Будущее уже было

– Ваше Превосходительство, вам сейчас совсем не следует заниматься обороной Адмиралтейства. Насколько мне известно, сюда никто и не предполагает наступать. Вам бы самим прямо сейчас быстро перейти в наступление. Это мой вам совет. Если вы не перейдёте в наступление, можно считать, что всё пропало.

Хабалов в ответ лишь ухмыльнулся, не приняв такой совет серьёзным:

– В какое наступление? Против кого? Правительства уже нет. Как дальше действовать? Никто ничего не говорит…

– Знаете ли вы, где находится голова бунтовщической гидры? – вдруг спросил Безобразов.

Военачальник ответил что-то невнятное, что невозможно было разобрать, а гость продолжил:

– Голова гидры – в Таврическом дворце, в Государственной Думе. Отрубите её, и завтра в столице наступит спокойствие.

В разговор вмешался Занкевич, также скептически восприняв такой поворот невыполнимым:

– Посылать этих солдат против бунтовщиков очень рискованно. Как бы не увеличить ряды противников.

Гость понял отчаянное настроение офицеров, распрощался и тоже быстро уехал. Хабалова позвали к телефону, и вернувшись, генерал сообщил:

– Этого неврастеника Протопопова наконец сняли с должности министра внутренних дел, и новым министром назначен бывший военный прокурор генерал Макаренко. В канцелярии Морского Штаба уже печатаются соответствующие объявления, которые нам надобно расклеить по городу.

– Расклеивать объявления в настоящее время можно только при охранении расклейщиков особыми воинскими нарядами, – заявил Балк. – К тому же, нужны клей и кисти.

– Охранения дать не могу. Да и кистей с клеем тоже теперь не найти, – уныло заявил Хабалов. – Пусть ваши люди разбросают, а где можно, нацепят на ограду сквера объявления хотя бы рядом – в районе Адмиралтейства и Дворцовой площади.

Градоначальник пошел искать людей. В кабинете вновь наступила тишина. Часы тянулись. Виталий вышел на улицу. Он пронаблюдал, как Занкевич обходит посты и всматривается в лица усталых солдат. Возвращаясь, Бероев незаметно проследовал вслед за ним. В коридоре молодой генерал встретил Беляева и поделился мнением, что настроение солдат ему показалось ненадёжным:

– Если кто-нибудь начнёт наступать, солдаты откажутся сопротивляться. Дело проиграно.

– Надо думать, как с честью закончить это безнадёжное дело, – согласился военный министр.

– Погибать с честью лучше всего, обороняя Зимний Дворец, как эмблему Царской власти, – предложил Занкевич.

– Согласен. Надо уйти с отрядом в Зимний, – согласился с идеей Беляев.

Виталий не стал приближаться, чтобы не прерывать разговора двух военачальников. Когда же он вернулся в кабинет, там уже вовсю шли сборы. Генерал Хабалов уже отдавал распоряжения на выдвижение для защиты Зимнего Дворца. Таким скорым решением удивился лишь градоначальник, но возражать не стал. Остальные офицеры сходу согласились, да и вряд ли кого-то оно удивило или взволновало. Бероев и сам видел, что всех уже угнетали усталость, голод, сон, и главное то, что никто не желал произносить вслух, но, каждый уже осознавал, что войска не хотят активно выступать и, что начальство, уже чувствуя своё бессилие, всеми способами стараются отдалить решающий момент. Казалось, что апатия и полное равнодушие ощущалось уже даже к собственной участи.

В один момент все встрепенулись, отряды быстро засобирались, выстраиваясь во дворе в колонны, загромыхала артиллерия. Однако, Виталий также обратил внимание, что сборы происходят в тягостном молчании. Не звучат команды, ни ведутся разговоры. Лишь морское начальство любезно провожало, не скрывая свою радость от того, что отделались от опасных гостей.

***

Автомобиль, на котором «гости из будущего» перед носом у протестующих так ловко умыкнули важного офицера, затормозил у заветной двери парадного подъезда. Друзьям уже не терпелось поскорее разместить Кутепова на ночлег, спрятав от взбунтовавшейся людской толпы, и самим вдоволь поделиться мыслями друг с другом пережитым за этот полным событий день.

