Страница 79 из 100
Мигрантский лагерь в Нортеме в Западной Австралии называли «центром коммунистической деятельности»: сообщали, что одна русская женщина – «прокоммунистка», а другая когда-то работала учительницей в Советском Союзе, что, очевидно, расценивалось ровно так же. Доктор Петр Барановский – русский, работавший санитаром в Нортеме, – как доносили, «распевал в своей лачуге советские песни»[817]. Осведомители ASIO в лагерях исправно передавали все обличительные слухи и, вероятно, часто сами же их распускали. В доносе 1951 года о русских в Уоллангарре, поданном осведомителем (тоже с русским именем), назывались имена людей, возможно, симпатизировавших СССР и коммунистам; среди них фигурировал Константин Бенерацкий, прибывший в Австралию через Тубабао и выдававший себя за поляка, но, как сообщалось, ранее имевший советский паспорт. Информатор указывал, что Бенерацкий занимал «активно просоветскую» позицию и придерживался нежелательных взглядов на австралийскую политику (например, он будто бы говорил, что «за либералов могут голосовать одни только дураки»)[818].
В парламенте регулярно звучали вопросы о том, насколько проводимая проверка политической благонадежности предотвращает въезд в Австралию коммунистов вместе с потоком людей, прибывающих по программе массового переселения. Самым беспощадным критиком был политик Джек Лэнг, в прошлом лейборист, особенно донимавший и зливший Колуэлла своими вопросами. В октябре 1948 года Лэнг затронул тему опасности со стороны «подрывных элементов», прибывающих из Шанхая с правом на высадку; подразумевалось, что эти элементы – русские евреи и лица, симпатизирующие коммунистам[819]. В июне 1949 года Лэнг снова выразил беспокойство из-за иммигрантов из Шанхая, но на сей раз речь шла о группе русских, отправленных на Тубабао в рамках организованной IRO программы массового переселения и теперь начавших прибывать в Австралию; Лэнг заявлял, что у всех у них есть советские паспорта. (Заявление это вполне соответствовало действительности, но Колуэлл напрочь отмел его как лживое, а также всеми силами стремился утаить тот факт, что подавляющее большинство в этой группе составляли русские[820].) В том же месяце Лэнг представил обзор форм проникновения коммунизма в массы иммигрантов. Первым источником опасности был Шанхай, но теперь угроза исходила и из Европы – в первую очередь из Италии, где Коммунистическая партия была настоящей силой, но еще и со стороны «замаскированных коммунистов… въезжающих в Австралию под видом прибалтов – эстонцев, латышей и представителей других национальностей, живущих по соседству с Россией»[821].
Русские вообще были для ASIO подозрительной категорией с точки зрения госбезопасности. С 1951 года ASIO требовала от государственных учреждений, занимавшихся вопросами миграции (Отдела D), вести cпециальный индекс, куда следовало заносить данные «иностранцев, чье задержание в военное время было бы желательно по соображениям безопасности» – иными словами, бывших граждан тех стран, в которых у власти теперь находились коммунисты. Возглавляли этот список русские[822]. В категорию А попадали «лица, прибывшие в Австралию с 1 января 1948 года и имевшие паспорта, выданные или продленные правительствами враждебных стран или их представительствами, начиная с указанной даты»; категория С существовала для лиц, представлявших «особый интерес с точки зрения госбезопасности». В 1957 году в cпециальном индексе Нового Южного Уэльса русские составляли самую многочисленную группу и в категории А, и в категории С. Так, в категории А из общего числа 1 721 имен русских было 751. В категории С они занимали 38 строк в перечне из 194 имен. В это число, конечно, не входили те русские иммигранты, которые в своих въездных документах значились поляками, украинцами, югославами или лицами без гражданства. К категории С принадлежало по меньшей мере четверо таких людей (Лидия Мокрас, записанная чешкой, Ольга Нойман, записанная полькой, и записанные украинцами Анатолий Арсененков и Александр Дукин), так что, если считать и их, всего русских в этой категории было как минимум 42 человека[823].
В категорию «русские» в ASIO «не включались белые русские, являющиеся антикоммунистами»[824]. Из такой формулировки остается неясно, имелась ли в виду вся категория белых русских, или же только те из них, кто заведомо являлись антикоммунистами. Некоторый интерес к белым русским явно сохранялся, и в октябре 1951 года для наведения более точных справок о них в Сидней специально ездил представитель ASIO, поскольку возникли опасения, не происходит ли «массовое финансирование белых русских отдельными лицами [предположительно, из Китая]». (Был получен ответ, что никакой подобной деятельности не выявлено.) Однако после этого визита миграционная служба Нового Южного Уэльса сообщила, что, вопреки заявленной цели визита, представитель ASIO не пожелал говорить о белых русских в связи с особыми данными, а стал интересоваться только лицами, прибывшими с индивидуальными разрешениями на высадку. (В большинстве своем эти лица с правом на высадку были евреями, хотя среди них были и отдельные белые русские с сомнительным прошлым – обычно нацистские пособники[825].)
