Буденный: Красный Мюрат

16 июля в здании Минского Совета Буденный познакомился с большевиком Михаилом Васильевичем Фрунзе, который в то время жил под чужой фамилией Михайлов, так как до революции числился в полицейском розыске, да и теперь, после июльского большевистского путча, мог опасаться ареста. Фрунзе работал представителем союза земств и городов по снабжению Западного фронта (фронтовики полупрезрительно называли их «земгусарами»). Тогда, летом 17-го, Фрунзе-Михайлов являлся председателем Совета крестьянских депутатов Минской и Виленской губернии, членом исполкома Минского городского Совета и фронтового комитета армий Западного фронта. В дальнейшем, по уверениям Семена Михайловича, он и Фрунзе подружились, и дружба эта сохранилась до самой смерти Михаила Васильевича. В то же время со стороны Фрунзе никаких свидетельств его тесной дружбы с Буденным не имеется. А по биографиям и взглядам это были очень разные люди, начиная с национальности. Один – донской иногородний, русский, крестьянский сын, другой – молдаванин, сын военного фельдшера. Один с начальным образованием, другой несколько лет проучился в Петербургском политехническом институте, откуда ушел в революцию. Один вплоть до осени 1917 года никаких симпатий к революции не выказывал и никакой политической деятельностью не занимался, а, наоборот, мечтал о собственном конном заводике. Другой – большевик с дореволюционным стажем, член РСДРП с 1904 года, аскет, всего себя отдающий делу революции. Один – страстный любитель лошадей, другой к лошадям вполне равнодушен. Казалось бы, что между ними общего?

Правда, психологи и историки давно подметили, что в дружбе нередко сходятся кричащие противоположности. Вспомним, как Пушкин писал о дружбе Онегина и Ленского: «Они сошлись. Волна и камень, стихи и проза, лед и пламень не столь различны меж собой». Но, замечу, пушкинские герои были все-таки людьми одного круга, в отличие от Буденного и Фрунзе. И не находились один у другого в подчинении, в отличие от Буденного, который всегда вынужден был по службе исполнять распоряжения Фрунзе. Как мы убедимся далее, в 1917 году познакомиться Семен Михайлович и Михаил Васильевич никак не могли. Вероятно, Буденный впервые встретился с Фрунзе только осенью 1920 года, в период подготовки последнего решающего наступления на Врангеля. Тогда, кстати сказать, между Фрунзе и руководством Первой конной не раз возникали острые разногласия. В дальнейшем Буденный, конечно, тоже подчинялся Фрунзе как командующему войсками Украины и Крыма, но опять-таки их тесная дружба в документах и свидетельствах современников никакого отражения не находит. Скорее можно предположить, что с Фрунзе, как со старым партийным товарищем, больше общался Ворошилов.

Осенью 1917 года, после провала выступления генерала Корнилова, большинство офицеров Кавказской дивизии бежало и руководство дивизией перешло к солдатскому комитету, в котором Семен Михайлович, как он отмечает в мемуарах, играл далеко не последнюю роль.

Такова официальная версия биографии Буденного в Первую мировую войну, которую он отстаивал в своих устных и письменных воспоминаниях. Реальная биография, как выясняется, от нее весьма существенно отличается. Как пишет известный историк Гражданской войны В. Д. Поликарпов, никаких следов участия Буденного ни в полковом, ни в дивизионном комитетах не обнаруживается: «В своей автобиографии, помещенной в Энциклопедическом словаре Гранат, он (Буденный. – Б. С.) сам указывал, что сначала, до 1913 г., служил в Приморском драгунском полку в Приамурском военном округе (Хабаровск), после чего получил отпуск и уехал в Донскую область. «Грянула империалистическая война, – пишет он далее. – Я не поехал в свой полк, а был назначен в г. Армавир в 18-й драгунский запасный эскадрон Кавказской кавалерийской дивизии». Дивизия эта была то на Турецком, то на Австрийском фронте, то на Кавказе (в окрестностях Тифлиса) и в июле – августе 1917 г. была переброшена на Западный фронт в Минск. Именно с этим полком (18-м драгунским Северским короля датского Кристиана IX) Кавказской кавалерийской дивизии связаны мемуарные фантазии С. М. Буденного, выразившиеся в его утверждении: «Я был избран председателем полкового комитета, а вскоре вошел в состав дивизионного комитета», потом повторенном в его «Пройденном пути», в записках Н. Буденной… во всех биографических справках, печатавшихся в советских энциклопедиях, и… 5 июля 2003 г. еще раз подкрепленном в… «Справке 'Известий'», где со всей определенностью, как и в «Пройденном пути», сказано: «Летом 1917-го избирался председателем солдатского комитета Кавказской кавдивизии».

