Страница 54 из 200
Пока шла гражданская война, Пролеткульт укреплялся, расширялся. К осени 1920 года насчитывал около 300 местных организаций со студиями литературными и изобразительного искусства, музыкальными кружками и театральными коллективами. И только в конце августа 1920 года Ленин внезапно, без видимой причины заинтересовался Пролеткультом, вроде бы уже хорошо знакомым ему. Запросил у Покровского: «1. Каково юридическое положение Пролеткульта? 2. Каков и 3. кем назначен его руководящий центр? 4. Сколько даете ему финансов от НКПроса? »199
Почему же Ленин заинтересовался именно такими аспектами существования Пролеткульта, который никак не мог быть враждебен советской власти? Скорее всего, потому, что Крупская, член коллегии Наркомпроса и заведующая его внешкольным отделом, по долгу службы прочитала свежий выпуск журнала «Пролетарская культура» (№15-16, апрель — июль 1920 года), где был опубликован материал о Международном пролеткульте. Созданном 12 августа в ходе работы Второго конгресса Коминтерна, возглавленного все тем же Луначарским (почему Ленин и обратился с вопросами к Покровскому) и Лебедевым-Полянским, включившим в исполком Международного бюро делегатов конгресса У. МакЛейна (Британская социалистическая партия), Я. Герцога и Ж. Эмбер-Дро (Швейцарская социал-демократия), Р. Лефевра (социалистическая партия Франции) и Н. Бомбачи (Итальянская социалистическая партия)200.
Крупская прочитала о том, узнала остальные подробности и рассказала обо всем Ленину. Ну, а такие события наверняка насторожили Владимира Ильича. Породили у него опасения, что рождается «третья сила» — наряду с Коминтерном и только что созданным Профинтерном еще и Международный пролеткульт. Отлично понимая, что никакая подобного рода интернациональная организация просто невозможна без решающего участия и поддержки Советской России, решил — судя по последующим событиям — сделать все для установления полного контроля над Пролеткультом отечественным, включив его непосредственно в Наркомпрос.
Неизвестно, когда бы Ленин стал решать возникшую проблему, если бы все не ускорил Всероссийский съезд пролетарских культурно-просветительных организаций, проходивший в Москве с 5 по 12 октября.
Поначалу Владимир Ильич попытался склонить Луначарского выступить на съезде и настоять на лишении Пролеткульта самостоятельности. Однако нарком в речи, произнесенной 7 октября, заявил прямо противоположное: «За Пролеткультом должно быть обеспечено особое положение, полнейшая автономия»201. Поэтому 9 октября последовало решение ПБ, возложившее подготовку желательной Ленину резолюции на Бухарина и Покровского. Когда же они попытались протащить в созданный ими документ собственные взгляды — «Слияние Пролеткультов с Наркомпросом в настоящее время и при данных условиях является преждевременным»202, ПБ от их помощи отказалось.
Тем временем положение изрядно осложнилось. Завершившийся 12 октября съезд успел принять как первую, то есть наиважнейшую, резолюцию, отметившую: Исполнительный комитет Всероссийского пролеткульта «выполнил возложенную на него идейную и организационную работу, развив ее до создания Международного пролеткульта»203.
Достижение цели, намеченной Лениным, стало возможным только после того, как 10 ноября пленум ЦК постановил: «Поручить т. Зиновьеву составить проект письма от имени ЦК по поводу Пролеткульта»204. А уже двумя неделями позднее, но после того, как в структуре Наркомпроса создали 12 ноября главк — Главполитпросвет, руководителем которого утвердили Крупскую, проект письма был подготовлен и передан «для окончательной редакции в комиссию из тт. Ленина, Зиновьева и Преображенского»205.
В полученный текст Владимир Ильич существенных исправлений практически не внес, поскольку Зиновьев как самый веский довод для ликвидации самостоятельности Пролеткульта использовал ленинский аргумент. Мол, тот «преподносил» рабочим «буржуазные взгляды в философии (махизм), а в области искусства... нелепые, извращенные вкусы (футуризм)», чего на самом деле не было.
