Отвергнутые

Что это было? Кто вообще так делает? Каков нахал!

Не помню, как выбралась из машины и дошла до дома. На ватных ногах добежала до своей комнаты, спасаясь от странных взглядов родни в своем убежище. Чтобы никто из них не увидел моего румянца и как я прижимаю горящую ладонь к груди, пытаясь сохранить это чувство в своей памяти.»

Глава 3. Ренцо

Моя голова раскалывалась от боли. Не помню, когда в последний раз вставал раньше полудня. Да, напиваться в ночь перед этим было не самым лучшим решением. Похмелье смешалось с недосыпом и навалившейся за неделю усталостью. Глаза напоминали пустыню, прямые солнечные лучи были сродни попаданию лазера. Я шел по улице в солнцезащитных очках, пытаясь сосредоточиться на плане.

Мне нужно увидеться с ней. Вся ночь прошла в мыслях об этом. И даже адская головная боль не помешает мне.

Вскоре я понял, что в моем плане есть один существенный недостаток. Я понятия не имел, где она может быть. Ее машины не было перед их домом, она куда-то уехала. В этом захолустье не так много мест, куда человек может отправиться в воскресное утро. Для дочери всеми обожаемого мэра все двери были открыты. Если прикинуть, она знала в этом округе каждого. Друг всем, кроме меня. Поэтому вариантов было предостаточно.

Прошел год. Гребанный год стал изощренной пыткой. Я променял рай на ад. Просрал свой шанс, спустил в трубу. Да, я эгоистичный засранец, потому что недостоин ее. Причин держаться от нее подальше вагон и маленькая тележка. Но все это не просто так: я все еще запер здесь, а она каким-то чудом вернулась. Если не использовать этот шанс, остаток жизни проведу сожалея. Так что я намерен ухватиться за него.

Я найду способ вернуть ее, чего бы мне это не стоило. У меня не так много времени. Нужно уложиться в семь дней, прежде чем она снова исчезнет из моей жизни. Возможно, в этот раз навсегда. Пустяки. За это время бог создал мир, уж я-то смогу вернуть свою девочку туда, где ей самое место – в мои объятья.

Я бродил по городу чуть больше часа, прежде чем мне улыбнулась удача. Она загружала пакеты с вещами в машину. Сегодня она была в тех же джинсах и облегающем топе с низким вырезом. Ее вечно путающиеся каштановые волосы были собраны в косу, но часть из них конечно же вырвалась из захвата и разметалась в стороны.

Потрепанная кожанка была не самым подходящим выбором для осени, особенно в этом штате. Первое время я считал, что Алехандро выбрал именно это место, чуть ли не чертов северный полюс, чтобы «охладить мой пыл», как он любил говорить. Что ж, ему это не удалось. Меня бесили снежные бури зимой и холодные ветра большую часть года, но моя кровь никогда не была так горяча.

Убедившись, что с ней нет сестры или отца, я подбежал к ней. Она собиралась сесть в машину, когда ее телефон зазвонил. Я подошел достаточно близко, чтобы расслышать обрывки фраз:

– Не звони мне, – она сглотнула, – Мы закончили, Люк. Признай, это конец. Прощай.

Я задохнулся от злости. Люк? Что за хрень?!

Нет, я, конечно, не верил, что парни перестанут глазеть на мою девочку. Они всегда так делали. За что я часто набивал им морды. Но, чтобы она позволяла кому-то прикасаться к себе? Нельзя назвать это изменой, мы расстались не на самой приятной ноте перед ее отъездом. Но черт… Узнать, что кто-то действительно был – удар под дых, к которому я, очевидно, не был готов.

– Кто такой Люк? – выдавил я, пропуская ее удивленный крик мимо ушей.

Я никогда не ревновал. Не называл девушку «своей». Не страдал от отказа.

В случае с ней я точно знал – это раз и навсегда. И представлять ее в руках какого-то обормота было мучительно больно, до скрипа в зубах, до побелевших костяшек, до рвущегося из горла воя.

– Ты меня напугал, – на лбу появилась морщинка и мне тут же захотелось поцеловать ее. Но сперва главное, – И это не твое дело.

