Страница 125 из 152
ПАВЕЛ ВО ВРЕМЕНА И HOGIE НОВОГО ЗАВЕТА
Кто-то может заявить, что Павел приобрел даже большую значимость после своей смерти, чем при жизни. Многие считают Павла самой значительной личностью раннего христианства помимо Иисуса, что верно, по уже рассмотренным нами причинам. Но есть некоторые указания на то, что на момент, скажем, 50-х гг. н. э. Павел не был в той же степени значительной фигурой, какой он стал позже. Во-первых, стоит заметить, что почти во всех церквях, установленных Павлом, у него были противники, чьи взгляды совершенно отличались от его собственных и кого он считал угрозой для своей миссии и послания. Эти люди наверняка представляли опасность. И казалось, что их так много! Можно предположить, что при жизни Павел один выступал против многих. Его голос возвысился над остальными, но это не было очевидным исходом в его время. Кроме того, противники Павла не придерживались единых взглядов. Например, его противники в Галатии утверждали, что для всех правоверных последователей Иисуса необходимо принять обряд обрезания и следовать Иудейскому Закону. Павел, разъяренный, отвечает. С другой стороны, его противники в Коринфе придерживались такого мнения, что они уже воскресли и наслаждаются всеми радостями спасения. Павел считал, что это совершенно немыслимо. Любопытно, что некоторые из жителей Коринфа, которые купились на это «ошибочное» послание, принадлежали к группе, провозгласившей Павла своим героем и лидером (1 Кор., 1: 12).
Итак, следует сделать два основных вывода: при жизни Павел не рассматривался повсеместно как безусловный апостольский авторитет, чьи взгляды, и только его, можно было принимать как истинные, и даже те, кто в самом деле взывал к его авторитету, временами придерживались таких взглядов, которые он сам находил спорными.
Ситуация не изменилась, а, скорее, усугубилась в десятилетия после смерти Павла. Ко II в. существовали некоторые группы христиан, считавшие Павла заклятым врагом. Таковыми являются духовные преемники противников Павла в Галатии, иудеи-христиане, которые до сих пор считают, что следовать учению Иисуса — значит придерживаться Иудейского Закона. С их точки зрения, Павел, который отделял оправдание верой от Закона, понял это совершенно неверно. Другие группы христиан глубоко уважали Павла, но ни во что не ставили друг друга — каждая группа заявляла, что именно она придерживается «истинной» интерпретации Павла. Например, некоторые группы гностиков настаивали, что Павел поддерживал их точку зрения; другие христиане «ортодоксальной» традиции утверждали обратное: Павел поддерживал их взгляды. И тут ничего не поделаешь.
Каждая из этих фракций предоставила сочинения, отразившие их различные теологические взгляды, написанные авторами от лица Павла. Например, мы знаем о фальшивых посланиях Павла, восходящих ко II в., так, Третье послание к коринфянам — сочинение, содержащее яростные нападки на заявление гностиков о том, что верующим нужно избавиться от плоти, чтобы обрести спасение. Нам также следует учесть послание, которое Павел, согласно гра-диции, адресовал к лаодикийцам (см.: Кол., 4: 16), и серию из четырнадцати писем, которыми обменивались Павел и величайший философ своего времени Сенека. Все эти книги подделаны под послания Павла; ни одна из них не отражает взгляды исторического Павла.
Мы также располагаем повествованиями о жизни Павла из поздних источников, включая одну книгу II в., которая называется Деяния апостола Павла. Этот рассказ наполнен удивительными, но в значительной степени легендарного характера сведениями о Павле. В одной из самых известных частей книги рассказывается, как Павел обратил в христианство богатую женщину-аристократку по имени Фекла, которая случайно услышала Павла, проповедующего неподалеку. Но эта проповедь отличается от всего того, что выходило из-под пера Павла в Новом Завете. В ней Павел заявляет, что путь к вечной жизни — отречься от половых контактов, даже если вы состоите в браке. Здесь главную роль играет не вера в смерть и воскресение Иисуса, а постоянная целомудренность человека. Фекла находит это послание убедительным и становится последовательницей Павла (и через него — Иисуса), к ужасу своей семьи и, особенно, своего жениха. Она бесцеремонно отменяет свадьбу, чтобы она смогла вести целомудренную жизнь. Такое решение приводит к ряду весьма занимательных историй, так как Фекла осуждена и приговорена к смерти (пару раз) за нарушение всех допустимых в ее обществе норм, лишь чтобы неизменно быть спасенной удивительным образом с помощью божественного вмешательства.
