Пленница льда

– Я тебя умоляю, какая, к лешему, любовь? – возмутился аниморф. – Кто в здравом уме полюбит эту сумасшедшую бабу? Ты ее видел? Да она ненормальная! Ее ни один мужик не выдержит! Она ж все нервы высосет!

– В твоем случае метить забор и есть любовь до гроба, мой ненормальный друг! – проворчал Калеб, делая еще один шаг назад. Архимаг смотрел на эту парочку с недоверием и явно не верил в происходящее, на меня же посматривал кротким, чересчур мягким взглядом.

– Аминь, – прошептала я, увидев, как защитный барьер треснул, – я не забуду тебя, Джастин. Покойся с миром.

Огонь вырвался внезапно. Контролировать его Риска не могла, Джастин от неожиданности чуть хвост не спалил, но архимаг спас положение. Он вовремя успел восстановить защиту и оттолкнул аниморфа подальше от смертельного потока.

Риска тяжело дышала, уставилась на Ролана, указывая на него пальцем, пыталась подобрать нужные слова и не сдать нас всех архимагу, но стоило тонкому серебряному ошейнику сомкнуться на ее шее, мгновенно успокоилась.

– Легче стало? – с надеждой спросил Калеб. – Судя по всему, Джастин вел себя в деревне очень странно, но, смею заметить, это его обычное состояние. Бояться нужно момента, когда он ведет себя нормально, потому что именно в этот момент он мысленно сдирает с вас шкуру, а кишочки на люстру наматывает.

– Ну хватит уже эти кишочки вспоминать при каждом удобном случае, – аниморф был возмущен, но печален, – я тогда был не в себе, с кем не бывает!

После его слов наступило неловкое молчание. Риска медленно повернулась в сторону аниморфа, нервно сглотнула, оскалилась, округляя глаза, и явно готова была разорвать несчастного на части. А Джастин нашел себе очередную жердочку, балансировал на спинке стула, вертел хвостом и смотрел на Риску с обожанием.

– Ты в лазарет из-за волчицы пришел? – Ролан нарушил молчание: он явно что-то подозревал.

– Ты сам знаешь ответ, мой ученик.

И, кивнув в сторону еще одной двери, архимаг предложил пройти в соседнюю комнату, делая вид, что не замечает, как Риска на меня смотрит.

Мы попались. Дьен выдал себя Эболу, а Риска архимагу. Я видела это, но удивлялась тому, почему архимаг не выпытывает из нас информацию, не сковывает какими-нибудь магическими клешнями и не позволяет Джастину осуществить план с кишочками.

Вместо этого Калеб Розенфьерд выглядит крайне взволнованным, но не свирепым. Скорее раздраженным, обескураженным. Он провел нас через палату лазарета. Риска с кровати так и не встала, а вот я замерла на месте будто вкопанная, стоило двери открыться.

Морл.

Гном стал больше… Мощнее… Все в комнате, где его приковали к единственной кровати, оказалось переломанным. Окна дополнительно защитили магией, откуда-то сбоку тянулась трубка, присоединенная к шее гнома. На конце виднелся тонкий маленький шип, на кончике которого еле заметно проступала капля желтой жидкости. Судя по всему, Морлу делают уколы в определенное время, но для чего и почему?

– Сэра! – Стоило гному заметить нас, и он очнулся. Его глаза были воспалены, белки стали алыми из-за лопнувших сосудов. Руки дрожали, кулаки сжимались так сильно, что белели костяшки пальцев. – Я старался молчать… Старался! Я не хотел! Простите меня…

– Ты ни в чем не виноват, – звучание моего голоса повергло Морла в шок. Он вытаращил глаза, открыл рот и замер, будто не верил в то, что я и правда могу говорить. – Ролан вернул мне голос, вылечил…

– Так Кочевник и правда… Правда тот самый! Ваш сын не соврал мне…

– Я вообще стараюсь не врать, особенно тем, кто, возможно, умирает, – за спиной раздался еще один голос. Олов появился настолько неожиданно, что я вздрогнула, а вот Ролан мага заметил сразу. – Что происходит? Меня вызвали из-за разрыва барьера. Я думал, что волчица вновь все сожжет, но нет. И даже стены не обрушились как в прошлый раз. Теряем хватку?

– Ну, извини, не сильно я старалась! – прорычала Риска, явно невзлюбившая сына архимага.

– Не извиню, женщина, – хмыкнули в ответ. – Посажу под замок рядом с Джастином. И уйду. На целый день.

