Лексикон

– Добрый вечер, мсье! – издевательски осклабился Долговязый.

– Где котяра? – неприветливо буркнул Кремень.

– Полагаю, там же, где твои хорошие манеры! – хохотнул Момо. – Что, язык отсохнет поздороваться со старыми корешами?

Кремень мрачно зыркнул на него из-под насупленных бровей, и алжирец тут же притих: неандерталец славился не только атрофированным чувством юмора, но и отсутствием долготерпения.

– Он был здесь, потом отлучился ненадолго, – пожал плечами Долговязый. – Сказал, что, мол, скоро вернётся.

Кремень насупился было, потом ухмыльнулся, представив себе элегантного негодяя фелис промокшим до нитки. Момо порылся за пазухой и вытащил колоду засаленных карт.

– Ну что, скоротаем времечко?

Фелис появился, когда они начали второй кон. Кремень с неудовольствием отметил, что их подельник сух, как песок в пустыне: должно быть, он нанял экипаж. Выглядел котище, как всегда, импозантно: широкие, не стесняющие движений замшевые брюки были заправлены в короткие щегольские сапожки, под новой парусиновой курткой – жилет на голое тело, шея повязана шелковым платком по моде марсельских моряков, на голове красуется широкополая кожаная шляпа.

– Мои извинения честной компании! – весело бросил фелис Марселец, с поистине кошачьим изяществом присаживаясь за стол и укладывая пушистый хвост на колени. – Буквально в последний час кое-что изменилось…

– Ну? – буркнул Кремень.

– О, просто нам придётся немного подождать… – Марселец улыбнулся, обнажив острые шила клыков. – Клиент задерживается.

– Чего делать-то? Как обычно? – поинтересовался Долговязый Жак.

– Не совсем… Хорошенько оглушить и упаковать так, чтобы даже пальцем не мог шевельнуть. Но он должен остаться в живых.

– Это как, обязательно? – проворчал неандерталец.

– Ну, если ты хочешь получить свои денежки… – хихикнул фелис. – Знаешь, как говорят – кто платит, тот и заказывает музыку. А наш патрон любит, чтобы его указания выполнялись в точности.

– Хотел бы я знать, кто он таков – наш патрон… – задумчиво протянул Долговязый, глядя в глаза Марсельцу. – Ясное дело, какая-то важная шишка…

– А вот мне это – до Полярной звезды! – хмыкнул Момо. – Наше дело – немножко нарушить закон и получить наличные; что ещё надо простым ребятам из доков!

– Меньше знаешь – крепче спишь, – подтвердил фелис. – Да, самое главное: от нас требуется поплотнее завязать ему глаза.

– Это ещё зачем? – удивился Кремень.

– Ну, наверное, чтобы он ничего не видел! По крайней мере, других причин я не вижу! – издевательски усмехнулся фелис. – Так что позаботьтесь об этом заранее: кроме верёвок и кляпа, потребуется ещё тряпьё… Ну, и мешок на голову, для надёжности.

***

– Нет, в Новом Свете мне бывать не доводилось… – Озорник поморщился: дождь заливал лицо. – О тамошних чудесах я знаю лишь из рассказов моряков и отчётов немногочисленных экспедиций. Говорят, это воистину жуткие места: непролазные джунгли, населённые чудовищными формами жизни, давно вымершими на остальных континентах. Но думаю, они тоже рано или поздно будут освоены: Империя постоянно расширяется, поглощая всё новые и новые пространства…

– Когда же они остановятся! – пробормотала Ласка.

– Не раньше, чем захватит весь мир… Сейчас не существует страны достаточно сильной, чтобы противостоять мощи Британии. Так или иначе, все окажутся под её властью, это лишь вопрос времени… Одни страны станут частью её территории, другие – колониями либо полностью зависимыми от неё придатками… Проклятье!

Последнее слово Озорник произнёс еле слышно – но так, что Ласка моментально вскинула голову и насторожилась.

