Страница 8 из 14
А действительно, зачем? Неужто императрица Екатерина 2-я строила Одессу в чужой стране. Нет, как не крути, а все это Россия, и живут там везде русские, которых специально обманули и поссорили. И теперь они убивают друг друга, разрушают города, взрывают плотины. Вон, Татьяна прочитала – если из Каховского водохранилища уйдет много воды, суда сядут на мель, их топливо попадет в воду. И целые города останутся без воды для питья.
Объединение Германии, Франц считает победой западной демократии, развал СССР – низвержением авторитарного режима. Людей освободили, они стали ездить по миру. По-другому, сами Франс и Мира никогда бы не встретились, а если бы случилось чудо, и они познакомились… Еще не факт, что специальные службы в СССР разрешили бы им пожениться.
Действительно было такое в СССР, когда для поездки за кордон надо было добыть положительную характеристику с места работы, получить разрешение в райкоме ВЛКСМ. А советской девушке выйти замуж за иностранца практически невозможно.
Так исправили же тоталитарные перегибы, теперь в стране свобода слова и свобода передвижения. А западу они все равно не нравятся.
Мира выстраивала для мужа аргументы, а Татьяна не останавливаясь пересказывала ей военную сводку:
– Получили укры по сусалам – за одну ночь потеряли 3000 бойцов и 30 танков. Их бьют, а они как зомби под обстрел лезут. Точно америкосы вместе с оружием им наркоту шлют. – Распалялась однокурсница.
Мира знала – отвечать подруге не обязательно, достаточно раз в две минуты обозначать присутствие репликами: «Ух ты!», или «Надо же!». Уточнять что-нибудь или задавать вопросы себе дороже – нарвешься на часовую лекцию. А Мире надо попрощаться, и связаться с дочерью. Потом продумать разговор с мужем и позвонить ему. Пока Мира вылавливала в монологе подруги подходящую паузу, для прощания, не деликатная дочурка сама ворвалась звонком.
– Ой! Юлька рвется, что-то срочное у нее. Потом созвонимся. – Отбарабанила заготовку Мира. Юля не была оригинальной, спросила куда матушка исчезла, и что решила. Сказала, что едут в бассейн, а потом поужинают в кафе. Напомнила, что Франц ждет звонка. Сказала чмоки- чмоки и отключилась. Мира приготовила кофе, взяла сигарету, – к разговору с Францем надо подготовиться.
Глава 4
– Алло! – Вилли услышал из глубокого плюшевого кресла елейный голос Миры, так она разговаривала с мужем, когда старалась избежать неудобных вопросов. Последний раз эти нотки звучали, когда она купила себе соломенную шляпку с вуалью. Шляпка продавалась в антикварном магазине, куда они с соседкой Мартой заглянули после овощной лавки. Десять минут назад она придирчиво перебирала томаты и ограничилась приобретением пяти штук, да пучком спаржи. По дороге Мира рассуждала о принципах экономии:
– Ну и что если скидка? Купи килограмм и половину выбросишь. Скидки просто так не дают, из 30-ти штук которые я просмотрела только эти пять можно пустить в салат.
Марта согласно кивала, она в скидочном угаре набрала столько овощей, что пакет оттягивал руку, хорошо, что отправилась за покупками в кроссовках. А вот Мира выпорхнула из дома на каблуках. Раз в неделю соседки совмещали закупки продуктов с посещением кафе в целях маленькой женской радости. Как раз по дороге к кафе и завернули в антикварную лавку. Уж какими судьбами эта злополучная шляпка привлекла внимание Миры умом понять невозможно. Скорее всего, эту мелкую пакость организовала охранная сущность хозяев овощной лавки. Мира некоторое время пялилась на шляпку издалека, потом вертела ее в руках и оказалась не в состоянии отвести от головного убора взгляда. Соломка давно потемнела, вуаль превратилась в паутину. Но Мира водрузила на голову исторический предмет и попросила упаковать его. Хозяин уложил артефакт в бумажный пакет. Мира рассчиталась, а на выходе недовольно проворчала:
– За такую цену можно было и в коробку положить.