В квартире гостей встретила молодая парочка. Сергея лишь огорчила новость о том, что Виталий всё ещё не возвращался. Впрочем, об этом он узнал ещё на лестничной площадке от соседки, которая также надеялась встретить среди компании своего теперь уже настолько близкого друга.

Завидев на пороге офицера важного чина, Михаил с возлюбленной быстро скрылись в своей комнате, чтобы не мешать серьёзным разговорам. Полковник медленным взглядом обвёл гостиную, с важным видом расположившись на самом почётном месте по центру дивана. Но, обхаживать гостя никто не собирался. Друзья мечтали остаться одни. Они молча переглянулись, как будто задавая друг другу один и тот же вопрос: «Что дальше?» В итоге все взгляды остановились на Филатове. Тот пожал плечами, как бы отвечая: «А почему я?» Вдруг в дверь неожиданно постучали, и все от испуга, переглядываясь, встрепенулись.

«Неужели?», – пронеслось у каждого в голове.

«Неужели кто-то выследил?», – подумал Сергей.

«Неужели, обман?» – испугался полковник.

Дверь очень осторожно приоткрыл Олег, массивной фигурой прикрывая проём. На пороге стоял пожилой сосед – бравый отставник. Васильев смутился, не понимая, что старику в такое время у них понадобилось, и, хотел было уже того отправить восвояси. Но, Филатов, услышав ни с чем не сравнимый шепелявый говор и ласкающие слух: «Не сочтите за невежество, а исключительно из благих побуждений, позвольте в этот поздний для младенцев, но никак ни для гвардейцев час, восполнить офицерскую компанию?», тут же подскочил к двери, приглашая соседа войти. Теперь уже Олег, мало понимая, что именно происходит, спокойно доверился другу, впуская незваного весёлого старца внутрь.

Со словами: «Неужели?», «Сколько лет?», полковники с улыбками на лице и нескрываемой радостью в глазах учтиво и вдохновенно обнялись. Только теперь Кутепов почувствовал себя комфортно и в безопасности. Уже более расслабленно и, словно по хозяйски, он развалился на мягком диване, усадив старого знакомого рядом.

– Право, Матвей Митрофанович, вы пугаете своей осведомлённостью, – с удивлением начал разговор Сергей. – В городе крайне неспокойно. Я бы даже сказал опасно. А мы несём ответственность за нашего уважаемого гостя.

– Ну, друзья мои, вы же прекрасно знаете, что мои «глаза и уши» повсюду, и они держат меня в курсе всего, что происходит в городе. И, вы считаете, что при такой информированности я не узнаю, какой дорогой гость нанёс визит моим славным соседям?

– Хотелось бы верить, что такой же осведомлённостью не обладает и оголтелая взбунтовавшаяся братия с её новоявленными лидерами.

– О-о-о. Такова агентура неподкупна, ибо скреплена родственной кровью, – усмехнулся старый балагур.

– Но, на улицах ведь действительно небезопасно, – Сергей перевёл разговор на серьёзный тон. – Разъярённая толпа не щадит и не жалует сейчас действующих офицеров. Они срывают на них всю свою накопившуюся с годами ненависть и злость. Убивают на месте без зазрения какой-либо совести, если она у них вообще когда-либо была, и наоборот забавы ради, чтобы таким образом повеселиться и выплеснуть энергию, демонстрируя браваду.

– Это ничто иное, как дикость и безмозглость. И такова внутренняя суть этой тупой ничтожной черни, – с нескрываемым отвращением произнёс Кутепов.

– Однако, этой «дикой тупой и ничтожной черни», как вы выражаетесь, огромные массы, которые заполонили сегодня все улицы города, а такие, как вы, боясь расправы, скрываются по тёмным углам, и всё только потому, что с их мнением никто никогда не считался, а следовало бы! И вот их терпение кончилось, – с возмущением на одном дыхании высказался Олег.

Полковник, покраснев от ярости, подскочил на месте. С одной стороны, ему надо бы быть благодарным этому солдату за спасение, а с другой, выслушивать такое он не мог по внутренним убеждениям. Все затихли, ожидая продолжения. И весёлый отставник, в свойственной ему манере смачно причмокивая, умело сгладил напряжённую паузу, приобняв воинственного служаку и похлопав по плечу: