Страница 4 из 94
Согласно утверждению Семена Михайловича, свой первый подвиг он совершил под польской деревней Бжезины. 8 ноября 1914 года утром кавалеристы выдвинулись на опушку леса в полукилометре от Бжезин и начали скрытое наблюдение. В засаду, устроенную взводом Буденного, попал немецкий обоз. Драгуны, потеряв всего двоих убитыми, взяли пленных и несколько повозок с оружием и обмундированием. Буденный получил знак отличия Георгиевского креста – солдатский Георгий 4-й степени. Его портрет будто бы напечатали в газетах – правда, газет этих дотошные биографы так и не сыскали.
Но вскоре с наградой якобы пришлось расстаться. В конце ноября 1914 года Кавказскую кавалерийскую дивизию перебросили на Кавказский фронт. В немецкой колонии Александрдорф близ Тифлиса, где располагался полк, Буденный в драке ударом кулака серьезно покалечил другого унтер-офицера – Хестанова. При сравнительно небольшом росте (172 см) Семен Михайлович обладал большой физической силой и ударом кулака запросто сбивал человека с ног. Так что драка с кем-либо из унтер-офицеров вполне могла иметь место, однако все дальнейшее – плод полета творческой фантазии Семена Михайловича. 3 декабря военно-полевой суд будто бы приговорил Буденного к лишению «Георгия». Перед строем драгун с него сорвали крест. От более серьезного наказания Буденного, по его словам, отмазал ротмистр Крым-Шамхалов-Соколов, командир эскадрона, утешивший своего любимого унтера: «Не отчаивайся, Семен. Человек ты справедливый. Хитрость, смекалка и сила у тебя есть, а кресты – дело наживное». В этой истории правдой может быть только то, что эскадронный командир, питавший очевидную симпатию к Буденному (тот ведь наверняка объезжал его лошадь), замял дело с избиением Хестанова. Но никакого суда над Буденным, как мы убедимся дальше, не было, и ордена у него никто не отбирал.
Следующий подвиг, опять-таки по версии Буденного, заключался в следующем. В январе 1915 года под городом Ван в Турции его взвод захватил турецкую трехорудийную батарею. За это Семену Михайловичу якобы вернули «Георгия».
В январе 1916 года Кавказская дивизия участвовала в походе экспедиционного корпуса генерала H. Н. Баратова в Персию. У города Менделидж Буденный со своим взводом прикрывал отход полка, трое суток сдерживал турок, а во время одной из контратак взял в плен неприятельского офицера. Так он заработал Георгия 3-й степени. Все это опять-таки со слов самого Семена Михайловича, а он – источник довольно ненадежный. Сомнения закрадываются еще и оттого, что подвиги у него оказываются уж больно результативные – и пленных берет, и батареи захватывает. Обычно к солдатским «Георгиям» представляли за куда менее громкие подвиги. Например, вот за что получил «Георгия» 4-й степени один из родственников буденновского эскадронного командира, кабардинского князя Крым-Шамхалова, служивший в 3-й сотне Черкесского конного полка Кавказской туземной конной дивизии: «Младший урядник Магомет-Гери Крымшамхалов (IV степени – № 183986). С 22 по 24 января 1915 года у деревни Кривка на высоте 706 неоднократно передавал донесения и приказания в передовые окопы. Особое хладнокровие и мужество вышепоименованный всадник проявил 24 января, когда весь этот день была усиленная стрельба со стороны противника, и только благодаря своей храбрости исполнил возложенную на него задачу, хотя и подвергался опасности для жизни». Кстати, Первую мировую войну Магомет-Гери закончил корнетом, кавалером офицерского ордена Святого Георгия 4-й степени и Георгиевского оружия, затем воевал в белой армии, дослужился до полковника, эмигрировал. Не исключено, что ему доводилось скрестить шашки в боях и с самим Семеном Михайловичем.
