Отвергнутые

Я прекрасно понимал, почему ей так хочется поскорее свалить из-под бесконечной опеки отца. У нее были мечты и надежды, но как бы мне не хотелось их осуществить, я не мог покинуть город.

– Детка, нужно набраться терпения. Когда-нибудь меня выпустят, и тогда твой отец не сможет ничего сделать.

– Когда это будет, Ренцо? – она прикусила губу, – Сколько еще нам ждать?

– Я не знаю, детка, – я притянул ее ближе.

Она пыталась упираться, но я не отступал. В конце концов, она оказалась на кровати, пока я поглощал ее губы.

В городе на нас бросали недовольные взгляды. Дома ее накручивали лицемерными нотациями и криками. Я чувствовал, что она на пределе. Мы все реже встречались, всегда под опасностью разоблачения. А все, потому что ее отец был мэром.

Часть грузов Семьи перевозилось разными маршрутами через этот штат, иногда даже через этот мелкий городишко. Разумеется, шериф и мэр были на счету у Алехандро. Они до жути боялись меня, но это не мешало им портить жизнь моей девочке.

Она отчаянно пыталась уговорить меня сбежать. Больше всего на свете я хотел забрать ее отсюда, показать ей мир. Но в тот момент я был просто заключенным своего положения. При попытке побега все закончится преследованием, она тоже может попасть под прицел, этого я допустить не мог.

Но я недооценил ее решимость, пока одной ночью не получил смс: «Я внизу».

Спустившись по пожарной лестнице, чтобы не активировать сигнализацию у надзирателя посреди ночи, я нашел ее перед своим домом. Забравшись в машину, я первым делом спросил, что за срочность.

Она не поцеловала меня, избегала прямого взгляда. Все это попахивало дурно.

– Ренцо, я уезжаю.

Если бы не гора вещей, сваленных на заднем сиденье, я бы решил, что это шутка. Я сжал челюсть и тихо выругался: – И куда, скажи на милость, ты собралась? – рука потянулась к ключам в зажигании, – Никуда ты, черт возьми, не поедешь! Ты поднимешься наверх, и мы поговорим.

– Сегодня я сказала отцу, что мы расстались.

Я замер. Что?

Она продолжала смотреть вперед, – Он позвонил знакомому, у него юридическая контора… Они ждут меня на собеседовании через две недели.

– У тебя уже и план есть, – это был не вопрос, – Ты заехала, чтобы попрощаться? Сказать, что все кончено?

В моей груди образовалась дыра размером с Мадагаскар. И чем больше я понимал, что этот вариант для нее самый лучший, тем сильнее злился, ведь меня в этой новой жизни уже не будет.

– Я приехала, чтобы забрать тебя.

В тот момент казалось, что весь мир разлетелся вдребезги. Все мечты, которые мы строили, растаяли. Нужно было признать, других вариантов просто не было. Я не мог удерживать ее вечно, а она не могла ждать меня.

– Мы можем начать сначала, вдали от наших семей.

Моя Семья повсюду, но она никогда не поймет этого. Рассказать о нашем мире гражданскому также трудно, как рассказывать глухому о симфонии. Я не могу вдаваться в подробности, не нарушив правила. На недомолвках не построишь доверия. Как жаль.

– Ренцо, – она коснулась моей холодной ладони, – нельзя всю жизнь бояться, нам нужно попробовать…

Мне нужно отпустить ее.

Я высвободил свою руку, – Я не могу. Но не стану останавливать тебя. Если ты здесь несчастна, тебе стоит уехать.

Она молчала. Я мог поспорить, что на всей улице было слышно лишь наше дыхание, мое едва уловимое, и ее – тяжелое и прерывистое. Самое трудное решение в жизни повисло на моих плечах невидимым грузом.

– Ты не даешь нам шанса… – ее голос дрогнул, но мой был как никогда тверд.

– Потому что это закончится трагедией. Мы не Ромео и Джульетта, хотя итог у нас будет тот же. Я лучше буду думать, что ты счастлива вдали от меня, чем обреку тебя на бессмысленную смерть.

