Лексикон

– Целых восемь часов… Да за это время ты можешь уехать бог знает как далеко! В другой конец острова, даже на материк…

– А толку? – хмыкнул Озорник. – Покуда я не получу Лексикон, я должен оставаться в Лондоне; иначе всё бессмысленно. Пикты помогли нам выиграть немного времени, но охота уже началась, можешь не сомневаться… И это не полиция, а кое-кто посерьёзнее.

– Но кто? И что им от тебя нужно?

– Полагаю, некая тайная организация… А что нужно – ну, тут всё понятно, взять под контроль, конечно… – Озорник задумчиво покусал губу. – Первый раз они вышли на меня в Гейдельберге.

– Ты так и не рассказал, что ты там делал…

– Учился. Учился и искал ответы на вопросы… Разбойничьи деньги я к тому времени потратил почти все: жизнь в Империи не дешева. Не так уж сложно заиметь средства, думал я. Азартные игры, скачки, дерби… Побывай на бегах, запиши результаты, прогуляйся в ближайший лесок – и вернись на несколько часов назад! А странное свечение – ну что же, если кто и увидит, одной легендой больше, только и всего… Поначалу казалось, что всё сошло гладко. Конечно, было много разговоров; всё-таки проекция Знака – слишком зрелищное явление, чтобы оставить свидетелей равнодушными! Даже тиснули заметку в газете… Но никто не связал происходящее с Адамом Дрейзе, студентом Гейдельбергского университета – так меня звали в то время… А спустя неделю в городе появилась эта парочка: долговязый француз и его громила-телохранитель, неандерталец.

– Как тебя нашли?

– Понятия не имею! Но сделали они это чертовски быстро. Никаких попыток вступить в переговоры: они напали прямо на улице, громила прижал к моему лицу тряпку, пропитанную серным эфиром – вдохнув его, человек теряет сознание… Тут мне впервые пригодились монастырские навыки, – Озорник ухмыльнулся. – Неандерталец, полагаю, был немало удивлён; всё же их раса гораздо сильнее человеческой. Но с тех самых пор они идут по моим следам. Правда, мне каждый раз удаётся быть на шаг впереди – но кто знает, как всё обернётся теперь…

Ласка зябко поёжилась.

– Пошли в хижину…

– Пойдём. Я, кстати, принёс перекусить. Подозреваю, гостеприимство Мусорной Головы не распространяется столь далеко, чтобы кормить нас…

– Я бы в любом случае не стала злоупотреблять кухней пиктов, – в тон ему ответила девушка.

Из хижины доносились странные звуки. Ласка заглянула в дверь – и тихонько ойкнула от удивления. Потап, которому полагалось бы валяться без сознания, восседал у горящей печки и меланхолично тренькал когтем по струнам растрескавшейся, с облезлым лаком мандолины, извлекая простенькую мелодию.

– Вот, вылез дров поискать, и нарыл… – проворчал он при виде вошедших. – Жаль, не балалайка. Но тож сойдёт. Струнки бы заменить, конечно…

– Как твои раны? – с беспокойством спросила девушка.

– Да ничё так, вроде… Не беспокоят…

– Ну, и то хлеб, – усмехнулся Озорник. – Чего дальше делать думаешь?

Медведь глубоко вздохнул.

– Дык это… Чего уж там… Я с вами – коли не прогоните…

– Не прогоним. Но ты всё же подумай, – серьёзно сказал Ласкин спутник. – Дела у нас рисковые, да враги со всех сторон обложили, и чего дальше будет – неизвестно.

– Суворов Ляксандр Василич так, бывало, говаривал: семи смертям не бывать, одной не миновать! – философски откликнулся Потап.

Лекарства пиктов оказали на медведя поистине фантастическое действие. Низкорослые татуированные человечки делали перевязки ещё дважды; и Ласка с изумлением отмечала, как быстро затягиваются его раны, прижатые отвратительными заплесневелыми корками. «Здесь любая царапина сразу начинает гноиться, – пояснил Мусорная Голова. – Так что зелёная плесень у нас первое средство».

