Осуждённые грешники

— Почему?

— Э-э, потому что она моя подруга?

Я притворяюсь, что не вижу, как Габ ухмыляется в свой стакан с виски.

Мои глаза следят за движениями Пенелопы, пока она прокладывает путь сквозь толпу, Рэн и Тейси рядом с ней. Почувствовав, что я наблюдаю за ней, она поднимает на меня глаза и замирает, как будто так же удивлена моим появлением, как и я ее. Как будто мне не принадлежат тридцать три процента земли, по которой расхаживают эти нелепые каблуки.

Я просовываю руку под стол и сжимаю в ней покерную фишку. Я пытаюсь — безуспешно — игнорировать боль в паху. Беспокойство в крови. Каждая частичка моего тела находится в противоречии с другой, потому что сегодня она не похожа на преступницу, которая устраивает пожары в казино.

Она похожа на Королеву Червей. Я отвожу взгляд.

— Выглядите как всегда прекрасно, леди, — говорю я Тейси и Рэн. Я встаю, чтобы отодвинуть их места по обе стороны от себя, в то время как Пенни садится рядом с Рори. Рэн одаривает меня нервной улыбкой и бросает взгляд на Габа. Тейси целует меня в щеку.

— Лестью ты добьешься всего, Раф.

— Кроме позиции на вершине твоего списка ожидания.

Тейси смеется.

— Сам Бог не смог бы занять позицию на вершине моего списка ожидания.

Притворно закатив глаза, я сажусь рядом с ней. Я поддерживаю Тейси не только потому, что она лучший татуировщик на планете, хотя это определенно одна из причин. Но она также непринужденна, остроумна, и я всегда наслаждаюсь ее обществом, независимо от того, сидит ли она в одном из моих кресел или я в ее.

Когда я кладу руку на спинку ее кресла, она наклоняется, снимает с моего воротничка булавку и расстегивает несколько первых пуговиц моей рубашки.

— Знаешь, мне кажется, что сначала ты должна пригласить меня на ужин.

Она не обращает на меня внимания, предпочитая заглядывать за мой расстегнутый воротник.

— Как заживает змея?

— Прекрасно.

Чувствуя, как пристальный взгляд обжигает меня, я перевожу глаза на Пенелопу. Рори что-то шепчет ей на ухо, но она не слушает. Она слишком занята тем, что смотрит на руку Тейси на моей груди. Искра удовлетворения вспыхивает в моей грудной клетке, потому что ясно, что она заставляет меня хотеть быть таким же мелочным, как четырнадцатилетняя школьница.

Я переключаю свое внимание обратно на Тейси и одариваю ее очаровательной улыбкой.

— Тейси, ты не видела Тора?

Она закатывает глаза.

— Нет, этот идиот не явился на прием на прошлой неделе.

Внутри меня начинает шевелиться беспокойство. Тор ходил по горящему углю, чтобы договориться о встрече с Тейси.

— Блэкджек!

Взволнованный визг Рори разносится над столом и застает меня врасплох. Нахмурившись, я опускаю глаза на карты перед ней, и, конечно же, их всего двадцать одна.

— Должно быть, я живу в альтернативной вселенной, — сухо говорю я, поднимая свой бокал за нее. — По крайней мере, ты можешь вычеркнуть победу надо мной в Блэкджеке из списка своих желаний.

Ее взгляд искрится.

— Давай сыграем ещё раз.

— Чувствуешь себя удачливой?

Она усмехается.

— Ты даже не представляешь.

Мой взгляд скользит к четырехлистному клеверу на шее Пенелопы. Очевидно, ее неуместный оптимизм передается моей невестке.

— Очень хорошо. Давай сначала закажем этим дамам что-нибудь выпить.

Я подзываю официанта, и он принимает заказы с другого конца стола. Пока Пенелопа отвлекается на меню, я пользуюсь возможностью выпить за нее.

Кто ты, черт возьми, такая, девочка? Я бы хотел, чтобы она просто использовала горячую линию Анонимных грешников по прямому назначению, вместо того чтобы озвучивать каждую банальную мысль, которая приходит ей в голову, потому что теперь я знаю о ней столько дерьма, чего хотел бы не знать. Например, что она предпочитает в бейгле и в какой цвет собирается покрасить пальцы на ногах в следующую пятницу. Ее бессвязный бред не дал мне ответов, только прибавил еще больше вопросов.