– А можно сразу меня убить? – взревела волчица, затем раздался особый щелчок, говорящий о том, что барьер пал, и я увидела Риску, сильно растирающую кожу под ошейником. Магический артефакт раздражал, обжигал до красноты, но снимать его волчица не спешила. – Я вам все-все расскажу, честно!

– Ага, и в очередной раз соврешь, – скептически заметил Олов, – знаем. Проходили уже. Ну как тебе мое изобретение, Ролан? Я доработал ошейник, но почему-то именно у оборотней он вызывает реакцию при контакте… Поможешь исправить? Я не могу разорваться на части и делать несколько дел одновременно. А вот мой отец, видимо, возомнил меня многорукой тварью, способной и горы свернуть, и врага обезглавить, и обед приготовить.

– Супчик сварил, смерд несчастный? – сурово поинтересовался Калеб, глядя на сына.

– Нет, поручил это Эболу.

– Вот сам и ешь эту отраву, – хором ответили мужчины, округляя глаза. – Эбол только яды варить умеет, у него даже масло на хлеб намазать не получается! Зато как кого-нибудь отпрепарировать, так он мастер.

– Так это из-за него я несколько дней в лазарете провалялся тридцать дней назад? – обреченно опустив голову, сын архимага щелкнул пальцами, и шип возле шеи Морла удлинился. Как только укол был сделан, гном обмяк, его язык начал заплетаться, а глаза постепенно закрывались. – Возвращаясь к нашему больному: я понятия не имею, что с ним. За последнюю ночь он стал на голову выше, сильнее и теперь способен своими гномьими пальцами орехи ломать словно семечки. Он разрушает в комнате все, когда просыпается. Впадает в бешенство, не позволяет взять кровь для алхимиков и лекарей, из-за этого приходится успокаивать его зельем, а в нем ингредиенты, которые мешают разобраться в его крови. Порочный круг какой-то! И его даже не сдержать теперь! Магия просто не работает! Гном идет на таран и даже не помнит этого! И знаете что, друзья мои?

Олов сложил перед собой руки, выразительно посмотрел на Ролана, но в разговор вмешался Джастин:

– Да-да, мой друг? – Лицо аниморфа изображало недоумение, но больно наигранно. – Ты хочешь о чем-то поговорить? Я к твоим услугам, всегда выслушаю, позволю поплакаться в жилетку…

– Лучше ответь, какого лешего в лазарете лежит гном, сбежавший от чумы, но не обратившийся в тварь, в соседней комнате все сжигает волчица из той же деревни, а Ролан внезапно оказывается живым? – Олов перевел дыхание и продолжил тираду: – Прости, друг, но все следы, которые я находил, все то, что предоставил в отчете Эбол, говорит о том, что ты мертв. И почему Джастин больше не ведет себя как умалишенный говнюк, хотя его отвратительный характер никуда не делся? А ведьма, о существовании которой никто не знал, становится ученицей самого Ролана? Совпадения? Даже не думайте, что я во все это поверю! У меня от догадок руки опускаются, а из-за подозрений хочется всех вас запереть в темнице и допросить с особым трепетом и любовью к пыткам. Как в старые добрые…

– Прости, друг, но ты ищешь связь там, где ее нет. – Джастин с достоинством пожал плечами. Он был так убедителен, что я сама ему чуть было не поверила. – Точнее, косвенные связи есть, но не там, где ты ищешь.

Олов сложил на груди руки, нервно забарабанил ногой по полу. Он явно выходил из себя.

– Но больше всего меня бесит то, что вы все что-то скрываете, молчите, потому что не доверяете тем, кто всегда был на вашей стороне!

– Мне всегда есть что скрывать. – Ролан вел себя спокойно, на провокацию не повелся. – Звание обязывает, ты же знаешь. Что до остальных, то косвенно мы знакомы. Волчица за твоей спиной, гном и Сэра жили в одной деревне, и это не секрет. После Лирдера я пришел к ним и встретил Сэру – она тренировалась в лесу, пыталась совладать с даром и привлекла мое внимание. Джастин следил за ней, когда я не мог… Притворился псом, но малость перегнул палку. На месте Риски я бы давным-давно его удушил, честное слово. Я не знаю, что еще вам рассказать. Настоящего моего имени они не знали, видели в деревне редко и связать с личным отрядом не могли – Сирис и Лимма находились в Мирграде.