После этого, почувствовав вкус к такого рода развлечениям, Горбунов продолжил вращаться в узких кругах, постепенно познавая вкус запретных и от этого более манящих удовольствий.
Из рассказа литератора я узнал, что ни единого раза за все мероприятия — будь то охота на людей, гладиаторские бои между случайными участниками или эксклюзивные пытки, подобные сегодняшней, он не имел дела с одаренными. Все, кто участвовал в качестве палачей, зрителей или охотников, были обычными людьми, без владения стихийной силой. И все мероприятия — вне зависимости от количества человек и специфики, всегда были организованными, кто бы сомневался, компанией Чистый мир.
В узком кругу участников запретных игрищ все использовали маски, так что литератор не знал не только имен, но и реальных лиц большинства тех, с кем его сводила судьба на мероприятиях закрытого клуба. С уверенностью Горбунов смог назвать имена только трех человек, с которыми имел дело. Первым был Валентин Скрипач, стареющий миллиардер-меценат, который и ввел Горбунова в мир запретных удовольствий. Вторая — Ивона Маевская. Довольно знаменитая даже в мировом масштабе светская львица или — как здесь таких называли, дама полусвета, на момент знакомства с Горбуновым любовница Скрипача. Третьим названным человеком, совершенно неожиданно, оказался Андрей Владимирович Шилов, чей род деятельности Горбунов обозначить затруднился.
Неожиданным это оказалось после пары наводящих вопросов — потому, что Андрея я знал. Он был последним, четвертым постоянным участником нашей возглавляемой Степаном в Высоком Граде команды, которая занималась бустом нубов на вирт-Арене. И Андрей Шилов, что важно, был очень близким другом Степана, можно сказать его доверенным лицом.
Впрочем, после услышанного я начал в этом немного сомневаться — серым кардиналам лишняя известность не нужна, и вполне возможно, что реально именно Степан по факту был доверенным лицом Шилова. Подобные мысли вызвали у меня сразу несколько пугающих предположений — очень уж тесным получается такой большой на первый взгляд мир. Но предположения эти я пока отодвинул подальше.
Не время сейчас, все равно не проверить.
Пока не проверить.
Допрос Горбунова продолжался до самого утра. Скрупулезно и с непривычной для себя дотошностью я доставал из него крупицы знаний. Валера за все это время не произнес ни слова, безмолвной тенью возвышаясь за литератором. Но при этом он был непосредственным участником — периодически указывая на неувязки и подсказывая мне вопросы с помощью мыслеобразов. Так же, как и Эльвира.
Когда вопросы закончились, я — согласно нашему договору, расплющил еще один палец литератору, нанеся отложенный удар, который он заработал себе невольным вскриком в самом начале допроса.
Покинули базу отдыха мы после семи утра, когда небо уже серебрило дымкой приближающегося рассвета. Выехали на тонированном в ноль кроссовере, привезшем сюда Горбунова и Барбару. Девушка, находящаяся под действием успокоительного и обезболивающего, еще спала. Я положил ее на заднее сиденье, а на пол бросили Горбунова. Чтобы не вонял, с него пришлось срезать штаны и дистанционно помыть ему задницу из шланга, который в пыточной также предусмотрительно имелся.