Страница 37 из 100
В общине белых русских ощущалось сильное влияние православия, а также наклонность к антисемитизму, хотя в Шанхае, пожалуй, это проявлялось меньше, чем в Харбине, благодаря смягчающему воздействию более многочисленного интернационального сообщества с преобладанием британцев, французов и американцев. «Религия – это то, что поддерживало людей в те далекие годы, – замечает современный российский историк. – Разлученные со своей Родиной люди искали утешение в молитве, тщательно соблюдали все церковные правила и приучали к ним с раннего детства детей»[356]. Пожалуй, это попытка взглянуть на Шанхай межвоенного периода сквозь линзу постсоветской ностальгии по старой России. В этом космополитическом и светском большом городе людям было чем заняться и чем развлечься, и в мемуарах русских, выросших в Шанхае, гораздо реже рассказывается о важной роли религии, чем в мемуарах тех, чье детство прошло в Маньчжурии. Впрочем, церковь оставалась для русских важным институтом. И, как обычно, внутри нее царили раздоры.
Если в Маньчжурии православная церковь, можно считать, находилась в прямом подчинении у РПЦЗ, то в Шанхае и в прибрежных областях Китая вообще дело обстояло весьма непросто. Исторически сложилось, что деятельность православной церкви в Китае осуществлялась Русской духовной миссией в Пекине, основанной еще в XVII веке. После революции патриарх Московский Тихон, резко осудивший политику большевиков, временно перевел Русскую миссию в Пекине под юрисдикцию РПЦЗ и одновременно создал две новые епархии – Шанхайскую и Тяньцзиньскую. Они более или менее подчинялись власти миссии, а не напрямую РПЦЗ (в отличие от Маньчжурской епархии). Главой Шанхайской епархии миссия поставила одного их своих иерархов – епископа Симеона (позже он стал архиепископом)[357]. Однако власть Русской миссии была слабой, и белые русские, обосновавшиеся в Шанхае, часто действовали независимо от нее.
Новоприбывшие русские офицеры Союза военнослужащих российских армии и флота во главе с генералом Глебовым основали домовую военно-приходскую церковь во имя Св. Николая Мирликийского Чудотворца (освящена в декабре 1924 года), в январе 1927 года церковь была перенесена в другое, более просторное помещение на первом этаже особняка, в котором прочие помещения занимали Союз военнослужащих и благотворительные организации эмигрантов. В церкви были киоты-памятники императорам российским Александру II и Николаю II. Храм изначально имел благословение Русской миссии в Пекине, но в этом же году возник конфликт с епископом Шанхайским Симеоном, и в 1927 году тот распорядился закрыть храм[358]. Позже ссора закончилась замирением, но она наводит на мысли, что церковные отношения между Шанхаем и Пекином едва ли складывались гладко[359].
В 1934 году в Шанхае появился новый иерарх – епископ (позднее архиепископ) Иоанн (Максимович), русский сербского происхождения, родившийся в 1896 году в Харьковской губернии. До того, как стать священником, епископ Иоанн, энергичный и харизматический деятель, которого РПЦЗ впоследствии канонизировала под именем Святого Иоанна Шанхайского и Сан-Францисского, получил военное образование и диплом юриста; в пору, когда его назначили епископом Шанхайским, он служил в Югославии в монастыре. Это повышение в сане примечательно тем, что назначение сделала непосредственно РПЦЗ, выбрав своего человека, не имевшего никаких связей с пекинской миссией. Приезд Иоанна оживил православную церковь в Шанхае, несмотря на его непрестанные конфликты с епископом Виктором и пекинской миссией. Он отправлял ежедневные богослужения и энергично руководил строительством нового большого Богородицкого собора, который возводили на рю Поль Анри во Французской концессии[360].
Большинство русских эмигрантов в Шанхае жили во Французской концессии, и многие дети из шанхайских и тяньцзиньских русских семей росли полиглотами, «частично англизированными или американизированными» из-за посещения английских, французских или американских школ. Игорь Нестеров (будущий председатель Русского клуба в Сиднее) ходил в английскую школу, а Наташа Сейфуллина (дочь Леонида) с пяти лет ходила во Французский муниципальный колледж, где в середине 1930-х годов учились 100 русских детей. В другой французской школе, Эколь Реми, был целиком русский состав учащихся (всего 350 человек), а преподавательский коллектив полностью состоял из французов. Сэм Мошинский учился сначала во французской школе, потом в британской, и после того, как в конце 1940-х она закрылась, в Шанхайской еврейской школе, основанной сефардом-миллионером[361]. Но были русские родители, которые не желали, чтобы их дети говорили по-английски лучше, чем по-русски, своих детей они отправляли учиться в русские школы – например, в Реальное училище на Юлинь-роуд или в гимназию для девочек Лиги русских женщин[362]. Эти же школы посещало небольшое количество китайцев, и Ларри Сицкий, учившийся в русской школе в Тяньцзине, подружился с несколькими из них. Другие русские в Тяньцзине, в том числе Гэри Нэш, ходили в марианский колледж Святого Людовика, где обучение велось на французском и английском языках[363].