– Не оправдывайся! – я почувствовал удар в плечо, в грудь. Она била меня в ритм со своими словами, – Ты трус! Зачем все это было, Ренцо? Зачем ты позволил мне влюбиться? Чтобы потом бросить? Зачем? Зачем?!

– Я не могу! – никогда еще я не кричал на нее так, – Не могу предать своих братьев! – громко, – Не снова! – резко, – Не так! – до боли в глотке, – Неужели ты не понимаешь?!

После всех моих рассказов, попыток донести до нее всю значимость Семьи и конкретно моей роли в ней, она все еще надеялась, что я их брошу. Мне ужасно не хотелось растаптывать все ее мечты о нашем будущем. Но иначе не получалось. Она не понимала, никогда не поймет.

– Я понимаю, – прошептала она, сжимая руками трясущиеся плечи, – Ты не можешь бросить своих братьев, хотя они заперли тебя здесь. Даже ради меня, – сердце сжалось от ее всхлипа, – Я солгала отцу и сестре. Мне придется бежать из единственного дома, который у меня есть. Из-за тебя. Из-за моей дурацкой любви. Но даже сейчас я не перестаю надеяться, что когда-нибудь ты выберешь меня.

Я чувствовал себя последней скотиной, разбивая ее сердце. Но если наши мучения освободят ее, значит так тому и быть. В тот момент я познал Ад сполна.»

Глава 4. Вивиан

– Дорогая, ты почти не притронулась к еде, – слова отца развеяли гробовую тишину за столом.

Шерон хмыкнула и попыталась спрятать улыбку, прикладывая салфетку к губам. Я безразлично пожала плечами, – Нет аппетита.

Сестрица продолжала играть на моих нервах, вскользь напоминая о Ренцо в течение всего вечера. Ее озабоченность моим бывшим оставалась без внимания отца только потому, что чувства оставались без внимания. Я точно знала, что Ренцо никогда не взглянет на нее в таком ключе. Очевидно, Шерон никогда не смирится с подобным поражением. К счастью, отец оставлял ее пристрастие к мужскому полу без внимания, уповая на юную беспечность.

Спрашивается, какого черта? Шерон была всего на два года младше меня. То, что считалось приемлемым для нее, было недопустимым для меня. В школьные годы это сильно выводило меня из себя. Если посмотреть на итог, я осталась в выигрыше. Шерон была моей полной противоположностью, не только внешне. Меня всегда тянуло за границы родного города, она чувствовала себя спокойней под опекой отца. После школы я отправилась в колледж, и как все известные мне Риды, спешила за дипломом юриста, который по непонятным причинам еще не закреплен за потомками этой семьи. Забавно, что я никогда не представляла своего будущего иначе, а Шерон никогда и не думала заняться юриспруденцией.

В голове без остановки крутится один вопрос.

Почему?

Почему ей можно, а мне нельзя? Звучит по-детски, но это правда. Почему мне приходится жить в рамках идеальной дочери, а ей достаточно просто не попасть в тюрьму? Почему она крутит хвостом перед Ренцо и никто не доносит об этом отцу? Почему любая ее ошибка с легкостью прощается? Этот список можно продолжать бесконечно.

Каждое движение, каждый вздох и лишнее слово напоминали мне, почему я так спешила покинуть родной город и семью. Невозможно жить в постоянно угнетении, пусть даже самых близких людей. Каждому терпению рано или поздно приходит конец. У меня не было никакого желания прогибаться под систему отца, иначе от меня ничего не останется. Я пыталась быть прилежной дочерью, о которой он мечтал, старалась быть хорошей сестрой, даже если Шерон было плевать. Все попытки были тщетны.

Одного дня было достаточно, чтобы убедиться – мне здесь не место.

Двойные стандарты могут катиться в ад вместе с теми, кто их придумал.

– Когда ты поедешь за своими вещами?

Еще один вопрос, прямо в яблочко. После разговора с Люком я была готова избавиться от вещей, лишь бы снова не возвращаться в ту квартиру и не встречаться с ним лицом к лицу. Но кое-что мне все-таки нужно было забрать.

– Я попросила подругу собрать часть вещей, она отправит их мне уже завтра.

– А остальное? – отец нахмурился, ему моя идея явно пришлась не по душе. – Если хочешь, можем съездить вдвоем…