Пленница льда

Ролан говорил правду, скрывая за ней огромную часть истории. Ни его голос, ни жесты, ни мимика – ничто не выдавало ужаса, что мы пережили. Остальным было сложнее скрывать эмоции. Риска пыталась выглядеть невозмутимой, но Калеб читал ее как открытую книгу.

Олов выглядел молодо, но у него много мимических морщинок – это раз. Два – у него магический дар. А значит, о его возрасте судить сложно – он может тщательно его скрывать.

Я вспомнила первое его появление в деревне оборотней. Именно он шел рядом с незнакомым мужчиной в тот день, когда я впервые вышла из дома. Его лица я тогда не разглядела, но запомнила, что он сильно отличался от местных жителей.

Все они – опытные воины, способные поднять меч, разрушить стены, победить драконов и противостоять чуме, а еще найти в себе силы, чтобы вовремя приглушить эмоции, отойти в тень и просто наблюдать.

Молчание затянулось. Морл заворочался в кровати, ножки которой скрипели и трещали под его тяжестью, что-то бормотал во сне. С уголков его губ стекала слюна, руки дергались, а ноги он подгибал так, словно у него вот-вот возникнет мышечный спазм.

– Он меняется, – шепнула я, нарушая молчание, – тело растет, но мозг за ним не успевает. Нервная система тоже отстает. Нарушена проводимость…

– Я не знаю, как ему помочь. – Олов печально опустил плечи и подошел ко мне. Сын архимага смотрел так, словно видел во мне надежду на спасение Морла. Он ошибался.

– Никак, – поверхностно осмотрев Морла, я не могла сказать, как в условиях этого мира можно повлиять на его состояние. Просто не владела знаниями, не обучалась целительной магии. – Я думаю, когда его тело перестанет меняться, остальные органы и системы постепенно догонят его. Они подстроятся под изменения так же, как у оборотней. Просто в случае с гномом все происходит гораздо медленней.

– А если он не прекратит расти? – Риска была обеспокоена не меньше меня, заметно нервничала и прекрасно понимала, что на ней вся эта история тоже скажется.

Я пожала плечами:

– Скорее всего, он умрет. В муках.

– Либо окончательно рехнется, и убьем его уже мы сами, – с нервным смехом заметил Олов, прикусывая нижнюю губу. – Сэра, вы из лекарей? Или, может, из целителей? В речи у вас слова, которые от простых людей сложно услышать.

– Меня в деревне обучали.

В принципе, я не соврала, но и не договорила до конца. Олов, как и архимаг, недвусмысленно ухмыльнулись, но вопросов задавать не стали.

– Ладно, Сирис уже наверняка весь извелся. С тех пор как Ролан вернулся в Мирград с ведьмой, он мечтает проверить ее силу… Нам пора.

Олов кивнул в сторону выхода, приказал местным лекарям запереть Морла и восстановить дополнительный барьер вокруг Риски. Волчица хотела пойти с нами, но ей не позволили. Сын архимага повторил, что она опасна для окружающих, и пока не научится сдерживать огонь, в город не выйдет.

Риска не спорила, только взглянула на меня с грустью и вернулась обратно в кровать, все сильнее расчесывая кожу на шее.

На душе было неспокойно, причем не только у меня. Из-за связи с Роланом я ощущала его страх, а также недоверие к каждому, кого мы встретили на своем пути. Он был разочарован, удивлялся тому, как изменилось его отношение к архимагу, и невольно сжимал при этом мою ладонь, полностью погружаясь в собственные мысли.

Нас никто не трогал, все шли молча, и даже Джастин не проронил ни слова, разве что глазами стрелял да улыбался как Безумный Шляпник. В какие-то моменты Олов не выдерживал, порывался расспросить меня о чем-то, но анимаг улавливал эти порывы и ловко начинал разговор на совершенно новую тему.

В такие моменты я невольно восхищалась Джастином: он очень тонко чувствовал людей и нелюдей, улавливал их желания и понимал, когда можно лезть, а когда лучше даже не дышать рядом.

– Вам жарко? – Калеб начал разговор, идя рядом, и конечно же все заметил. – Вы покраснели, волосы у вас мокрые, и дышите часто.

– Вы наблюдательны.

– Естественно, – усмехнулся мужчина, – а еще любопытен. Это мне от матушки досталось: она в каждой бочке пробкой была. Когда я женился, думал, она мою жену изведет, но в итоге эти две грымзы сдружились и принялись изводить меня.