В феврале 1916 года, уже в Месопотамии, у местечка Бекубэ, взвод Буденного послали в рейд по тылам врага. Через 22 дня он вернулся с пленными и трофеями. На сей раз грудь Семена Михайловича украсил Георгий 2-й степени. Под персидским городом Керманшах дивизия снова вела оборонительные бои в течение трех месяцев. Здесь Буденный получил самого почетного Георгия 1-й степени. Это случилось в марте 1916 года, когда он с четырьмя драгунами захватил в плен шестерых турецких солдат и унтер-офицера. По утверждению Буденного, он стал обладателем полного георгиевского банта – четырех крестов и четырех георгиевских медалей. Правда, за что он получил медали, так и осталось неясным. Его апологеты распространяли слухи, будто бы все четыре степени медали автоматически полагались кавалерам всех четырех степеней Георгиевского креста. Однако подобного нет ни в статуте Георгиевского креста, ни в статуте Георгиевской медали, принятых в 1913 году. Там лишь утверждалось, что нижние чины, имеющие 3-ю и 4-ю степени Георгиевского креста, при пожаловании медалью «За усердие» представлялись прямо к шейной серебряной медали, а имеющие 1-ю и 2-ю степени Георгиевского креста – прямо к золотой шейной медали. Медаль «За усердие» как раз и была заменена вскоре Георгиевской медалью, но все равно эта медаль не жаловалась кавалерам Георгиевских крестов автоматически. Просто им при представлении к Георгиевской медали сразу же жаловалась эта медаль более высокой степени.
Ниже я приведу еще доказательства того, что Буденный никак не мог быть обладателем всех четырех степеней Георгиевского креста. Сейчас же ограничусь одним, но вполне убедительным. Согласно статуту, при увольнении в запас чины, награжденные знаком 2-й степени, представлялись к званию подпрапорщика (или соответствующего ему), а награжденные 1-й степенью представлялись к такому же званию при награждении. Буденный в царской армии, по крайней мере, по его словам, выше старшего унтер-офицера не поднялся. Между тем если он уже весной 1916 года был обладателем всех четырех степеней Георгиевского креста, то времени для производства в подпрапорщики было предостаточно. Скрывать свое производство в подпрапорщики в советский период Семену Михайловичу вроде бы не было никаких резонов. Ведь не скрывал же, например, этот факт своей биографии настоящий обладатель полного банта Георгиевских крестов Иван Тюленев, в будущем – соратник Буденного по Конармии. Все тюленевские кресты, в отличие от буденновских, находят полное подтверждение в приказах по 5-му Каргопольскому драгунскому полку. Иван Владимирович был произведен в подпрапорщики, а затем послан в школу прапорщиков для производства в первый офицерский чин, но, как кажется, не успел ее закончить из-за Октябрьской революции.
Между прочим, двойная фамилия буденновского эскадронного командира, ротмистра Крым-Шамхалова-Соколова, вероятно, объяснялась тем, что он принял православие, а с ним – и русскую фамилию. Если это так, то скорее всего это был ротмистр 18-го драгунского Северского полка Михаил Августович Соколов, удостоенный 7 апреля 1915 года ордена Святого Георгия 4-й степени.
Думаю, что объяснение в случае с буденновскими мемуарами может быть таким. Семен Михайлович присочинил себе дополнительные кресты и медали, чтобы выглядеть первым по числу наград как среди односельчан, так и среди будущих однополчан по Гражданской войне. Сослуживцев по 18-му Северскому драгунскому полку там не было – туда не призывали донских иногородних, по крайней мере, из того округа, где жил Буденный. Он же оказался в этом полку чисто случайно, потому что в момент начала войны был в отпуске, далеко от полка, в котором проходил службу. Так что уличить его в присвоении не принадлежавших ему крестов и медалей никто не мог.
По свидетельству родных и близких, больше всех своих наград трижды Герой Советского Союза Буденный ценил Георгиевские кресты, только их считая настоящей наградой. Интересно, что ношение георгиевских знаков в советское время совсем не поощрялось, поскольку на них был изображен портрет императора Николая II. Не носил их и наш герой, но хранил дома на почетном месте и не раз с гордостью показывал гостям.
О Февральской революции Буденный узнал в персидском порту Энзели, откуда солдат отправляли на родину после завершения Месопотамской экспедиции. 18-й Северский драгунский полк расквартировали под Тифлисом, там же его привели к присяге Временному правительству и провели выборы солдатских комитетов. Буденного, по его уверению, избрали председателем эскадронного комитета и членом полкового. А 15 июля 1917 года Семена Михайловича будто бы выбрали председателем полкового комитета и заместителем председателя дивизионного. Какое-то время ему пришлось быть во главе дивизионного комитета вместо заболевшего председателя – полк тогда стоял уже в Минске.