Хлеба кровавый замес

– «Блесна», я – «Кама», приём, – твёрдым тоном, уверенно вызвал Шаховской.

– Слушает «Блесна», – отозвался Пасько, как будто только этого и ждал. Это понятно – его роте очень непросто.

Шаховской:

– Команду «Гирлянда» помнишь? Та, что для вертушек, – напомнил начштаба.

– Это для обозначения передней линии между машин? Да. Помню. Взводные доложили, что у них все готовы. Короче, что надо?

– Дай им готовность три минуты … Как понял? И жди моей команды, – скомандовал Шаховской.

Пасько:

– Понял.

Комбат с сомнением смотрел на Шаховского:

– Зачем ты это затеял?

– Духи с вертушками знакомы. Их отряд, это видно по их действиям, опытный. Должны отлично знать, зачем мы подсвечиваем… Чтобы свои же вертушки по нам же не засандалили. Будут думать, что раз мы подсвечиваем, то вертушки на подлёте, и надо срочно сваливать… Так что будут катиться с гор «аж набего́м», – пообещал Шаховской.

Комбата это не сказать, чтобы успокоило, но выбора особого не было.

– Ладно, пробуй… Посмотрим, – протянул он.

– «Блесна», я – «Кама». Гирлянда! – дал команду всё для себя решивший Шаховской.

Глава 12. Ликвидация позиции душманов

Комбат и Шаховской выбрались из КШМки. Панорама боя не изменилась. Интенсивность тоже. Шла встречная стрельба, и работали несколько духовских миномётов, которые своим огнём не давали приданным артиллеристам подойти к орудиям. Разрывы боеприпасов блуждали совсем рядом с позициями наших артиллеристов, и под такими частыми разрывами вести ответный огонь невозможно. Встать в полный рост было нереально.

А ведь нужно не просто встать, но и ввести прицельный огонь. А тут вокруг разрывы миномётные, и не просто прилетают, а позиция непрерывно от них дрожит, и грунт ходит ходуном как палуба во время шторма. Такое создавалось ощущение от этого огненного навала.

Мины, те хоть свистят на подлёте и их слышно. А тут ещё и «сапоги»[19] откуда-то почти кинжально работают.

Достают очень точно. И то, что ещё не так много поврежденной и уничтоженной техники, можно считать как помощь свыше – по-другому и не назовёшь. Но угнетало ощущение неминуемого бедственного развития ситуации, если её сейчас кардинально не изменить.

Комбат и Шаховской в сильнейшем напряжении ожидали реакции противника на появление знаковых и известных тем сигналов возле техники. Реакции не последовало.

– Ну что, «стратег»? – разочарованно и с сарказмом протянул комбат.

Шаховской от этих слов скривился непроизвольно, оскалился почти по-волчьи и неожиданно побежал.

– Лёха, ты куда? – выкрикнул ему вслед комбат.

Шаховской бежал молча. Он бежал к своему БТРу, который находился недалеко и стрелял в направлении гор. Пригибаясь и петляя, он подлетел к 300-му, отработанными до автоматизма движениями заскочил на машину и нырнул в люк на своё место.

Молдаван вёл огонь из башенного пулемёта. Женя и Вася коротко работали через бойницы. На их лицах читался момент мужской боевой сосредоточенности. Молодые солдаты выглядели вмиг повзрослевшими. Они заметили неожиданное появление своего командира и уставились на него. Шаховской бросил вскользь взгляд на обстановку внутри, на экипаж, и зафиксировал картину в своём «мозговом аналитическом центре». Увиденное его порадовало.

– Молдаван, не стрелять! – скомандовал Шаховской. – Женя, заводи! – Дембель быстро стал пробираться к водительскому месту. – Вася, приготовь РПО. Достань сюда и положи мне поближе штуки три-четыре…

– Куда? – запросил Женя маршрут, заскочив на своё водительское место и запуская двигатель.

– Видишь, на позиции арты горит бензовоз? Чадит сильно. Вот под тем дымом выезжай к дороге. На неё не забирайся… иди снизу по обочине. Вдоль неё самой. Старайся в дыму, он хорошо там стелется. Огней не зажигать! Двигай за ту гору у дороги. К  обратной стороне. Ту, – показал пальцем на ближнюю гору у дороги. – Там миномёты. Далеко они заезжать от дороги не станут. Точно там, – медленно, чтобы было понятно всем, разжёвывал ему порядок движения и задачу Шаховской, понимая, что его слушает весь экипаж, и что они тоже должны быть готовы к действиям.