Письмо ЦК указало: «Центральный орган Пролеткульта, принимая активное участие в политико-просветительной работе Наркомпроса, входит в него на правах отдела... местные пролеткульты входят как подотделы в отнаробразы (отделы народного образования — Ю. Ж. )». Вместе с тем, письмо подсластило горькую пилюлю, оговорив: «ЦК РКП дает Наркомпросу директиву создать и поддерживать условия, которые обеспечивали бы пролеткультам возможности свободной творческой работы»206.
3.
Прежде, чем «Правда» опубликовала письмо ЦК «О Пролеткультах», Зиновьев успел выполнить три весьма важных партийных поручения. Совершил полулегальную поездку в Германию, в Галле — на съезд Независимой социал-демократической партии, проходивший с 12 по 17 октября, для того, чтобы добиться ее присоединения в Коминтерну207. В Харьков — на Пятую конференцию компартии Украины, не без его прямого воздействия утвердившую как собственную резолюцию 9-й партконференции РКП «Об очередных задачах партийного строительства» и полностью сменившую состав своего ЦК, избранного в марте предыдущей конференцией, но не устраивавшего Москву208. Но главное, стал одним из основных участников так называемой дискуссии о профсоюзах. Той самой дискуссии, за которой крылся поиск выхода из достигшего апогея экономического кризиса, порожденного как гражданской войной, так и политикой «военного коммунизма».
Формальной причиной «дискуссии о профсоюзах» послужило создание в марте 1920 года, одновременно с утверждением Троцкого наркомом путей сообщения, Цектрана — Центрального комитета союза работников железнодорожного и водного транспорта. Объединившего без согласия самих рабочих два до того самостоятельных профсоюза — железнодорожников и водников, главой которого назначили А. П. Розенгольца, до того члена РВС ряда армий, Восточного и Западного фронтов. Стоявшего к тому же во главе Главполитпути (Главного политического управления Наркомата путей сообщений), образованного еще в 1919 году как временный орган для быстрейшего налаживания работы транспорта политическими и организационными мерами. Воздействуя на рабочих исключительно приказным порядком и военной дисциплиной.
Цектран в совокупности с Главполитпути сделал Наркомат путей сообщений предельно обособленным, как и Наркомат по военным и морским делам, да еще и милитаризированным органом, полностью находящимся под контролем только Троцкого. Поэтому председатель президиума ВЦСПС (Всероссийского центрального совета профессиональных союзов) М. П. Томский стал всерьез опасаться утраты независимости и остальных профсоюзов, их подчинения соответствующим наркоматам и, тем самым, их огосударствления.
25 августа 1920 года Томский обратился в ПБ с просьбой пересмотреть решение о создании Цектрана, но получил решительный отказ209. На том, казалось бы, сопротивление ВЦСПС происходящему завершилось. И действительно, вплоть до Пятой конференции профсоюзов, открывшейся 3 ноября, все было спокойно. Ничто не предвещало той бури, которая разразилась уже на следующий день.
На вечернем заседании 4 ноября слово получил Я. Э. Рудзутак — большевик с 1905 года, член ЦК РКП и президиума ВЦСПС. Сразу начавший с неприятного. Более того, противоречившего резолюции девятого партсъезда «Об очередных задачах хозяйственного строительства», принятой по докладу Троцкого. Настаивавшей на создании трудовых армий, борьбе с «трудовым дезертирством», на «дальнейшем усилении» Главполитпути.
«За последнее время, — сказал Рудзутак, — все чаще и чаще и в профессиональной (профсоюзной — Ю. Ж. ), и в непрофессиональной среде ведутся разговоры о переживаемом кризисе профессионального движения». Продолжил пока безлично: «Некоторые товарищи рассматривают этот кризис как окончательное поражение профессиональных союзов и констатируют, что мы (профсоюзы — Ю. Ж. ) при существующих современных условиях не имеем места в народнохозяйственном организме Советской республики».