Как повествует другая история в Деяниях апостола Павла, апостол, пересекая пустыню, встречает говорящего льва, который просит о крещении. Павел милостиво выполняет просьбу. Спустя большое количество времени, когда Павел приговорен к казни, его ведут на арену на битву с дикими зверьми. Кто бы мог подумать, что рядом с ним окажется его друг, говорящий лев. Они оба чудесным образом спасаются и расходятся с миром.
Ни одна из этих историй (особенно со львом!) не имеет исторического обоснования. Тем не менее их ценность в том, что они показывают, как Павла понимали и изображали в позднее время. Но чтобы увидеть, как представления о Павле отличаются от его собственной подачи в семи посланиях, несомненно его авторства, не обязательно ждать II в. Увидеть это можно уже в сочинениях Нового Завета, особенно в Деяниях апостолов и девтеропаулинистских посланиях.
ДЕЯНИЯ АПОСТОЛОВ
Мы уже узнали кое-что о книге Деяния апостолов из наших комментариев выше. Это единственная история о ранней церкви в Новом Завете, в которой рассказывается, как христианство распространилось по римскому миру через миссионерское служение апостолов. Ключевой фигурой здесь является Павел, который после своего обращения становится центральным героем книги в течение двух третей повествования. Сюжет охватывает только 30 лет, от воскресения Иисуса до заключения Павла в Риме в преддверии его смерти.
Эта книга была написана тем же автором, кто создал Евангелие от Луки. Она посвящена тому же самому человеку, Феофилу; и вначале автор напоминает своему читателю содержание первой части (1: 1–4). Поэтому мы можем, в некотором смысле, рассматривать Евангелие от Луки и Деяния как дилогию. Отчасти является необычным для античного мира (или современного, если на то пошло) то, что эти две части на самом деле написаны в разных литературных жанрах. Однако это более или менее объясняется природой материала. У Луки (так я продолжаю его называть) выбор был невелик. Евангелие, разумеется, повествует о рождении, жизни, смерти и воскресении Иисуса, поэтому, естественно, написано как род религиозной биографии — как и другие Евангелия Нового Завета. Сюжет книги Деяния апостолов не сосредоточен на одной личности. Хотя роль Павла в ней примечательна, он не появляется до главы 7. На самом деле Деяния повествуют о распространении христианского движения, от его не многообещающего начала внутри маленькой группы последователей Иисуса в Иерусалиме до масштаба всей Римской империи. Они больше напоминают «историю» народа, какую вы найдете у других античных историков; например, история иудеев Иосифа в двадцати книгах, «Иудейские древности».
История народа, которая выстроена в хронологической последовательности, называется всеобщей историей, и такова книга Деяний. Мы не должны ожидать от древних книг всеобщей истории того же, что ждем от исторических книг, созданных сегодня. Древние историки не имели возможности обратиться к большим архивам или к системе поиска данных; часто они предпочитали устную традицию письменным источникам; и неоднократно они были вынуждены просто выдумывать события, чтобы объединить повествование. Особенно когда они имели дело с публичными речами. Большинство всеобщих историй Древнего мира содержит много речей главного героя сюжета; такие речи занимают обычно где-то около четверти от всей книги. Так же обстоит дело и с Деяниями, где апостолы регулярно обращаются с речью к нехристианской толпе, чтобы обратить их в христианство, к христианским общинам, чтобы укрепить их, и к властям, чтобы отстоять свои действия. Античные историки, как, например, известный грек Фукидид, были достаточно честны в том, что у них не было настоящего доступа к речам, которые они пересказывали, так как они произносились несколькими годами, десятилетиями или даже столетиями раньше. Никто не записывал. Итак, Фукидид указывает, что, когда он вкладывает речь в уста одного своего персонажа, он поневоле выдумывает ее сам и старается придумать такое, чтобы одновременно пришлось к случаю и звучало правдоподобно для этого героя. Лука поступал так же. Современные историки этим бы никогда не отделались; но здесь мы имеем дело с древней литературой, не с книгами, написанными в прошлом году.