– Вижу, вам есть что вспомнить!

– Конечно! А как жена ревновала меня к детям, вы бы видели! Особенно к дочери. Хотя, казалось бы, сама родила, радуйся… А как устоять, когда Ариадна такая красавица получилась? Сынок у меня тоже ничего, не женат, между прочим!

– Отец!

Олов даже головы не повернул, но было видно, что сильно обиделся на отца. Больная тема, видимо.

– Что «отец»? Я тебя не сватаю! Сэра тебе в дочери годится, если не во внучки… Это так, к слову пришлось. Вспомнил, что мне на покой пора, а там, на покое, с внучатами всегда хорошо, весело… Эх! Ты бы присмотрелся, а? В отряде Ролана такая красавица боевая есть! Лимма кого хочешь на рога насадит, жопку на глаза натянет и узлом перевяжет… Мечта, а не женщина!

– Да уж действительно! – Сын архимага не спорил, но перспектива его не сильно обрадовала.

– Да, Лимма может. Но, к вашему огорчению, она любит Сириса.

– Но Сирис же влюблен в дочку владельца цветочной лавки! – удивились мужчины.

– А та влюблена в Джастина! – подсказал Ролан.

– А Джастин влюблен в Риску! – гордо заявил аниморф. – И вообще, вы мне со своими любовными многоугольниками уже надоели. У нас тут проблемы, но шанс у Олова есть, между прочим. Как говорят – на безрыбье… В общем, вы меня поняли. Ты бы пришел к ней с цветами, на свидание позвал, приобнял бы слегка. Может, она бы и оттаяла, сменила направление и забыла про нашего оборотня.

Джастин внезапно сменил ипостась, принял облик черного ворона и взгромоздился мне на плечо, тут же затараторив:

– Олов у нас однолюб, понимаешь? О Лимме уже много лет мечтает… Ай! За что?

– За все хорошее!

Олов щелкнул пальцами, и аниморфа мигом притянуло к полу. Олов ему даже ипостась сменить не позволял. А потом началось.

Холод.

Все тело будто льдом сковало, и Ролан это тоже почувствовал.

– Сэра…

Голос мага стал походить на еле различимое эхо. Руки онемели, тело охватила дрожь, с каждым шагом лед внутри ощущался все ярче, но дышать стало легче, жар исчез, а мужские голоса за спиной казались лишь тихим эхом.

– Что происходит? – Олов тут же заметил мое состояние. – Ты побледнела… Вроде…

Я не смогла бы ответить. Ощущения изменились, стали более глубокими и вызывали внутри дикую ярость. С силой сжав зубы, я закрыла глаза, сделала глубокий вдох и все-таки смогла побороть приступ злости. Глаза жгло, резко заболела спина.

– Ролан, очень больно.

Мужчина тут же слегка надавил ладонью между лопаток, и боль отпустила. Она ушла вместе с чувством холода, позволив вновь дышать полной грудью.

– Ты изменилась, – архимаг всматривался в мои глаза, – зрачки побелели, силу сдержать не можешь. Надо же, я такого давно не видел.

– У меня начались приступы ярости. Они возникают внезапно, без причины. Хочется выплеснуть эмоции, но я держу все в себе, боюсь, что сделаю больно кому-нибудь.

Мужчины внимательно меня слушали, переглядывались друг с другом и явно не находили ответ на заданный ими же вопрос.

– Смотри, убьет еще в порыве страсти… придушит ночью, – буркнул Калеб, обращаясь к Ролану. – Позорная смерть от руки прекрасной нимфы, погрязшей в своих плотских кровавых желаниях… Чего глаза закатываешь, ученик? Я не шучу. А вообще есть у меня одна идея. Идем, твой отряд все равно тренируется до потери сознания, вечно разносит тренировочную площадку, и выгнать их с поля можно разве что метлой, причем волшебной.

– Такие есть?

Я бы хотела увидеть волшебную метлу. Да и вообще все волшебное в этой академии! Но архимаг пояснил:

– Это когда ты обычную метлу заговариваешь, она сама ищет цель и со всей силы бьет по заднице нерадивого нарушителя моего спокойствия.

– Меня ты тоже так гонял, – с грустью в глазах заметил Ролан, а Джастин добавил: