Страница 104 из 152
Хотя в синоптических Евангелиях Иисус не говорит о Себе и отказывается творить знамения, чтобы доказать, кто Он такой, в Евангелии от Иоанна Он на протяжении всего повествования говорит о Себе и творит знамения, чтобы доказать, что сказанное Им о Себе — правда. Эта книга весьма отличается от ранних Евангелий.
Источники четвертого Евангелия
Принимая во внимание эти серьезные различия, ученые давно начали спор о том, читал ли Иоанн синоптические Евангелия. Разные исследователи придерживались разных точек зрения (как, впрочем, и всегда), но большинство из них считало, что он этого не делал. Его повествование основывается на других источниках, определенно на устной традиции, распространенной в его общине, а также, возможно, на более ранних записанных рассказах о жизни Иисуса, которые до нас не дошли.
Здесь изложены три веских аргумента, заставляющие думать, что Иоанн пользовался более ранними письменными источниками.
1. Различия в стиле. Представляется, что отдельные отрывки Евангелия написаны в разном стиле (например, Пролог). Если вы сначала прочтете страницу из Марка Твена, а затем — из Вирджинии Вульф, вы без проблем определите, что страницы принадлежат разным авторам. Разница в стилях в Евангелии от Иоанна предполагает то же самое.
2. Дублирование. Иногда одна история может пересказываться в Евангелии разными словами. Наиболее любопытный пример: прощание Иисуса с Его учениками в главе 14 весьма походит на продолжение Его речей в главе 16 — по существу, темы, объекты и мнения одни и те же. Это будет логично лишь в том случае, если существовали два источника, передававшие одну речь, а автор соединил их в своем повествовании.
3. Литературные слои. Есть места, где кажется, что автор совместил два разных повествования, изначально написанные двумя отдельными авторами, и в результате возникло несоответствие, которому трудно дать иное объяснение. Я приведу три примера:
а. В главе 2 сказано, что Иисус дал Свое «первое знамение» (2: И), в главе 4 сказано, что Он сотворил «второе знамение» (4: 54). Логично. Но в главе 2 (2: 23) сказано, что Он сотворил много других знамений. Как Он мог сотворить много других знамений до того, как сотворил второе?
б. В главе 5 Иисус приходит в Иерусалим, совершает там чудо, оставшуюся часть главы занимают Его рассуждения о нем. Затем автор сообщает: «После сего пошел Иисус на ту сторону моря Галилейского, в окрестности Тивериады» (6: 1). На ту сторону? Иисус не был рядом с морем, Он был куда южнее, в Иерусалиме.
в. Мой любимый пример. На Тайной вечере Петр задает Иисусу вопрос: «Господи! куда Ты идешь?» (13: 36); несколько минут/сти-хов спустя Фома замечает: «Господи! не знаем, куда идешь» (14: 5). Затем Иисус начинает говорить речь, в середине которой говорит: «А теперь иду к Пославшему Меня, и никто из вас не спрашивает Меня: куда идешь?» (16: 5).
Все эти противоречия можно объяснить тем, что автор использовал ряд письменных источников, которые он совместил, добавив собственные штрихи там и тут или целый их ряд во всей книге. Исследователи давно предполагали, что среди других источников Иоанна был рассказ о знамениях Иисуса. Здесь Он творит семь знамений. Возможно, в этом рассказе описывалось семь (совершенное число) знамений, в нем же указывалось, какое было первым, какое — вторым и т. д. (вот почему у Иоанна возникли трудности в главе 2 (2: 23), где он говорит, что Иисус сотворил много знамений между знамением, обозначенным как первое, и знамением, обозначенным как второе; так случайно возник литературный слой). Этот источник мог закончиться на том, что теперь считается концом двадцатой главы (20: 30–31), где утверждается, что об этих знамениях рассказано, чтобы убедить людей поверить: Иисус — мессия.
Вдобавок автор мог располагать несколькими источниками, содержащими речи Иисуса. Это объясняет, почему главы 14 и 16 так похожи: одна и та же речь, но разный пересказ. Это также объясняет, почему Иисус жалуется на то, что никто не спросил Его: «Куда идешь?», хотя на самом деле два ученика уже поинтересовались у Него (спрашивали они у Него в одном источнике, а жалуется Он в другом). Также мог существовать письменный источник, который снабдил Иоанна своим повествованием о Страстях.
