Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 13 из 234



— Ты уверен, что поступаешь правильно? — прохрипел мэр.

— Ну конечно. С тобой все будет в порядке.

Симмонс вышел из комнаты. Волк с мэром услышали его приглушенный голос, отдававший распоряжения полицейскому у двери. Мэр поднес ингалятор ко рту, еще два раза глубоко вдохнул и только после этого повернулся к Волку. После чего выдавил из себя улыбку — на этот раз чтобы выразить полнейший восторг от того, что в напарники ему в этот день достался печально известный детектив.

— Ну, — сказал он, подавляя рвущийся наружу новый приступ кашля, — и что теперь?

Волк взял первую стопку бумаг, предусмотрительно оставленных для него на столе Симмонсом, откинулся в кресле и положил ноги на столешницу.

— Теперь будем ждать.

Глава 5

Суббота, 28 июня 2014 года

12 часов 10 минут дня

Время тянулось медленно, часы уходили впустую, и в затаившем дыхание офисе постепенно установилась атмосфера обиды и гнева. Самой горячей темой, которую шепотом обсуждали сотрудники, стала вопиющая несправедливость, проявившаяся в том, что такую «знаменитость», как мэра, окружили повышенной заботой и вниманием, а других, не столь известных в городе жертв, бросили на произвол судьбы. Бакстер подозревала, что этот новый эгалитаризм в устах самых шовинистически настроенных и узколобых людей, которых она когда-либо знала, обуславливался не столько желанием сделать мир чуточку справедливее, сколько стремлением возвысить себя в собственных глазах. Хотя, если честно, они говорили дело.

Сотрудники, оставшиеся при своем мнении, то и дело поглядывали на дверь, чуть ли не желая, чтобы что-нибудь произошло — просто чтобы оправдать доставленные им неудобства. И это несмотря на то, что у всех накопилось столько бумажной работы, составлявшей малоприятные девяносто процентов работы детектива, что вполне можно было и посидеть. Горстка полицейских, вернувшихся после тринадцатичасового дежурства, оттащила к стене белую демонстрационную доску, на которой Волк разместил свой жуткий коллаж. Не в состоянии поехать домой, они выключили в комнате для совещаний свет, чтобы хоть немного отдохнуть перед следующим дежурством.

Когда к Симмонсу с просьбой выпустить его в виде исключения обратился седьмой человек, он вышел из себя и после этого донимать его подобными вопросами больше никто не осмелился. У всех были свои серьезные причины, он прекрасно понимал, что его энергичные действия самым отрицательным, а то и непоправимым образом скажутся на расследовании других важных дел, но сделать ничего не мог. Старший инспектор сожалел, что это случилось именно с Тернблом, потому как их дружбу ему потом обязательно припомнят, хотя окажись на месте мэра любой другой фигурант списка, он принял бы точно такое же решение. Мир наблюдал за испытанием, выпавшим на долю столичной полиции. Если она проявит себя слабой, уязвимой и неспособной предотвратить убийство, зная о нем заранее, то последствия будут самыми что ни на есть разрушительными.

В виде дополнительного затруднения в его кабинете, как у себя дома, обосновалась коммандер, поэтому ему временно пришлось расположиться за свободным столом опытного дознавателя, детектива-инспектора Бенджамина Чемберса, улетевшего отдыхать на Карибы. Ему стало интересно: а до Бена долетели новости об убийствах? Смог бы он пролить свет на столь запутанный случай, если бы был рядом?



Бакстер все утро разыскивала хозяина квартиры, в которой был обнаружен труп. Она думала, что до этого в ней жила семья, не так давно сыгравшая свадьбу, и их новорожденный ребенок. Эмили считала, что конечности мужа и жены тоже могли использоваться при составлении трупа, и не желала надолго задумываться о судьбе беззащитного маленького ребенка. Но потом с облегчением обнаружила полное отсутствие сведений о регистрации брака и поняла, что скупые сведения, предоставленные доверчивому владельцу жилья, были чистой воды ложью.

