Лексикон

– Отлично, Джонатан! Я знал, что могу на вас положиться…

– Я хочу, чтоб вы поняли, сэр, – поморщился инженер. – Проблему это всё равно не решит. Они догонят нас в любом случае; мы лишь можем выиграть несколько часов… А дальше что?

– В том и дело, кэп, – боцман взъерошил бороду. – Этот тип, вы знаете, о ком я говорю – он, похоже, выбыл из игры… Что дальше? Куда вы нас, черт побери, тащите?

– Вы чем-то недовольны, мистер О'Рейли? – прищурился Стерлинг.

– Поймите меня правильно, кэп! Я ваш душой и телом, но… – ирландец понизил голос. – Парни не знают, что им думать! Эти клятые джунгли кругом, твари, каких и в аду не встретишь – да ещё погоня в придачу…

– Мы бывали и в худших передрягах! – стальной кулак капитана грянул по столу. – Слушайте, вы оба… Мы во что бы то ни стало должны подняться к верховьям реки и совершить небольшой переход… Но если мистер Озорник не соизволит поправиться к тому времени – клянусь, я своими руками скормлю это бесполезное тело самой мерзкой из здешних бестий!

***

Сильвио Фальконе и Джек Мюррей остались на военной базе Манхэттен: Легри не взял их с собой в рейд – и даже не потрудился объяснить, в каком статусе они здесь находятся. Не знали этого и военные. Сильвио не преминул воспользоваться двусмысленностью их положения: он просто начал вести себя так, как подобает высокопоставленному чиновнику. Первым делом наставник Джека призвал к себе коменданта, предъявил верительные грамоты и потребовал допуска к эфирному телеграфу Маркони. Старый масон был безукоризненно вежлив, но в тоне его сквозила такая властность, что отказать комендант не решился... Усевшись перед аппаратом, Сильвио со знанием дела подкрутил верньеры и отбил длинное сообщение, время от времени сверяясь со своими записями. Завершив действо, он закрыл глаза, откинулся на спинку стула и замер. Джек, подождав немного, деликатно кашлянул.

– Терпение, мой мальчик, терпение… – невесело усмехнулся Фальконе. – Я забросил кое-какие крючки; теперь требуется немного подождать – надеюсь, не слишком долго…

– Кому вы телеграфировали, сэр?

– Я, скажем так, обратился в высшие сферы…

– Незримое масонство?!

– Оно самое… Я дал знать о нас… Гм… Главе одного из семейств, стоящих у кормила подлинной власти. Его имя всё равно будет для вас пустым звуком; скажу лишь, что он с самого начала был в курсе наших поисков… Собственно, он и является их инициатором.

– И что же вы ему сообщили?

– Всё. Всё, что с нами произошло – разумеется, в выгодном для нас ключе… Кстати, не сомневаюсь – Огюст поступил бы точно так же, если бы дал себе труд хоть немного задуматься. К сожалению, он неадекватен последнее время… Подозреваю, виной тому некий недуг, разъедающий его разум.

– Сифилис? – гадливо поморщился Джек.

– Не знаю, всё может быть… Во всяком случае, наш патрон просто обязан как-то отреагировать на моё послание. Надеюсь, он лишит Легри всех полномочий – и возложит миссию на меня.

– А что, если на этот раз…

– Сильно сомневаюсь, – покачал головой Фальконе. – Я долго размышлял… Что-то хранит Инкогнито, Джек. Что-то, выходящее за рамки наших представлений… Полагаю даже, он неуязвим – ну, или почти неуязвим. Снаружи эту крепость не взять, только изнутри, заронив зёрна сомнений…

– И вы уверены, что вам удастся…

– Договориться с Осокиным? Интересный вопрос... Полагаю, у меня неплохие шансы. Не сочтите за обиду, мой мальчик, но вы даже не представляете, насколько мощное оружие тот забавный розовый отросток, что находится у нас во рту… Огюст, при всех его талантах, просто мясник. Ему никогда не подняться выше Карающего Меча Братства – я же одолел эту ступень давным-давно…

– Вы хотите сказать, что были… Профессиональным убийцей?! – в изумлении воскликнул Мюррей.

– Ради бога, Джек, забудьте вы, наконец, терминологию желтой прессы… – поморщился Сильвио. – Да, я карал отступников; и к слову сказать, делал это куда более изящно, чем наш с вами общий знакомый. Поймите, на этом пути привычные вам нормы морали и нравственности – пустой звук… К тому же, как я сказал, данный этап остался далеко позади: теперь моё единственное оружие – слово.