БТР быстро сорвался и начал движение. Женя сидел по-походному, то есть голова торчала из люка над бронёй, и он мог вертеть ею во все стороны без ограничения видимости.

Управляя техникой по-походному, в этой азиатской тёмной ночи каким-то чудом и фантастической чуйкой Женя ощущал характер дороги, видел препятствия и рельеф, понимал, куда ему ехать. Возможно, сказывались навыки, полученные в детстве, когда они детьми пасли овец и в ночи на лошадях перемещались в горах.

Это была просто версия, которая вспыхнула в мозгу, но искать аргументы «за» и «против» у Шаховского не было времени и возможностей. Как бы не самое удачное место для этого! Но мысль позволила резко переключить, а затем настроить голову на новую задачу – задачу уничтожения духовской позиции миномётчиков.

Впрочем, с этой работой он был знаком, и она позволила полностью контролировать теперь ситуацию – ведь именно подобные задачи ему приходилось решать в разведпоисках на должности начальника разведки полка. Сейчас прежняя уверенность в себе полностью вернулась. Всё было в его руках.

БТР шустро и зряче шуровал сквозь дым. Прошёл позицию артиллеристов. Подкатил к боковому откосу дороги и вдоль него резво двинулся дальше под прикрытием стелющегося дыма к ближайшей горе, до которой метров пятьсот, а это пара минут езды. 300-й стал огибать гору. И как только он выскочил на её обратную сторону, то открылся вид на миномёты духов у её подножия.

На ней близко друг от друга стояли несколько «Тойот»-пикапов с грузовой площадкой, чтобы перевозить людей и миномёты с боекомплектом. В этот момент они сворачивали позицию, стараясь побыстрее погрузить миномёты, боеприпасы и имущество в машины.

Встреча оказалась неожиданной для всех. При появлении БТРа растерявшиеся душманы заметались. Некоторые стали стрелять в сторону БТРа.

– Молдаван, как я стре́льну, ты сразу открывай огонь. Вася, приготовь мне РПО, будешь их мне в руку подавать, – скомандовал Шаховской, – сразу выставь на планке двойку прицела.

– Понял, – отозвался Молдаван неестественным голосом, с силой выдавливая звуки – от волнения и напряжения сводило скулы.

Тем временем Вася пробирался поближе к командирскому месту, перетаскивая туда трубы РПО.

– Короткая! – дал команду Шаховской, и БТР по этой команде мгновенно встал как вкопанный – тормоза работали изумительно.

Шаховской высунулся из десантного люка и навёл огнемёт. Секунда – и выстрел. Позиция духов на тот момент оказалась уже метрах в ста пятидесяти – двухстах…

И тут же заработал пулемёт бронетранспортёра. Это стрелял Молдаван из КПВТ – крупнокалиберного танкового пулемёта, установленного в башне БТРа.

Народными умельцами и руками зампотеха к КПВТ был надёжно привинчен штатный прожектор БТРа, с ним запараллелен и пристрелян. Можно было быть уверенным, что все пули будут ложиться именно туда, куда попадал луч прожектора – в освещённую область с чётким ярким кругом в центре диаметром с полметра – метр. Всё было придумано и сделано просто, но эффективно.

Вот и сейчас: вспыхнул прожектор, высветил позицию, поймал в круг света одну из «Тойот», и пули красными огненными злюками стали впиваться в духовскую технику. Загорелась и взорвалась одна машина – то ли бензобак, то ли боекомплект к миномётам. Шаховской навёл вторую гранату. Выстрел. Вспышка. Дымно-ослепительный гриб взрыва гулко возник над позицией.

Огненная струя впилась в следующую машину. Оставшиеся «Тойоты» попытались разъехаться, но следом прилетела третья граната, точно в центр позиции. Всю эту фантасмагорию хаоса освещал свет прожектора. Разбросанные тела, горящие машины, взрывы… Периодически из каждой загоревшейся машины вырывались столбы огня, и она секунд десять пылала как огненный сноп, который затем опадал и становился кучкой горящего металла на колёсах.