Иоанн сдвигает акценты
Идея, что существовали разные источники, на которые опирался автор четвертого Евангелия, подтверждается еще одной впечатляющей особенностью книги. Если вы внимательно читали книгу, вы могли заметить, что разные истории об Иисусе, о которых поведано в этом Евангелии, не всегда описывают Его одинаково. В некоторых из них делается акцент на том, о чем я уже говорил: Иисус понимается как предвечное существо, крайне возвышенное и на самом деле равное Богу. Вы найдете подобные пассажи не только в Прологе, о котором мы уже говорили; они рассеяны по всему Евангелию. Обычно Иисус говорит о Себе. Его речи чрезвычайно сердят иудеев — настолько, что они убеждаются в том, что Он богохульствует, говоря о Себе как о божественном существе, и пытаются забить Его камнями до смерти.
Возвышенные поучения Иисуса о том, кто Он такой, включают в себя множество изречений, начинающихся с «Я есмь». Любопытно, что Иисус говорит «Я есмь» только дважды в Евангелиях от Марка и Луки и пять раз в Евангелии от Матфея. Это объясняется тем, что, как мы уже выяснили, в этих Евангелиях Он произносит много речей о Своей личности. Для сравнения: Он говорит «Я есмь» сорок шесть раз в Евангелии от Иоанна. Среди важнейших Его утверждений о Его личности есть семь изречений «Я есмь», в которых Он говорит о Себе в символической форме как о единственно важном для вечной жизни («Я есмь хлеб жизни», «Я есмь воскресение и жизнь», «Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня» и т. д.). Еще большую важность представляют несколько отрывков, в которых Иисус просто говорит «Я есмь»: например, в главе 8 Иисус говорит Своим оппонентам-иудеям: «Прежде нежели был Авраам, Я есмь» (8: 58). Среди читателей давно бытовало мнение, что Иисус намекает на эпизод, связанный с Моисеем и пылающим терновым кустом в главе 3 Исхода, о которой мы говорили в главе 3. Там Господь сообщает Моисею Свое имя: «Я есмь Сущий». Если это то, что говорит Иисус о Себе, то Он заявляет о Себе как о Боге. Возможно, не как о Боге Отце (так как в этом же Евангелии Иисус молится Отцу и Он точно не говорит сам с собой); но как о Боге в другом смысле, как о ком-то, кто стоит наравне с Богом. Вот почему в другой раз Иисус говорит: «Я и Отец — одно» (10: 30). Это сильное заявление о своей личности. Вы не найдете ничего подобного у синоптиков.
Весьма любопытно, что в Евангелии от Иоанна есть и другие отрывки, в которых Иисус вовсе не говорит о Себе таким возвышенным тоном. В таких отрывках Иисус изображается как простой смертный, не равный Богу. Возьмем, к примеру, одну из первых историй, где рассказывается, как Иисус повстречал Своих будущих учеников, в главе (1: 35–42). Иоанн Креститель видит Иисуса и называет Его Агнцем Божьим (имея в виду, что Он погибнет, чтобы принести спасение; пасхальный агнец не обладал, конечно, божественной природой). Два из его учеников следуют за Иисусом и обращаются к Нему «учитель» (в этом обращении также нет ничего божественного). И после разговора с Ним они уходят и находят Петра, чтобы сказать ему, что нашли «мессию» (вспомните: мессия не является Господом в древнем иудаизме). Здесь Иисуса называют по-разному, но ни одно из имен не приблизилось к возвышенным титулам, использованным в Прологе и изречениях «Я есмь». Напротив, Он — учитель, долгожданный мессия и агнец, которого безжалостно зарежут.
Почему же в некоторых пассажах Иисус описывается с помощью чрезвычайно возвышенных титулов, но в других отрывках с помощью титулов куда более знакомых, например, читателям синоптических Евангелий? Традиционный теологический ответ, разумеется, заключается в том, что Иисус является и тем и другим одновременно, и Богом и человеком. И поэтому в отдельных местах Он изображается как божество, а в других — как человек. Но интересно то, что ни в одном месте Евангелия, о которых я говорил, Иисус явно не определяется как божество и человек одновременно. В одних отрывках Он изображается так, в остальных — по-другому.