Осколок его души.

— Вы как раз вовремя, — сказал наследник, и посмотрел в глаза Иса Нурака своими необыкновенными, точно лёд, глазами дракона. — Всё уже готово. Нельзя оставлять чай ждать, иначе вкус его будет уже совсем другим, — чуть улыбнулся он, предлагая гостю присесть напротив себя.

— Я могу поздравить вас, — приправив голос достаточным количеством лести и восхищения, попытался взять инициативу в свои руки Ис Нурак.

Но не успел сделать и шага, как получил в спину грубый тычок, отчего буквально вбежал в свой кабинет и не упал лишь потому, что некто столь же грубо схватил его за шкирку и точно гадливого котенка усадил за стол.

— Можешь, — женский голос, принадлежавший Ивлин Игнэ он узнал, лишь обернувшись и увидев её, возвышающуюся над ним. Вопреки происходящему Ис Нурак невольно перевёл дыхание, смотря на истинного эвейя-женщину. Дорэй Игнэ казалась бледной дурнушкой рядом с ней. Тут сошлось всё. Энергия, от которой, кажется, всё искрится вокруг, внешность, сила.

Китарэ лишь слегка покачал головой, делая вид, что не одобряет такую её грубость.

От присутствия в комнате огненного эвейя стало жарко настолько, что Ис Нурак почувствовал, как начинает задыхаться от раскалённого воздуха, что удушливой петлёй сомкнулся вокруг его шеи.

— Обойдёмся без лишних слов, — вновь заговорил Китарэ. В его голосе звенел лёд, а на лице не было видно ни единой эмоции. — Сегодня я здесь не потому, что боюсь вас, и не потому, что желаю получить поздравления. Я просто больше не желаю терпеть вас в этом мире ни единого лишнего дня, ожидая очередной вашей выходки. Хватит, — прикрыл он глаза. — Моё предложение более, чем щедрое учитывая всё то, что вы сделали.

Китарэ слегка подвинул к нему дымящуюся пиалу.

— Просто сон. Один глоток, где не будет ни боли, ни позора, а лишь мир и покой. Ис Нурак уснёт в своей постели и не проснётся. Он славно постарался, чтобы защитить наследие Дома Аурус, но силы его были так истощены, что разволновавшись и обрадовавшись за обретение отражения наследником, он точно выдохнул все свои тревоги в эту ночь, обретя мир и покой за Полотном. Так скажут всем. Не будет ни бесчестия семьи, ни массовой казни детей и жен. Я не стану начинать своё правление с кровопролития.

— Нет, — покачал он головой, отказываясь верить в происходящее. — Нет! Что ты такое говоришь? Ты же был сыном мне!

Китарэ лишь устало прикрыл глаза.

— Правда, хотите, чтобы я сломал вас перед тем, как сделать то, что уже решено? — прямо посмотрел он ему в глаза.

А Ис Нурак вдруг отчетливо понял, что это конец. Вот, только…

— Если ты хочешь дать шанс на перерождение своему отцу, ты отпустишь меня! Дашь мне уйти, — как-то по-звериному прошипел он.

— Боюсь, — заговорила Ив, что продолжала стоять за его спиной. Если в голосе Китарэ был лёд, то каждое произнесенное ею слово, точно обжигало его спину, принося с собой неистовую боль. Ему даже показалось, что комната наполнилась запахом обожженной плоти. Его плоти. — Это не тебе решать.

Не выдержав Ис Нурак застонал и опёрся руками о столик перед собой. Взгляд сам собой упал на пиалу, стоявшую перед ним.

— Ты никогда не узнаешь, кто был со мной на одной стороне! Никогда не спасешь то, что осталось от твоего отца!

— Вы об этом? — опустив ладонь в рукав кимоно, Китарэ достал молочно-белую сферу. Ту самую жемчужину, что так долго приберегал для важного дня Ис Нурак. — Я думал, вы умнее. Хотя, необъяснимо жестоки в основном лишь дураки, — покачал он головой. — Это энергия Акаши, как вы думаете, возможно, ли спрятать её от меня в жалкой коробке? Не тратьте моё время дольше. Выберите правильно хотя бы сейчас. Резиденция окружена. Никто не придёт, чтобы помочь вам. Да и возможно ли это сейчас? Не волнуйтесь, я заберу ваши воспоминания сегодня без вашего согласия, так что я всё равно узнаю, кто был с вами заодно.

Взгляд Иса Нурака вновь упал на крошечную пиалу, стоявшую перед ним.

Осознание тщетности пройденного пути — вот самый жалкий конец. Сегодня, он понял это особенно остро. Дрожащими руками он взял пиалу. Столько хотелось всего именно сейчас. Пожелать смерти врагам, попытаться убежать или выплеснуть содержимое в лицо Китарэ. Но это вдруг показалось таким бессмысленным. Вся его жизнь оказалось путём к нулю. Разве это справедливо⁈ Он поднёс к губам предложенный яд, понимая, что даже сейчас принимает лучшее предложение для себя. Он не думал ни о своих детях, женах или наложницах. Ему было плевать, что с ними будет в итоге.

— Однажды, я смогу вернуться, чтобы всё изменить, — прошептал он, взглянув в глаза наследнику.

— Можете попробовать, — кивнул он, — но не думаю, что позволю вам.

Чай был чуть сладким. Его вкус лишь немного отличатся от того, к которому он привык. И в этой терпкой сладости таился его конец.

Засыпая, он слышал голос Ив, что огненной волной проходил по его немеющему телу.

— Это сложно принять, — сказала она. — Я понимаю, что это правильно, но…

— Мы приходим в этот мир, чтобы беречь его, — спокойный голос Китарэ, уже сквозь дрёму был последним, что он услышал. — Если последуем по пути мести, то мир захлебнётся в крови. Самое главное, чему мы должны научиться — это прощать, отпуская гнев и принимать те решения, которые позволят сохранить жизни, а не те, которые удовлетворили бы нашу жажду…

Мужчина в распахнутом на груди кимоно сидел у самого края пруда, что так аккуратно вписался во двор вечно зелёного сада. Пение птиц, журчание воды, тепло солнца, что золотыми бликами играло на водной глади, развлекая разноцветных карпов. Умиротворяющая картина мира, спокойствия, красоты.

— Скукотища, — выдохнул он, зачерпнув пригоршню воды и брызнул в сторону одной из рыб, что с упоением поедала водоросли на подводных камнях.

Рыбка вздрогнула, бросила укоризненный взгляд на «вредителя» и с силой вильнув хвостом, послала ответный веер брызг в сторону обидчика.

— Во зараза, — фыркнул Радави, скрестив ноги перед собой. — Никакого почтения.

— Господин скучает? — донеслось со спины.

Мужчина обернулся на знакомый голос слуги, чей образ, казалось, соткался прямо из воздуха, представ на этот раз в виде угловатого подростка лет четырнадцати. Изогнув бровь Радави вопросительно уставился на того, кого привык уже видеть в образе рослого мужчины, но никак не юнца.

— Что это с тобой? Ты… похудел, что ли? — нахмурился он.

— Ну, почти, — пожал плечами мальчик, усаживаясь рядом с божеством, что создало его. — Почему скучаете?