Время перемен

Кроме того, теперь я боялась засыпать вновь — может это как-то с фазами луны или ещё чем-то связано и, если я сейчас усну, мне ещё кто-нибудь приснится?

Немного полежав и повертевшись с боку на бок, посмотрела на часы на мобильном: пять утра. Рань безумная! Но снова пытаться заснуть? Увольте! Сходить что ли поплавать? В принципе, почему нет?

Встала, взяла с полки первую попавшуюся одежду и шмыгнула в ванную. Выбор, оказывается, пал на обычно одеваемый мной на физкультуру костюм, который я забрала постирать и со всей этой свистопляской с первоклашками забыла отнести в прачечную. Ну ладно, сойдет. Добегу, не замерзну. Подсвечивая телефоном, вытащила сапоги — не хватало ещё взять Алинины, у неё размер меньше — и щелкнула замком на входной двери.

Свет в коридоре горел через два светильника, но мне и этого было достаточно. Застегнув замки на обуви, направилась было к раздевалке, где оставила куртку, но вовремя спохватилась и закинула тапки обратно в комнату.

На улице было прохладно. И темно. Включив фонарик на телефоне, быстрым шагом направилась к спортзалу. Рассветное солнце уже обагрило небосвод своими кроваво-красными лучами, но всходить пока не желало. По крайней мере, между деревьев ещё не пробивалось ни лучика.

Дернув дверь спортзала, запоздало сообразила, что она могла бы быть и заперта. И пришлось бы мне возвращаться восвояси. На моё счастье учителя доверяли защите школы и благоразумию учениц. Хотя, возможно, определенную роль тут играл и тот факт, что утонуть ни одна русалка в принципе не может.

Если свет в маленькой прихожей загорелся сам собой, то в раздевалке пришлось искать выключатель — создавать светлячков я ещё не научилась. И потухший светильник «тамбура» тут вовсе не помогал. Шкафчики в свете телефонного фонарика выглядели довольно зловеще, а вот выключателя словно бы и не было. В итоге, плюнув, я забрала свой купальник и переоделась в самом бассейне, аккуратно сложила одежду и, вернувшись в раздевалку, пристроила её на одной из скамеек (иначе ещё отсыреет, превращайся потом от влажности). Главное не забыть, на какой именно, а то замучаюсь при свете телефонного фонарика искать!

Остро ощущая босыми ногами каждую трещинку и песчинку, прошлепала к бассейну — здесь выключатель, вернее целый их ряд обнаружился прямо за дверью, так что проблем не возникло.

Сев на ближайшем от входа бортике, соскользнула в прохладную воду. Хвост появился, кажется, даже прежде, чем я погрузилась целиком. На этот раз тёмно-синего цвета — наверное, из-за освещения (я включила только две лампы) — он был естественной частью меня самой. За почти месяц упорных занятий я привыкла к нему и больше не совершала бестолковых лишних движений, скользя в воде немногим хуже какой-нибудь рыбы. Хотя, до Илины Владимировны мне, конечно, было ещё далеко.

Несколько раз сплавав туда-сюда, нырнула и легла на дно. Это получилось неожиданно легко, можно было даже не шевелиться, а просто лежать, расслабившись, и наслаждаться, не боясь всплыть.

Красиво, хотя и темновато — сквозь толщу воды свет проникал плохо, к тому же устроилась я довольно далеко от включенных светильников. Те, кстати, я выбрала с умыслом — с противоположной от корпуса общежития стороны, чтобы в глаза не бросались. И так распоряжение «никакого бассейна» нарушаю, ни к чему ещё больше нарываться.

— Не спится? — голос крестной, совершенно бесшумно оказавшейся под водой и теперь зависшей парой метров левее и выше, заставил меня вздрогнуть.

Попыталась ответить, в результате булькнув нечто возмущенно-утвердительное. Всплыв, с укором заявила:

— Ну нельзя же так пугать! Мне и так ужас всякий снится!

— Лаборатория? — уточнила тетя Лена обеспокоенно. Она, похоже, без особого труда удерживалась на поверхности. В отличие от меня. Её вид с хвостом вызывал у меня чувство диссонанса: пусть я и осознала, что моя крестная — русалка, и даже смирилась с мыслью, что она скрыла это от меня, хотя прекрасно знала о моём скором Превращении, но прежде в русалочьем воплощении мне её видеть не приходилось. По крайней мере, я об этом не помнила. — Света! — окликнули меня и повторили вопрос.