Она пыталась казаться сильной, но я с легкостью заглянул за ее доспехи. Она с трудом сдерживала слезы. Уже второй раз за последние сутки я вижу ее в слезах. И второй раз она повторяет, что это не мое дело. В мой список планов «после освобождения» попал новый пункт: «Найти Люка и поджарить его внутренности на вертеле».

Я просто сделал еще один шаг навстречу, чтобы она не убежала от меня. Ее дыхание сбилось, испуганный взгляд метался между мной и дверцей машины. Она может притворяться сколько хочет, но тело не лжет. Я все еще волную ее, это обнадеживает.

– Ты правда хочешь, чтобы я узнал это сам? – беспристрастное лицо не скрыло страха в глазах.

Одно из преимуществ семьи Корсини – власть. Она была практически неограниченной, и мы сполна заплатили за нее кровью и потом многих поколений. Я мог достать этого червяка из-под земли по щелчку пальцев, даже из этой дыры.

– Мой бывший, так что у вас есть кое-что общее, – выпалила она, пытаясь оттолкнуть меня, – Доволен? Я ответила, теперь отвали.

Котик любил выпускать когти, но это еще сильнее заводило меня. После череды ударов, я схватил ее за руки и аккуратно опустил вниз. Не хватало еще, чтобы она поранилась.

– Нет, черт возьми. Я не доволен. Это из-за него ты вчера плакала?

Мимо нас проехал седан пастора. Он бросил на нас хмурый взгляд и свернул за угол. Черт. Этот святоша точно доложит ее отцу. И моему надзирателю.

– Я не настроена откровенничать, Ренцо, – прошептала она, – Лучше, если мы будем просто игнорировать друг друга.

Я улыбнулся. Она всегда была примерной девочкой. И тем интересней было раздвигать ее границы, портить навязанную отцом репутацию. За ширмой идеальной дочки скрывалась ее суть – дерзкая, пылкая, рвущаяся к свободе, именно та девушка, которая завладела моим сердцем.

– Ты правда думаешь, что нам это под силу? – я тоже перешел на шепот, надеясь, что она уловит нотки моего желания между строк, – У меня сносит крышу, когда я вижу тебя, детка. Этот год был пыткой. Будем продолжать мучить друг друга?

Она вздохнула полной грудью и медленно выдохнула, – Да, год был тяжелым. Я скучала по тебе, думала сойду с ума, – с каждым ее словом в груди разливалось тепло надежды, – Я ждала тебя, – черт, – но ты так и не приехал. Потом я перестала ждать. Так что не нужно давать мне ложных надежд. Снова.

Выругавшись, я ударил по крыше машины, – Ты же знаешь, я не мог приехать.

– Не мог или не хотел? – она вытерла слезы рукавом куртки.

– Не мог. Детка, ты знаешь меня лучше, чем кто-либо. Знаешь, что я к тебе чувствую.

Она сдавленно рассмеялась, – Я знаю, что ты всегда будешь выбирать свою Семью, не меня. Этот урок я навсегда усвоила. И никакие слова не изменят этого!

Я снова причиняю ей боль. Год прошел, а мы остались на тех же местах – любить друг друга и держаться на расстоянии. Бред. Она, как всегда, права.

Приняв поражение перед ее слезами, я отступил, позволив ей сесть в машину и уехать. Снова. Черт, мне нужно придумать что-то другое. Срочно.

«У меня нет выбора. Неужели она не может этого понять?

– Твой брат может навредить тебе? – она металась по комнате из угла в угол, кусая пальцы, – Нам необязательно уезжать далеко, достаточно…

Схватив ее, притянул к себе, – Мне нельзя покидать границ города, иначе это будет считаться нарушением его приказа. Алехандро в точности описал, что меня ждет, если ослушаюсь. Поверь, детка, тебе это не понравится.

Эта ссылка стала худшим, и одновременно лучшим наказанием, которое я когда-либо получал. После моей промашки, брат мог просто пристрелить меня, и никто не осудил бы его, даже я. Но он решил отправить меня в ссылку на другой край страны, под жесткий контроль надзирателя.

Никаких наркотиков. Это было тяжело физически, но лечение помогло.

Беспрекословное выполнение приказов. Нудно, но не смертельно.

Ни шагу из города. Казалось проще простого, пока она не заявила, что хочет уехать.

– Но мы не можем остаться здесь, мой отец…