Когда она через час созвонилась с ним опять, он признал, что действительно пошел по неофициальному пути и согласился брать плату наличными в виде опускаемого в почтовый ящик конверта. Сообщил, что конверты все сохранил, что лично с нанимателем не встречался, и взмолился, чтобы детектив не сообщала никуда о его незадекларированных доходах. Уверенная в том, что налоговые органы его в любом случае рано или поздно поймают, Бакстер, не желая создавать себе лишних проблем, двинулась дальше, потратив впустую несколько часов.

Эдмундс, пристроившись в уголке ее стола, напротив, пребывал в приподнятом настроении. С одной стороны, это было обусловлено его местом, расположенным прямо под потолочным вентилятором, постоянно обдувавшим голову струей холодного воздуха, с другой, что гораздо важнее, значительным прогрессом в прозаичном деле, порученном ему Бакстер.

Получив задание узнать, откуда тюрьма получает питание, он быстро выяснил, что в подавляющем большинстве еда готовилась на месте, но после масштабной забастовки, потрясшей рынок продуктов в две тысячи шестом году, некая компания под названием «Комплит Фудс» стала осуществлять поставки специализированных завтраков, обедов и ужинов для заключенных-мусульман. После его звонка администрация пенитенциарного заведения подтвердила, что Халид был единственным узником, которому постоянно доставляли специализированное питание без клейковины. А когда в «Комплит Фудс» признали, что в настоящий момент проводят внутреннее расследование, поводом для которого стали две жалобы тех, кто был госпитализирован с диагнозом «отравление» после приема аналогичной пищи, с трудом скрыл охвативший его восторг. Своими успехами ему очень хотелось произвести впечатление на Бакстер, явно потерпевшую поражение.

Начальник участка «Комплит Фудс» объяснил, что блюда готовят ночью, чтобы ранним утром развести их по тюрьмам, больницам и школам. Эдмундс попросил его составить список сотрудников, дежуривших в ту смену, а также подготовить записи камер видеонаблюдения к их визиту, назначив его на следующий день. Он уже снял трубку, чтобы связаться с компаниями, обратившимися с жалобами, абсолютно уверенный как в диагнозе пациентов, так и в прискорбном результате, но в этот момент его похлопали по плечу.

— Извини, парень, но босс попросил, чтобы ты сменил у двери Ходжа. Нам с ним нужно кое-что сделать, — сказал человек с мокрым от пота лицом, блаженно закрыл глаза и встал под поток холодного воздуха.

Из туманных объяснений полицейского Эдмундс сделал вывод, что на самом деле тот спасал какого-нибудь дружка от многочасового и умопомрачительно скучного дежурства у двери. Он посмотрел на Бакстер, ища у нее поддержки, но женщина лишь пренебрежительно махнула рукой. Молодой человек положил трубку и нехотя поплелся сменить полицейского, дежурившего у входа в допросную комнату.

Эдмундс перенес вес тела с одной ноги на другую и сутуло сгорбился у двери, которую охранял вот уже пятьдесят минут. Теперь, когда нечем было занять мысли, когда приятная атмосфера приглушенных разговоров, щелканье клавиатур и жужжание ксероксов действовали на его измученный организм как колыбельная, он тут же почувствовал, что жутко хочет спать. Веки так и норовили сомкнуться. Никогда в жизни он не хотел ничего так, как закрыть сейчас глаза. Он прислонился тяжелой головой к двери и почувствовал, что погружается в сон, но в этот момент из допросной комнаты донесся голос.

— Политика — забавная игра.

Услышав резкую, но явно обдуманную реплику мэра, Волк вскинулся. Перед этим они просидели в полном молчании добрых пять часов. Детектив отложил папку с бумагами и стал ждать продолжения. Мэр сидел, глядя на свои башмаки. Когда пауза затянулась и в комнате повисло неловкое молчание, Волк подумал, что собеседник, вероятно, не понял, что произнес эти слова вслух. Он уже робко потянулся обратно за папкой, но мэр наконец решил развить свою мысль:

— Ты хочешь творить добро, но не в состоянии чего-либо сделать до тех пор, пока не окажешься у власти. Сохранять полномочия долго без голосов нельзя, а заполучить их можно, только потакая публике. Но в борьбе за эти голоса порой приходится приносить в жертву то самое добро, которое ты решил творить. Да, политика — забавная игра.