– Как же называется ваш нынешний титул в иерархии Братства? – полюбопытствовал Мюррей.

– Мастер Совершенный Пастырь.

…Посланные в погоню катера прибыли на базу глубокой ночью. Это было бесславное возвращение: из четырех судов на плаву осталось только три, к тому же, один из катеров имел серьёзные повреждения – его тащили на буксире. Были и убитые, и раненые. Одним из пострадавших оказался Огюст Легри. Француз стоял на носу передового катера, и первый взрыв прозвучал у него за спиной – когда цепь, соединяющая мины в смертельное ожерелье, намоталась на гребное колесо. Фрагменты стальной оболочки и острые щепы прошили тонкую жесть кожуха, словно бумагу. Один зазубренный осколок вонзился Легри в плечо, другой перебил бедренную артерию. Обливающегося кровью француза спас верный телохранитель. Несмотря на множество мелких ран (на долю неандертальца достались щепки), он наложил патрону жгут, остановив хлеставшую из ноги кровь, а потом перенёс с тонущего судна на борт уцелевшего катера. Огюст потерял много крови, лицо его побледнело и осунулось. Казалось, он пребывает без сознания – но едва очутившись на берегу, Легри приподнялся на носилках и едва слышно позвал Имеющего Зуб.

– Да, хозяин? – откликнулся неандерталец.

– Ма… Мак Дули… Ко мне… Скорее… Мак Дули… – прошептал Легри.

Сэр Роберт в этот час уже спал – но вахтенному матросу «Немезис» меньше всего на свете хотелось перечить окровавленному верзиле; и спустя четверть часа командор уже склонялся над госпитальной койкой.

– Сэр! Вы меня слышите? Сэр!

Раненый шевельнулся.

– Мак Дули… Как долго, черт… Слушайте…Я приказываю вам… Найти и уничтожить… – тут глаза Легри закатились, и он впал в беспамятство.

– Так точно, сэр! – негромко сказал командор и отдал лежавшему честь.

***

Механики под руководством Лидделла работали большую часть ночи. Уже под утро барабан с режущими плоскостями удалось закрепить в водозаборнике и подвести к нему привод. Раскочегарили один из котлов: угля в бункерах оставалось совсем немного. «Корабль придётся бросить» – с грустью подумала Ласка. Как странно – оказывается, она успела привыкнуть к стальному левиафану, сродниться с ним… По окончании работ девушка почувствовала себя выжатой досуха: сил хватило только на то, чтобы кое-как вытереть с рук грязь, добраться до каюты и рухнуть на койку. Теперь она спала в одной постели с Озорником, прильнув к его боку: не ради удовольствия (какое уж там…) – скорее, в робкой надежде, что эта близость хоть как-то повлияет на его состояние…

Сон пришел почти сразу, глубокий и крепкий. Ласка не ощутила, как лежавший рядом с ней принялся беспокойно ворочаться. Повязка сползла с повреждённого глаза, и Знак тускло засиял во мраке. Мутно-зелёное свечение усиливалось, нарастало: по стенам каюты поползли длинные тени, на потолке, куда был обращен неподвижный взгляд Осокина, запрыгали изумрудные зайчики – искаженное отображение происходящего в тёмном колодце глазницы. За многие тысячи миль, в подвале одного из лондонских зданий, дрогнули бронзовые обручи детектора Фокса – дрогнули и остановились; соединенный с ним звонок слабо тренькнул и умолк. Знак продолжал изменяться: одна форма переходила в другую, всё быстрее и быстрее – и вдруг бешеная пляска иероглифов прекратилась: ослепительно полыхнув напоследок, Знак потускнел, угас, вновь сделавшись расплывчатой зеленоватой абстракцией. Несколько минут прошло в неподвижности – а потом Озорник пошевелился и сел, тихонько убрав с груди руку спящей девушки. Осторожно, стараясь не шуметь, он оделся, вышел из каюты, аккуратно притворив за собой дверь, и поднялся на палубу.

В небе плыла розоватая луна. Чьи-то голоса перекликались в тёмных джунглях по берегам, шуршали листья, мелькали в лучах ночного светила острокрылые тени… Осокин глубоко вдохнул насыщенный тяжелыми ароматами воздух.