Пакет с хорошо пожившей шляпкой пришлось нести в одной руке с овощным, а стоил он раз в тридцать больше. А главное, что уже в кафе Мира поняла, что эта шляпка ей категорически не нужна. Товар антиквар обратно не принял, и явившись домой, Мира елейным голоском рассказывала Францу о приятной прогулке по городку, о том, как они с Мартой славно поболтали и даже сыграли в торговую рулетку. Приз достался ей – Мире. А что с ним делать она не знает. Жестом фокусника жена вынула из бумажного пакета артефакт, кот чихнул, муж отодвинулся от предмета и быстро сказал:
– Фу, немедленно выброси и как следует вымой руки!
Шляпка заняла место на одной из садовых фигурок и просуществовала там до осени. Реальную стоимость шляпной рулетки Франц не узнал, Мира избежала очередного урока о необходимости включать разум у прилавка. Вот и сейчас напустила в разговоре медового тумана. Сначала отправила в Лейпциг снимок модели автомобиля, которую она купила мужу на день рождения. Спустя минуту позвонила. Ясное дело, после приветствия, принялись обсуждать подарок. Мира утверждала, что это уменьшенная копия первых советских грузовых автомобилей. Коллекционер мигом купился и с удовольствием поддержал тему, у него уже был экземпляр немецкого Жука с деревянными дверцами. До главного вопроса Франца – когда жена собирается домой, они подошли уже убаюканные ощущением, что все в семье отлично, никакого политического разлада. Жена просто уехала по делам, решает с утра до вечера сложные проблемы, воюет с бюрократией и мечтает сразу после победы вернуться домой. Однако, не обсудить положение на фронте они не могли, немецкие новости писали о подбитых танках и намекали на немыслимые потери у русских. Мира увильнула:
– Мне сейчас не до новостей. А пишут разное.
И тут она пустила в ход свою заготовку о построенной императрицей Одессе, странной истории превращения Окраины в Украину. Франц отвечал точно так, как и предполагала Мира. Маг Вилли несколько раз зевнул от скуки, он отдыхал перед трудным совещанием на антресолях, которое назначил бригаде сущностей, как только стемнеет. Часы показывали 22.30, за окном распогодилось, и было пронзительно светло.
Родовая память кота сохранила многое, но в ней не было информации о знаменитых белых ночах в Санкт-Петербурге, на которые в июне съезжались сотни тысяч туристов. Вилли не турист у него важная миссия и ему нужна темнота за окном и качественные сумерки в доме, а тут какие-то белые ночи. Кто их только придумал?
Мира как раз объясняла Францу, что это означает. Включила камеру и демонстрировала мужу вид из окна. Двор-колодец, состоял из восьми припаркованных машин разных мировых марок, чахлого деревца в уголке двора, и сплошную стену, напротив. Кот уже притерпелся к такому унылому пейзажу, а Франц среагировал не на светлую ночную картинку, а на ее унылость. Он конечно бывал в этой квартире, но в нормальные осенние или зимние ночи, когда в положенный час наступала темнота, двор освещал свет из окон и скрадывал давление сплошной стены высотой с дом.
Франц пожалел жену, вынужденную заниматься делами в каменном мешке, назвал ее несчастной пленницей, выразил тревогу и отчаянно просил быть осторожнее. По его информации половина Москвы в огне, а над Дворцовой площадью летает рой дронов, и немцам не рекомендуют ехать в Санкт-Петербург на экскурсию. Мира на Дворцовую еще не ездила, о дронах над Александрийским столбом ничего не слышала, и начала раздражаться. Ей льстила тревога мужа, его беспокойство о жене, которая две недели назад ушла от него. Громко хлопнула дверью, после семейных разногласий в политических взглядах. Они оба успели понять, что погорячились и готовы были сдать назад. Но поток ядовито-лживой информации не прекратился и продолжал отравлять Франца. Ежедневные дозы лжи в западном информационном пространстве медленно, но верно создают накопительный эффект неприятия ее страны, всего русского вообще, и каждого россиянина персонально. Это преступление против человечества, ковровые информационные бомбардировки способны разрушить сознание, человеческие отношения и мир, в котором вырос ее дорогой Франц, и она сама. Их крепкая семья уже дала трещину, которую они в четыре руки пытаются законопатить, но капли разрушительной лжи, как соляная кислота продолжают разъедать все на своем пути. И Мира, решившая днем готовиться к возвращению в Лейпциг, сейчас, ночью, в процессе разговора снова погрузилась в сомнения.