Кое-как отведя взгляд от зеленого хвоста крестной, помотала головой, пояснив:

— Дедушка. Лаборатория позавчера снилась, а потом как отрезало, — сообщила и с внезапным подозрением спросила: — Ты тут руку случайно не приложила? — Учитывая эпизод с успокоительным в чае, вполне ведь возможно.

Взрослая русалка улыбнулась чуть виновато и кивнула, подтверждая мою догадку. Возмущаться я не стала — пусть она без спроса вмешалась, но так действительно лучше. Даже знать не хочу, что именно крестная сделала. Вместо этого спросила другое:

— Те дети… Они в порядке?

— Да. Насколько это вообще возможно, — она следом за мной поплыла к камню, с которого за нами обычно наблюдала Илина Владимировна. — Раннее Превращение в принципе опасно, а уж если оно происходит настолько неестественным способом опасно вдвойне. Конечно, Маргарита Николаевна с Лияной — самые сильные из ныне живущих целителей, но даже им не под силу исправить все, особенно сразу. К примеру, с проблемой моего отца они так ничего поделать и не смогли. — Легко догадавшись, что я хочу спросить, крестная пояснила: — Он ещё непревратившимся по глупости залез в озеро Превращения. А в этом случае пятьдесят процентов на благоприятный исход, пятьдесят — на необратимые изменения. Ему, в отличие от вашей Наташи, не повезло попасть как раз на последние. В результате дышать под водой он может, но полноценный хвост у него не формируется.

— Ужас!

— Да, — согласилась крестная. — Озеро Превращения вообще та ещё лотерея. Но иногда, как в этом случае, его воду используют для того, чтобы добрать энергию для спровоцированного слишком рано Превращения. Когда цена — жизнь превращающегося, опасность пороков становится второстепенной.

— Один из тритонов тогда сказал, что если при Превращении заканчивается обезболивающее, русалка погибает, — вспомнила я.

— От болевого шока, — подтвердила поисковик. — Это одна из возможных причин. Если Превращение контролируют, в этом случае вводят его дополнительную дозу и, как правило, последствий удается избежать. Другой причиной может стать закончившееся поле. Вот тут все сложнее. По идее Превращение вообще не должно начинаться, если поля недостаточно. Если это происходит, в расход идет жизненная сила, но её хватает ненадолго. Тут два варианта: либо делиться полем, либо использовать воду из Озера. Совмещать не рекомендуется — может пострадать не только превращающийся, но и донор поля.

— То есть озеро Превращения не только для непревратившихся опасно? — подобный вывод удивил.

— Нет, конечно. Просто последствия в разные периоды будут разными. Но прекрати заговаривать мне зубы! — пресекла тётя Лена новые вопросы. — Что за сон?

Поудобнее устроившись на любимом, по словам моей наставницы, камне Маргариты Николаевны, намертво сцементированном с одной из стенок, пересказала «сновидение». В течение рассказа крестная, севшая рядом, все больше мрачнела и под конец не выдержала:

— Пустишь меня в свое сознание? Может быть, я смогу понять, кто он.

— Нет! — слишком резко и поспешно отрезала я. Если пустить её, то она стопроцентно узнает и про Лешу тоже. А этого мне ни в коем случае не надо. Сама не знаю почему.

— Света, это уже не шутки, — попыталась надавить на меня тетя Лена. — Он угрожает нашей безопасности!

— Все равно нет. Не желаю, чтобы в моей голове копались! Даже ты, — довольно резко отрезала я. И высказала, как мне казалось, логичный аргумент: — Тем более, если ты не смогла понять, что он маг, за столько лет знакомства с мамой вряд ли тебе что-то дадут мои воспоминания. — Судя по лицу крестной этим утверждением, как по мне так верным, я её задела. Оно и логично: вряд ли ей, поисковику, приятны такие неожиданности. Хотя, сомневаюсь, что они с дедушкой встречались больше пары раз, если вообще встречались. — Если он хочет услышать ответы на свои вопросы, ему придется ответить на мой. Так что я разберусь. Сама.