Впрочем, нельзя сказать, что белые русские обязательно оставались вне подозрений. В конце 1950 года в конфиденциальной докладной записке, адресованной Тасману Хейсу из министерства иммиграции, среди угроз для безопасности страны, которые должны осознавать сотрудники службы безопасности, проверяющие благонадежность мигрантов, глава ASIO полковник Спрай указывал, наряду с коммунистами, переселенцами из коммунистических стран и бывших деятелей нацистской партии, и белых русских[826].
Явными объектами подозрений были, разумеется, перемещенные лица – выходцы из СССР. В 1952 году Спрай осторожно поднял в министерстве иммиграции вопрос о постановке на учет всех бывших советских граждан, проживающих теперь в Австралии. Но Хейс отмечал, что будет трудно «уделять особое внимание отдельному классу людей, учитывая нашу ответственность в целом за ассимиляцию 700 тысяч послевоенных иммигрантов»[827], и предпринимать подобные меры не стали. Хейс наверняка сознавал колоссальную сложность такой задачи, ведь пришлось бы поднимать все записи, ранее сделанные австралийскими властями и IRO, да к тому же иммигранты, прибывавшие из Советского Союза через европейские лагеря перемещенных лиц, часто сообщали о себе заведомо ложные сведения.
Наибольшую тревогу службам безопасности внушали евреи, особенно те, кто родился в Советском Союзе или бывшей Российской империи и говорил по-русски. Подозрения не снимались даже с самых безобидных людей вроде мельбурнского предпринимателя Бертрама Липтона (Бориса Лифшица, родившегося в России в 1899 году, покинувшего страну в 1918 году, между мировыми войнами жившего в Бельгии и прибывшего в Австралию в 1940 году). В 1954 году, когда он и его жена подали заявления на натурализацию, выяснилось, что они значились в списке подлежащих проверке на благонадежность людей, и в личном деле Липтона была пометка: «Явных возражений с точки зрения безопасности нет, однако заявление поставлено на учет, потому что эти люди – выходцы из России»[828]. А вот против Северина Пейсаховича у ASIO возражения были: он был объектом внимания с 1948 года из-за своей деятельности в Еврейском движении за мир и Еврейском совете по борьбе с фашизмом и антисемитизмом, и его первое заявление на натурализацию было отклонено, хотя позже, в 1957 году, он все же получил гражданство Австралии[829].
817
Ibid, докладная записка о евреях и коммунистах на борту «Скаугум», 28 сентября 1950 г.
818
Ibid, Information supplied by Serge Beloff on Russians at Wallangarra, 1951.
819
CPD, no. 43, 22 October 1948. P. 2038.
820
См. главу 6.
821
CPD, no. 25, 23 and 24 June 1949. Pp. 1490–1401, 1501–1502.
822
NAA (NSW): SP1655/1 1955/25/75516, Special Register of Aliens. Представителями других национальностей и стран (в порядке упоминания) были китайцы и северные корейцы, албанцы, болгары, румыны, поляки, чехи и словаки, венгры, югославы и лица без гражданства (часто ими были русские).
823
Ibid, 1954/25/75340. В категории A 751 из общего числа 1 721 составляли русские, и было еще 65 прибалтов, 3 украинца и 2 лица без гражданства. Второе место занимали югославы: 529 человек. В категории C было 38 русских, 24 югослава, 21 китаец и 21 поляк, 15 лиц без гражданства и 14 украинцев. Подробнее о левых русских из категории С см. главу 8.
824
Ibid, коробка 1 (переписка по поводу Специального индекса): Хейс – генеральному директору службы безопасности, отдел генерального прокурора, подразделение D, Мельбурн, 23 февраля 1951 г.
825
Ibid, 1954/25/75516: Maintenance of Special Records required by ASIO – White Russians. 14 November 1951; Ibid, A445 235/1/24, таблица Nationality of persons covered by landing permits issued between November 1945 and November 1949 (благодарю Сюзанну Ратленд за то, что поделилась со мной этим материалом).
826
Notes for discussions with Mr. Heyes, 11 December 1950, цитируется в: David Horner. Op. cit. P. 258.
827
NAA: A6980 S250323: Heyes, Secret and personal to Spry, 21 November 1952.
828
Ibid, A6122 1884: Screening of migrants from USSR and satellite countries, 1954.
829
Ibid, A12508, 50/1757; Ibid, A6119 914; Kristina Kukolja, Lindsey Arkley, John Zubrzycki and Nathan Kopp, Unwanted Australians, SBS, https://www.sbs.com.au/news/creative/unwanted-australians/q3av4y3wd