Страница 51 из 200
Глава 7
Подходил к концу третий год революции. Убедительно доказавший всем: большевики не только смогли взять власть, но и удержать ее. Ведь на внутреннем фронте, в гражданской войне они, бесспорно, одержали полную победу.
На Севере британские войска в феврале 1920 года вынуждены были бесславно покинуть Россию, прихватив с собой остатки полков белогвардейского генерал-лейтенанта Е. К. Миллера. А в середине марта и в Архангельске, и в Мурманске уже развевались алые флаги.
На Западе дивизии генерала от инфантерии Н. Н. Юденича, полковника, произведшего себя в генерал-майоры А. П. Родзянко, банды С. Н. Булак-Балаховича окончательно отогнали от Петрограда. Вынудили их уйти в Эстонию, где их и интернировали.
На Юге, после сокрушительных поражений, генерал-лейтенант А. И. Деникин объявил 4 апреля об уходе в отставку и передаче поста командующего генерал-майору П. Н. Врангелю. Отошедшему с остатками белогвардейцев в Крым, чтобы дожидаться окончательного разгрома (к 17 ноября они в панике бежали в Константинополь).
В Закавказье, после занятия 28 апреля частями Красной армии Баку, там была восстановлена советская власть и провозглашена Азербайджанская ССР.
В Сибири еще 15 января окончательно рухнуло сопротивление. Адмирала А. В. Колчака чехи передали в Иркутске накануне образованному меньшевиками и эсерами Политическому центру. Судившему «верховного правителя России» за казнь в Омске членов Учредительного собрания, приговорившему его к смертной казни. 7 февраля Колчак был расстрелян. Однако Красная армия, подошедшая к Иркутску, не воспользовалась, казалось бы, благоприятным положением. Остановилась у Байкала, за которым начиналась территория, контролировавшаяся японскими войсками. А потому в Восточной Сибири вместо нового фронта возникла Дальневосточная республика. Формально — демократическая и взявшая на себя ведение переговоров с Токио о сроках эвакуации интервентов.
В Средней Азии в феврале освободили юго-западную часть Туркестанской АССР, а на юго-востоке — разбили Семиреченскую армию хорунжего Б. В. Анненкова, вынудив ее бежать в Китай. Тогда же в Хиве объявили о ликвидации ханства и создании Хорезмской народной советской республики. 8 октября пал и Бухарский эмират. Вместо чего возникла Бухарская народная советская республика.
Иных успехов достигли дипломаты РСФСР. Во все том же 1920 году они добились подписания договоров, весьма невыгодных для Советской России, но все же принесших ей мир с западными соседями. 2 февраля в Юрьеве (Тарту) — с Эстонией, 12 июля в Москве — с Литвой, 11 августа в Риге — с Латвией. Тогда же начались переговоры с Финляндией — договор подписали в Юрьеве 14 октября, и с Польшей — предварительный договор был подписан в Риге 21 октября.
Наконец-то в измученную шестью годами непрерывных военных действий страну пришел мир. Не мирная передышка, как говорили еще весной, а мир настоящий. Но принесший и свои проблемы, столь же неведомые для большевистского руководства, как тактика и стратегия, — необходимость восстановления промышленности. Национализированной в 1918 году, почему партруководство должно было и заниматься ей. Правда, вместе с различными наркоматами — ВСНХ, путей сообщения, торговли и промышленности, иными. Той самой промышленностью, состояние которой оказалось плачевным.
Треть заводов и фабрик страны за последние два года просто закрыли — из-за полной изношенности к тому же устарелого оборудования. Еще треть законсервировали — вплоть до лучших времен, когда появится для них сырье. Как, к примеру, произошло с текстильными фабриками — продолжали работать только 97 из имевшихся 215.
Да и как могло быть иначе, если добыча железной руды снизилась с 638, 4 млн пудов (пуд = 16 кг) в 1913 году до 10, 4 млн угля — с 1 738, 4 млн до 406, 5 млн. Потому выплавка чугуна за тот же период упала с 257 млн пудов до 6, 3 млн стали — с 204 млн до 9, 8 млн проката — с 204 млн до 11 млн. К тому же весь полученный металл шел исключительно на нужды обороны. Для производства снарядов и патронов, винтовок и пушек, без которых воевать было невозможно.
