Страница 38 из 200
2.
Так это или не так, но всего за три с лишним недели марта 1919 года Зиновьев, пребывавший если и не в опале, то в некотором забвении, вернул себе почти прежнее положение на властном Олимпе. Почти то же, что занимал до Октября. Во-первых, стал одним из создателей Коминтерна и с санкции ЦК его руководителем, председателем Бюро Исполкома121. Во-вторых, сыграл важную роль в работе 8-го съезда РКП. Выступил с докладом о Коминтерне. Еще выступил с докладом по оргвопросам, который, по всей видимости, должен был сделать Свердлов, если бы не скончался скоропостижно 16 марта. Доказывает то страшная спешка, в которой Григорию Евсеевичу пришлось готовить выступление.
16 марта ЦК постановило: «Тов. Зиновьеву к завтрашнему дню тезисы».
17 марта: «Т. Зиновьев докладывает тезисы свои (см. приложение), которые по обсуждению решено пополнить следующими темами. Прием новых членов, перереорганизация внутренней структуры ЦК — политическое бюро, организационное бюро, секретариат; отношение к национальным коммунистическим партиям (Украины, Литвы и Белоруссии, Латвии — Ю. Ж. ); устав партии — общая переработка, утверждение нового; т. н. военные вопросы внутри советов, железнодорожные организации, комячейки в армии.
Сам доклад должен распадаться на три отдела: 1) советская организация, 2) партийная, 3) взаимоотношение советов и партии. В отделе советов обратить внимание на взаимоотношения ЦИК и Совнаркома (выделено мной — Ю. Ж. ).
Весь проект поручается т. Зиновьеву дополнить к завтрашнему утру»122.
Иными словами, новая структура партии должна была исключить то, что и намеревался сделать Свердлов, а после его смерти — содокладчик Зиновьева уполномоченный ВЦИК в Пензенской, Тульской и Вятской губерниях Н. Осинский (В. В. Оболенский), выражавший решение Московской губернской партконференции. Собиравшийся добиться фактического вхождения партийных органов в советские — к примеру, члены СНК должны были непременно стать и членами ЦК, который упразднялся как особый орган, а затем следовало слить СНК с Президиумом ВЦИК; осуществить федерализацию РКП с максимальной автономией компартий советских республик.
Григорий Евсеевич выполнил трудное поручение. Правда, для этого ему пришлось пять раз выступить на четырех заседаниях — вечером 20 марта, утром 21, утром и вечером 22. И все же он сумел уговорить делегатов проголосовать не за резолюцию, предложенную Осинским, а за проект, представленный ЦК и, в частности, гласивший: «Смешивать функции партийных комитетов с функциями государственных органов, каковыми являются Советы, ни в коем случае не следует. Такое смешение дало бы гибельные результаты, особенно в военном деле. Свои решения партия должна проводить через советские органы в рамках советской конституции. Партия старается руководить деятельностью Советов, но не заменять их»123.
Военные дела были упомянуты в резолюции далеко не случайно. Одновременно со Свердловым и вместе с ним пытался провести собственную линию и Троцкий. Настаивавший на полной самостоятельности и даже верховенстве в армии командования, а не партийных работников — членов реввоенсоветов и комиссаров.
Такое противостояние, но в завуалированной форме нашло выражение в появлении на съезде «военной оппозиции», и против которой Зиновьеву пришлось активно бороться. Но уже не одному, а вместе со Сталиным и членом реввоенсовета Западного фронта Б. П. Позерном, до того — комиссаром штаба Петроградского военного округа. Отстаивать линию ЦК им пришлось не столько на съезде, открыто, сколько в комиссии, включившей, помимо их, еще и двух представителей оппозиции — члена Туркестанской комиссии ВЦИК Г. И. Сафарова и секретаря Пермского губкома Е. М. Ярославского. Им следовало выработать такой проект резолюции, который удовлетворил бы и 174 делегатов, поддерживавших ЦК, и 95 их противников.