По-видимому, шанхайские русские дети знали друг друга независимо от того, в какие школы ходили. Наталья Сейфуллина вспоминала: «Мы все чувствовали себя русскими, несмотря на то, что учились в разных иностранных школах». Когда приходило время поступать в университеты, выбирать приходилось между англоязычными и франкоязычными заведениями. Многие останавливали выбор на шанхайском Французском университете «Аврора», которым управляли иезуиты: там учились Наталья Сейфуллина и Игорь Нестеров. Другие русские студенты получали образование в американском протестантском университете Святого Иоанна. В Тяньцзине был даже престижный китайский университет, где преподавание велось на китайском языке, и там училась небольшая часть русской молодежи. Это был Государственный университет политических наук, главной задачей которого была подготовка кадров для Гоминьдана; среди студентов этого заведения были Михаил Чуркин (позднее сменивший Нестерова на посту председателя Русского клуба в Сиднее) и по меньшей мере семь других русских, впоследствии эмигрировавших в Австралию[364].
В 1930-е годы в прибрежном Китае было очень популярно скаутское движение. Отряды скаутов набирались по принципу национальной принадлежности и несли на себе печать воинственного национализма организаторов. В начале 1934 года под влиянием фашизма развивался китайский национализм, Гоминьдан начал «движение за новую жизнь», в школах и колледжах развернули деятельность активисты-синерубашечники, стали формироваться скаутские отряды с упором на физическую подготовку и повиновение, появилась особая скаутская форма[365]. Русские и русско-еврейские скауты не имели сколько-нибудь явных связей с китайским националистическим движением (если у них и были какие-либо иностранные связи, то чаще всего с британцами), однако между ними обнаруживалось поразительное сходство и духа, и видов деятельности. В начале 1920-х годов в Шанхае уже действовали две русские скаутские организации, которые давали детям физическую подготовку, а еще «внушали им чувство патриотизма и любви к родине». Национальная организация русских разведчиков (НОРР) была учреждена в Шанхае в начале 1937 года, к этому событию приурочили богослужение в русском соборе, вывесили знамя со словами «С нами на битву за Россию». Соперницей НОРР была НОРС – Национальная организация русских скаутов. Шанхайский Казачий союз настоятельно рекомендовал всем родителям-казакам отдавать детей в одну из двух этих организаций[366].
356
Виктория Шаронова. Указ. соч. С. 42.
357
Дионисий Поздняев. Указ. соч.
358
В. Д. Жиганов. Указ. соч. С. 41–42; Виктория Шаронова. Указ. соч. С. 179, 363; Дионисий Поздняев. Указ. соч. С. 53–54.
359
Следует уточнить, что современник событий В. Д. Жиганов пишет, что церковь стала Харбинским подворьем после того, как митрополит Харбинский Мефодий (Герасимов) согласился принять храм в свою юрисдикцию. В храме, еще находившемся под запретом, продолжались службы, которые проводил заштатный протоиерей Пекинской епархии о. Александр Пиняев, посчитавший, что запрет был наложен необоснованно. В 1932 году, после смерти Мефодия, храм принял митрополит Западноевропейских русских православных церквей Евлогий (Георгиевский) (В. Д. Жиганов. Русские в Шанхае. Шанхай, 1936. С. 41–42). Священник Дионисий Поздняев считает, что фактически был оформлен классический церковный раскол (Дионисий Поздняев. Православие в Китае. 1900–1997. М., 1998. С. 53–54). Однако действительно, именно приход этого храма инициировал строительство нового Свято-Николаевского храма-памятника императору Николаю II и его семье во Французской концессии. В его строительстве активное участие принимали те же генерал-лейтенант Ф. Л. Глебов и епископ Симон (Виноградов), который запретил службы в первом храме Св. Николая. (Прим. ред.)
360
Виктория Шаронова. Указ. соч. С. 79, прим. 26, с. 362–77; Википедия, Иоанн Шанхайский и Сан-Францисский (епископ Иоанн, в миру Михаил Борисович Максимович, родился в 1896 г.).
361
Русский клуб в Сиднее. 75-й юбилей. Интервью с Игорем Михайловичем Нестеровым // Австралиада. 2000. № 22. С. 17; Воспоминания Натальи Леонидовны Татариновой… С. 19–20; SMPA: D5002A (c), вырезка из North-China Daily News, 5 April 1937; Sam Moshinsky. Op. cit. P. 77.
362
SMPA: D5002A (c), вырезка из North-China Daily News, 5 апреля 1937 г. Здесь сообщалось, что русские школы посещает большее количество учеников (а именно, 600), чем английские или французские, но в биографиях шанхайцев и в тех биографических очерках, что печатались в «Австралиаде», чаще фигурировали бывшие ученики английских или французских школ.
363
Интервью Рут Балинт и Шейлы Фицпатрик с Сицким в Канберре, 9 февраля 2017 г.; Гэри Нэш. Указ. соч. О школе мариан см. также David C. Hulme. Op. cit.
364
Воспоминания Натальи Леонидовны Татариновой… С. 19–20; «Русский клуб»… С. 17; Лидия Ястребова. Русский офицер австралийской военной авиации Евгений Конашенко // Австралиада. 2001. № 29. С. 18; Михаил Чуркин. Русские студенты в Синьцзяне. Воспоминания бывшего студента Государственного университета политических наук Китая // Там же. 2003. № 36. С. 25–26.; Marcia Reynders Ristaino. Port of Last Resort… P. 85l; Yosef Tekoah. My Developmental Years in China, The Jews of China, Goldstein (ed). Vol. 2. Pp. 102–103 (Йосеф Ткоа, урожденный Иосиф Тукочинский, позднее – высокопоставленный израильский дипломат).
365
Marie-Claire Bergère. Op. cit. P. 219.
366
Виктория Шаронова. Указ. соч. С. 41 (первая цитата), 210; SMPA: D5002A (c), вырезка из North-China Daily News, 12 апреля 1937 г. (вторая цитата); E. E. Аурилене. Указ. соч. С. 161.