В еще более ужасающем положении оказалось сельское хозяйство. Ведь основная житница страны — Украина и Северный Кавказ — последние три года являлись главным театром военных действий. Теперь спасали крестьяне Западной Сибири, откуда фронт откатился далеко на восток еще в 1919 году. Но и оттуда хлеб нужно было привезти по железной дороге, между тем, число неисправных паровозов возросло с 31, 1 до 62, 8%.
Ко всему прочему, осенью 1920 года появились первые признаки надвигающегося голода. Порожденного не засухой, как то обычно бывало, а иными причинами. Во-первых, резким сокращением поголовья лошадей — единственной тягловой силой деревни. Их, начиная с августа 1914 года, постоянно мобилизовывали, то есть попросту отбирали у крестьян на нужды армии. Сначала — царской, Временного правительства, затем — Красной, белой, «зеленых» вроде Махно, Григорьева. Во-вторых, тяжелейший удар по сельскому хозяйству нанесла продразверстка. Начатая еще в конце 1916 года и постепенно перешедшая в основную форму экономики «военного коммунизма». В конце концов, лишившая деревню зерна для посева.
Внушала мрачные перспективы не только экономика. Начала давать сбои и система управления, возникшая, по сути, стихийно после национализации промышленности в 1918 году — так называемый главкизм. Управление промышленностью чаще всего неумелое, ведь революционеры не готовились к такой деятельности. Управление, на вершине которого стоял высший совет народного хозяйства, возглавляемый с апреля 1918 года А. И. Рыковым, которому подчинялись 52 главка (главных комитета) — Главметалл, Главуголь, Главнефть, Главгвоздь, Главспичка, иные им подобные. Лежавшая в основе такой административно-командной системы сверхцентрализация не только сковывала инициативу на местах, но и вела к разбуханию аппарата, к махровому бюрократизму.
Становилось понятно, что разобраться со всеми возникшими проблемами следует как можно скорее, до того, как советская власть рухнет под тяжестью все возраставших ошибок и недоработок, порождаемых переходом к мирной жизни.
1.
Девятая партийная конференция, проходившая с 22 по 25 сентября 1920 года, еще не предвещала той бури, которая вскоре разразится в РКП.
Два дня работы конференции из четырех ее участники посвятили выяснению причин поражения в войне с Польшей и перспективам в случае ее продолжения. Завершая политический отчет ЦК, Ленин оптимистически заметил: «Если нам суждена зимняя кампания, мы победим, в этом нет сомнения». И объяснил такой прогноз экономическим положением страны. Сообщил, что удалось собрать, точнее, изъять, 200 млн пудов хлеба, имеется свыше 100 млн пудов нефти, Донбасс дает ежемесячно 20-30 млн пудов уголя190. И тем задал благостный тон всем последующим выступлениям.
Каменев: «Каждая наша победа — это увеличение революционного движения во Франции и Англии, особенно в Англии. А сама Англия — это ключ к перспективам мировой революции». Троцкий: «Зимнюю кампанию, если нам ее навяжут, мы встретим уверенно и проведем победоносно». Радек: «Красная армия показала, что она умеет бить империалистическую польскую армию, руководимую французским генеральным штабом, что она могла ворваться в двери Центральной Европы, что она есть решающий элемент мировой политики»191.
Затем последовал чисто администраторский доклад Крестинского с организационным отчетом ЦК, его обсуждение, а в середине третьего дня работы конференции слово для доклада о Втором конгрессе Коминтерна получил Зиновьев. Однако счел необходимым говорить прежде всего о совершенно ином. По теме своего второго доклада — «Об очередных задачах партийного строительства». В действительности же — необычайно мягко о тех разногласиях, которые обозначились на Восьмой конференции и Девятом съезде РКП. О позиции, занятой на них Т. В. Сапроновым, Н. Осинским (В. П. Оболенским), В. Н. Максимовским, некоторыми другими, кого вскоре стали называть «децистами», то есть составившими группу «демократического централизма». Призвавшими отказаться от жесткого централизма, от назначенства, а не избрания на руководящие должности в партии, от наказаний за внутрипартийную критику.