25 марта Зиновьев сообщил членам ЦК, что «удалось добиться единодушия благодаря тому, что мы пошли на своего рода уступку и приняли резолюции, которые было решено не оглашать на съезде, а именно: во-первых, о реорганизации Всеросглавштаба; во-вторых, о Полевом штабе; в-третьих, об обязательном ежемесячном совещании т. Троцкого с партийными работниками». Кроме того, Зиновьев отметил: «съезд во всем своем поведении по военному вопросу дал серьезное предостережение и что вследствие того нельзя отнестись ко всем указаниям его недостаточно серьезно, а потому необходимо т. Ленину переговорить с т. Троцким».
26 марта только что созданное Политбюро (ПБ) — Ленин, Крестинский, Сталин, Каменев при одном отсутствовавшем — Троцком — поддержало представленный Зиновьевым в письменном виде доклад и потребовало от Наркомвоенмора «провести в жизнь как можно скорее все практические указания»124.
Более чем активную работу Зиновьева на съезде оценили по достоинству. Избрали его в ЦК, да еще, по решению старого состава ЦК, третьим в списке, предложенном делегатам для голосования, а также ввели в ПБ, хотя пока только кандидатом. Но, главное, утвердили «председателем Международного социалистического бюро, как первое время именовали Исполнительный комитет Коммунистического интернационала (ИККИ)125.
Правда, последняя должность была чрезвычайно двойственной. С одной стороны, Зиновьев как глава ИККИ становился руководителем всемирной коммунистической партии, включавшей РКП как одну из многих национальных секций. Но с другой, Григорий Евсеевич даже как член ЦК и кандидат в члены ПБ компартии Советской России обязан был, согласно уставу партии, беспрекословно выполнять все решения этих властных органов. Видимо, чтобы сохранить хоть отчасти — в пределах одной, но очень значимой Петроградской губернии (Северная область была, как и все остальные, упразднена в феврале 1919 года) полную самостоятельность, Зиновьев так и не ушел в отставку с поста председателя Петросовета.
Только потому, как можно предположить, не стал возражать против удовлетворения властных амбиций Бухарина, добившегося утверждения 25 марта ПБ его заместителем, а 18 июня главой специально образованного «под него» Московского бюро ИККИ, получив основной аппарат Коминтерна в столице. Зиновьев удовлетворился более скромным положением. В его распоряжении оказалось Петроградское бюро ИККИ со значительной частью Информационного отдела и издательство, уже в мае приступившее к выпуску журнала «Коммунистический интернационал».
На такое самоотречение Зиновьев пошел и по еще одной причине. Более весомой для него. Именно тогда Петроград оказался в критическом положении — фронты гражданской войны взяли его «в клещи».
На севере финские войска регента Маннергейма, и без того уже стоявшие всего в 25 км от старой столицы — у Сестрорецка, начали наступление в Карелии. 24 апреля заняли Олонецк и вышли к Лодейному полю, оказавшись на этом направлении в 200 км от Петрограда.
На западе, после падения Эстляндской трудовой коммуны в январе 1919 года, возник новый фронт, у Нарвы, до которой было всего 150 км. Там находился сформированный еще немецкими оккупантами белогвардейский Северный корпус генерал-майора К. К. Дзерожинского (в июне его сменил генерал-майор А. П. Родзянко). При поддержке Великобритании и буржуазного эстонского правительства он начал разворачиваться в Северо-западную армию (18, 5 тысяч штыков и сабель, 4 бронепоезда, 6 танков, 6 самолетов), которой придали еще и одну эстонскую дивизию. Общее командование же осуществлял генерал-от-инфантерии Н. Н. Юденич, утвержденный Колчаком лидером белого движения на северо-западе России.
На юго-западе, в районе захваченного ими Пскова, начал действовать «партизанский отряд», вернее, просто банды самозваного полковника С. Н. Булак-Балаховича.
Всем им на фронте, протянувшемся на 600 км от Онежского до Чудского озера, противостояла 7-я армия. Хотя и насчитывавшая 20 тысяч штыков и сабель, 162 орудия, 412 пулеметов (командующий в первой половине 1919 года быв. генерал-майор А. К. Ремезов) и остатки армии Эстляндской трудовой коммуны (15 тысяч штыков, командующий — быв. полковник М. Н. Васильев), но плохо обученная, со слабой дисциплиной, да еще и рассредоточенная по четырем участкам, что изрядно ослабляло ее.