От стены дома отделилась вдруг тёмная фигура. Лица под широкими полями шляпы было не разобрать – только глаза: они лучились каким-то фосфорическим, дьявольским светом! В движениях незнакомца чувствовалась угроза – и странная, нечеловеческая пластика: он словно перетекал из одного положения в другое, ни на секунду не прекращая движения. С громким «крак!» открылся автоматический нож – очень узкий и длинный. В тот же миг за спиной девушки тяжело грянули о камни мостовой башмаки. Ласка обернулась: спрыгнувшая откуда-то сверху фигура распрямлялась, демонстрируя широченные плечи и чудовищно безобразную, с массивными надбровными дугами физиономию…

– Ты говорил, он будет один! – прорычал урод, а в следующий миг события завертелись с ужасающей быстротой. Озорник выхватил что-то из кармана – и крутанувшись на пятке, коротко взмахнул рукой. Мелкая монетка вжикнула, словно пуля. Бросок был точен – злобный крепыш издал вопль боли и схватился за глаз; Озорник же метнулся вперёд – и резким движением ноги подсёк первого нападающего под колено. Негодяй, очевидно, не ожидал такой прыти от своей жертвы и рухнул навзничь, так и не успев сделать выпад.

Откуда-то сбоку вынырнула долговязая тощая фигура с мешком наперевес и попыталась надеть его на голову Озорнику, тот уклонился и саданул нападавшего мыском ботинка по голени… Тут внимание Ласки было отвлечено: урод замахнулся на неё чем-то вроде короткой дубинки. Девушка вцепилась в бьющую руку; но сила нападавшего была такова, что полностью погасить удар не удалось. Ласка охнула: «дубинка» оказалась мешочком, туго набитым песком. Перед глазами всё помутилось – но тут на девушку снизошло вдохновение, и она что было сил впилась зубами в пальцы врага! Тот заорал и отшвырнул её в сторону. Она рухнула прямо в лужу, подняв фонтан брызг… В грудь больно уперлось что-то твёрдое. «Пистолет! Подарок Шолт-Норта!» Ласка сунула руку за пазуху. Пальцы нащупали тёплые костяные щечки рукояти. Она встала на колени. Ствол ходил ходуном, перед глазами всё расплывалось… Выстрел получился неожиданно громким; отдача едва не выбила кургузую рукоять из Ласкиной руки.

– Револьвер! – взвизгнул кто-то, спустя секунду шайка обратилась в бегство.

Озорник, тяжело дыша, подошел к девушке и помог ей подняться на ноги.

– Кости целы?

– Ага… Голова только как-то… Плывёт… – Ласка посмотрела на своего спутника и неудержимо расхохоталась. – Ох… Неужели я такая же мокрая!?

– По-моему, ещё мокрее… Но ты молодчина! – Озорник поднял что-то с земли. – Смотри-ка, итальянский автоматический стилет, и не из дешевых…

Ласка с интересом рассматривала нож. Рукоять с костяными накладками, клинок, хищный и длинный, и небольшие усики гарды делали его похожим на узкий кинжал, только заточенный с одной стороны.

– Здешняя шпана обожает такие вещицы… Но эта – явно штучной работы, да и подлиннее прочих. Похоже, чертов фелис – профессионал…

– Кто?!

– Фелис. Нам ещё не раз придётся иметь дело с этим племенем, в Альбионе их пруд пруди; там вообще много странных народов…

– Так он что же, не человек?

– Фелис – разумные котообразные. Никогда с такими не сталкивалась?

– Н-нет… Я ведь даже разглядеть его толком не успела…

– Эти бестии достаточно умны, чтобы из всех способов заработать на жизнь выбирать не самые законные… Из них получаются отличные соглядатаи, ловкие воры и неплохие наёмные убийцы. Интересно, как им удалось меня вычислить?

Ласку начала бить дрожь. Озорник обнял девушку за плечи, прижал к себе. Сквозь мокрую одежду она почувствовала тепло его тела. Поцелуй был мягким и нежным: он оказался самой естественной в мире вещью, но ей хотелось ещё и ещё…

– Негодяи могут вернуться… – прошептал Озорник, отрываясь от её губ.

Дождь припустил вовсю; чтобы согреться, они побежали. Промокшая насквозь одежда липла к телу, в башмаках хлюпало, лицо горело огнём… Внезапно улица кончилась. Они очутились на побережье: шумели волны, ветер чуть слышно посвистывал в сетях. Неподалёку маячили смутными силуэтами перевёрнутые вверх дном рыбачьи лодки. Ласка и Озорник переглянулись – и, не сговариваясь, залезли под ближайшую. Озорник начал было что-то говорить – но девушка вновь приникла к его губам, обвила руками шею, больше всего на свете боясь потерять ту сумасшедшую, пугающе-радостную вседозволенность, теснившуюся в её груди... Всё оказалось совсем не так, как представлялось ей в душных ночных фантазиях: не было ни жара, ни боли, ни давящей тяжести чужого тела – лишь восхитительная упругость и мягкое, безостановочное, почти змеиное скольжение, рождающее сладкие судороги внизу живота…