Выходить за пределы свалки было небезопасно; но и сидеть целыми днями в маленькой душной хижине скоро сделалось невыносимо. Ласка стала предпринимать прогулки – сперва короткие, потом заходя всё дальше и дальше, с любопытством исследуя этот загадочный мир. Постоянное зловоние вскоре перестало донимать её: обоняние частично утратило чувствительность и напоминало о себе лишь изредка, когда ветер доносил особенно мерзкие ароматы. Снег вскоре сошел, и великое многообразие мусорных куч явило на свет свои богатства. Пикты вышли на промысел: согбенные фигуры неторопливо ковыряли в отбросах длинными палками. Рядом бегали их детишки, столь же грязные и лохматые, как и взрослые: некоторые играли, другие сосредоточенно рылись в соре, время от времени хвастаясь друг другу находками. Свалка жила по своим законам. Некоторые места принадлежали отдельным кланам, и соваться туда без особой надобности не стоило, а кое-где и вовсе было опасно – как, например, на кромке невысокого обрыва неподалёку от хижины Мусорной Головы. Внизу протекал ручеёк, и прямо из воды торчали грязные треугольники битого оконного стекла... Каждый вечер Озорник отправлялся в город, но результатов эти вылазки не приносили: Хиггинс и его кузены как сквозь землю провалились. Наконец, в один из дней гостеприимный хозяин принёс весточку от фелис.

– Они не собираются отдавать тебе «её» за просто так. Хотят, чтобы ты заплатил… – Мусорная Голова коротко глянул на Озорника. – Похоже, парни решили пересмотреть вашу сделку.

– Хм-м… – Ласкин спутник оглянулся на свою команду, задержал взгляд на Потапе. – Если бы знать, где у них логово…

– Здесь мы тебе не помощники! – твёрдо заявил пикт. – Я и так сделал достаточно… Кроме того, у фелис свои секреты: эти создания обжили мир крыш и чердаков, мы же предпочитаем подземелья.

– Да, разумеется… Я займусь этим сам.

– Хиггинс парень отчаянный, – предостерёг Мусорная Голова. – Лучше попробуй договориться с ним; сунешься напролом – как пить дать нарвёшься на пулю…

Озорник погрузился в раздумья. Ласка не понимала, чего он медлит: если есть способ обнаружить убежище фелис, то надо им воспользоваться, а там – будь что будет… Может, им повезёт и получится застать хвостатых негодяев врасплох! В конце концов, она высказала своё мнение вслух.

– Не всё так просто… – покачал головой Озорник. – Наш татуированный друг прав: это слишком опасно. Если помнишь, я могу… Ну, не то чтобы предвидеть будущее – скорее, выбирать наиболее оптимальный его вариант. Так вот, сейчас мы вроде как у развилки. Одна дорога… Она, скорее всего, закончится смертью кого-то из нас.

– А другая?

– Другая поначалу приведёт к успеху. Но вот потом… – он поморщился. – Знаешь, очень трудно говорить о таких вещах. У меня нет нужных слов, а любые аналогии настолько беспомощны… Если мы выберем второй путь, у нас останется слишком мало пространства для манёвра. Ни свернуть, ни переломить ситуацию – а отменить решение будет уже слишком поздно… Всё равно, что катиться с ледяной горки. И чем всё это закончится, бог весть.

Девушка закусила губу.

– Скажи… А другие варианты имеются?

– Это я и пытаюсь понять. Но знаешь – такое ощущение, что времени у нас всё меньше…

– Тогда выбираем второе! – решительно заявила Ласка. – Нельзя же сидеть до бесконечности в этой помойной яме! Что надо делать?

Озорник сдвинул повязку на лоб. Девушка вздрогнула: Знак в чёрной пустоте глазницы занялся неярким свечением.

– Этот путь открывается на берегу Темзы… В старых доках, незадолго до полуночи… – глухо проговорил Ласкин спутник.

– Да ты колдун! – охнул Потап.

Озорник вернул повязку на место и ухмыльнулся.

– Боишься косолапый? Смотри, отказаться ещё не поздно!

Медведь сердито засопел.

– Моё слово крепко! Не таких ещё видывал…

В путь они выступили на закате. Ласка и Озорник шли первыми, Потап следом за ними. Треснувшую мандолину медведь прихватил с собой; в его лапах хрупкий музыкальный инструмент казался детской игрушкой. Замыкал процессию Мусорная Голова, вызвавшийся проводить своих гостей. Озорник убрал глазную повязку и надвинул пониже козырёк кепи, чтобы светящийся мутно-зелёным глаз не привлекал внимания прохожих. «Ну и компания у нас подобралась! – неожиданно развеселилась девушка. – Ещё и разит как следует после свалки-то… Таких в тёмном переулке встретишь, на всю жизнь заикой останешься». Прохожих навстречу почти не попадалось. Фонарей здесь не было; узкие улочки прятались в сумеречных тенях. И всё же район нельзя было назвать обезлюдевшим: где-то неподалёку шипел и постукивал большой механизм, из подвальных окошек то и дело доносился звон и лязг.