Я хочу знать, почему она может спать в моей машине, но не в своей постели. Почему она до сих пор носит мои часы, вместо того чтобы продать их. Что она подмешивает мне в виски, чтобы вызвать у меня желание защитить ее, в то время как я должен был бы пустить ей пулю в лоб.

Мои часы скользят по ее локтю, когда она возвращает меню официанту. Хотя я уверен, что она надела их в надежде разозлить меня, я не могу игнорировать болезненный трепет, которое охватывает меня. Наверное, это похоже на то, как мужчины получают удовольствие, видя женщин в их рубашках. Но только не я. Они всегда пачкают воротник губной помадой и запах их духов впитывается в ткань.

— Мне лимонад, пожалуйста.

Рэн была так необычно тиха, что я забыл о ее присутствии, пока официант не попросил ее сделать заказ.

— Только лимонад?

Она смотрит на стол, сжимая в руках сумочку на коленях.

— Да, пожалуйста.

— Я не могу соблазнить вас чем-нибудь покрепче?

Она качает головой, одаривая его вежливой улыбкой.

— Я не пью.

— Ой, да ладно, уже почти Рождество...

Сочетание скрипа отодвигаемого стула Габа и удара его кулака по столу наполняет пещеру оглушительной тишиной. Краем глаза я вижу, как Анджело поднимается на ноги.

— Она сказала, что выпьет только лимонад, — рычит Габ.

Официант, возившийся с меню, убегает. Рэн краснеет, бормочет что-то про туалет, и Тейси, мрачно бормоча себе под нос, следует за ней сквозь толпу.

Я озадаченно смотрю на лицо брата. Он не поднимает глаз от тасования колоды в своих татуированных лапах.

— Уволь его, — говорит он достаточно громко, чтобы я мог расслышать. — Или я вырежу ему глазные яблоки самым ржавым перочинным ножом.

Я стону в виски. Учитывая все проблемы, свалившиеся на мои плечи, это последнее, что мне нужно.

— Итак, давайте начнем.

Рори испытывает заметное облегчение от моего предложения, явно желая снять напряжение так же сильно, как и я. Габ швыряет обе наши карты с большей силой, чем нужно, и какое-то время Рори тупо смотрит на свою.

Скука грызет меня изнутри, я киваю в сторону выпавшей ей двойки червей.

— Я дам тебе подсказку: два — довольно далеко от двадцати одного.

— Тсс, — шипит она, прижимая пальцы к вискам. — Я думаю, — проходит мгновение. — Хорошо, ещё.

Я тоже беру ещё, добавив семерку пик к четверке бубен.

По мере того, как количество сданных карт растет, а колода в руках Габа становится все меньше, тревожное осознание поднимается по спине и сжимает затылок.

Может быть, я бы и не заметил этого, если бы не был так внимателен к каждому движению Пенелопы. Если бы я уже не пялился на ее пухлые губы, когда она прошептала «низкая ценность карты», или если бы не любовался часами на ее запястье, когда она сжала руку Рори.

Я переключаю свое внимание на Рори и начинаю размышлять о других вещах, которые я списал на ее причуды. И тут я понимаю: постукивание ее пальцев по столу — не нервная привычка, она, блять, считает.

— Блэкджек! — снова взвизгивает она.

На этот раз я не поздравляю ее. Вместо этого я поднимаю глаза, чтобы встретиться взглядом с Пенелопой, и поднимаю брови.

Что-то в моем выражении стирает ухмылку с ее лица.

— Пенелопа.

Ее плечи напрягаются.

— Я дам тебе десятисекундную фору.

Но к тому времени, как предупреждение срывается с моих губ, маленькая негодница уже на ногах.

Глава двадцать восьмая

Может, я и лгунья и мошенница, но Рафаэль такой же. Он определенно не досчитал до десяти, прежде чем поднялся на ноги и направился сквозь толпу ко мне.

Паника бурлит в моих венах, и я врываюсь в дверь без опознавательных знаков, не имея ни малейшего представления о направлении. Когда она захлопывается за мной, шум вечеринки стихает, и на меня обрушивается запах влажной земли. Еще одна пещера — отлично. Вдали от любопытных глаз моя быстрая походка переходит в неуклюжий бег, по мере того как я углубляюсь в темноту. Эта пещера переходит в другую, потом в еще одну, а когда я снова сворачиваю и не вижу никакого света, то понимаю, что я чертова идиотка. Почему я все время забегаю в места, не зная, куда они ведут?