В архиве, однако, сохранились документы Кавказской кавалерийской дивизии и 18-го драгунского Северского короля датского Христиана IX полка, где в 1917 году проходил службу Буденный. Протоколы и списки дивизионного комитета (Совета солдатских депутатов), на беду буденновских мемуаристов, тоже уцелели и позволяют уточнить следующее. На 17 июля 1917 года (т. е. до переброски дивизии с Кавказского фронта на Западный) председателем комитета был прапорщик Ольшевский; после перевыборов комитета по прибытии дивизии в Минск председателем становится подпоручик Е. Р. Турман. Тот же Турман (уже поручик) остался председателем комитета и после переименования его, по постановлению съезда полковых комитетов, в военно-революционный комитет; 18 января 1918 г. председателем значится солдат Демещенко. Председателем полкового комитета 18-го драгунского Северского короля датского Христиана IX полка был старший унтер-офицер Иван Зимогляд. Ни в одном списке, ни в одном вообще документе не фигурирует С. М. Буденный – не только как председатель, но и хотя бы и как член или «кандидат в члены» комитета» (существовала тогда и такая категория солдатских избранников). Нет его фамилии и в списках присутствовавших на заседаниях комитетов, нет никаких следов его участия в какой бы то ни было общественной деятельности ни в полку, ни за его пределами».

Надо сказать, что дивизионный комитет Кавказской кавалерийской дивизии действительно занимал активную политическую позицию, но она была совсем не такой, как позже пишет Буденный. Вот протокол пленарного заседания комитета от 29 октября 1917 года. По докладу председателя дивизионного комитета Турмана (он же – член Комитета спасения революции Западного фронта) принята резолюция: «1) Кавказская кавалерийская дивизия единодушно осуждает безумную попытку кучки авантюристов захватить власть силою оружия… а потому и изъявляет свою полную готовность подавить восстание всеми силами. 2) Дивизионный комитет одобряет все действия, принятые для водворения порядка в г. Минске частями дивизии под руководством Комитета спасения революции, начальника дивизии и президиума дивизионного комитета…»

Верность дивизии существующей власти стала одной из причин переброски ее с Кавказского на Западный фронт в июле – августе 1917 года для подавления революционных центров, в первую очередь Минского Совета и военной большевистской организации. Эту карательную службу дивизия выполняла успешно и без каких-либо колебаний, вопреки вымыслам Буденного. В. Д. Поликарпов подводит итог: «Ни военная организация большевиков Западного фронта, ни Минская партийная организация, так же как руководители большевиков города, области и фронта М. В. Фрунзе и А. Ф. Мясников, никаких связей с дивизионным комитетом через С. Буденного, от которого, – по его рассказам, – „во многом зависело настроение дивизионного комитета“, устанавливать не могли и никаких указаний давать ему не могли. Досужим вымыслом являются и описанные Буденным в мемуарах и повторяемые в апологетических сочинениях других авторов эпизоды разоружения, якобы по указанию М. В. Фрунзе, корниловских войск в Орше, исполненного будто бы бригадой Кавказской кавалерийской дивизии под руководством Буденного – председателя дивизионного комитета».

Таким образом, Буденный в мемуарах сильно «революционизировал» свою биографию 1917 года и сделал себя гораздо более политически сознательным, чем был на самом деле. В этом он среди советских военачальников был не одинок – можно вспомнить хотя бы совершенно фантастическую биографию маршала Александра Ильича Егорова, под чьим командованием Буденному довелось сражаться в Гражданскую войну. Чтобы скрыть его участие в карательных экспедициях на Кавказе в годы первой русской революции 1905–1907 годов, ему, с согласия Троцкого, придумали увольнение из армии и эмиграцию в Италию, где он будто бы стажировался в качестве оперного баритона, а еще до революции, в 1904 году, вступил в «тайный социалистический кружок». Подкорректированы были и позднейшие мемуары маршалов Г. К. Жукова и К. К. Рокоссовского. Правда, там исправления были по мелочи – насчет добровольности прихода в Красную армию первого и времени вступления в Красную гвардию второго. Так же выдумывалось членство этих и других военачальников в полковых, дивизионных и эскадронных комитетах – для придания им революционных заслуг. Но такой эпической фантазии, как у Буденного и его литзаписчиков, у других маршалов все-таки не было.