Страница 38 из 100
Наталья Сейфуллина знала множество своих сверстников из русских скаутских отрядов, хотя они ходили в разные школы. Михаил Плеханов, будущий лидер русских скаутов в Австралии, стал скаутмастером в НОРС после прибытия в Шанхай в 1927 году. В Тяньцзине Анатолий Коновец, учившийся в марианской школе, вступил в НОРС. Скаутмастером его отряда был Володя Верстак (чья дочь Таня в будущем станет первой мигранткой, которая победит в конкурсе «Мисс Австралия»), и один из скаутских вожатых познакомил Анатолия с подпольным антикоммунистическим движением НТС, который в дальнейшем во многом определит его жизненный путь[367].
Еврейским аналогом русских скаутских объединений был «Бейтар» – международная организация, причем некоторым она запомнилась просто как еврейская молодежная группа в Китае, другие же вспоминали о ее воинственной сионистской идеологии. Члены «Бейтара», как и участники всех прочих национальных молодежных объединений, носили особую форму и вырабатывали в себе физическую выносливость и дисциплинированность. После 1943 года, чтобы избежать неприятностей со стороны новых японских властей, от военной подготовки (которая прежде была важной частью деятельности «Бейтара») пришлось отказаться, но футбол, баскетбол, бокс, теннис, плавание, танцы, концерты камерной музыки и театр на идиш остались в программе юных бейтаровцев. (Два последних вида деятельности свидетельствуют о том, что сходство еврейской молодежной организации с русской было не полным.) Шанхайское отделение «Бейтара», членом которого был Сэм Мошинский, внушало воспитанникам крепкую солидарность с «Иргун» – подпольной военизированной группой еврейского сопротивления, которая действовала в Палестине в период британского мандата. Ларри Сицкий тоже состоял в «Бейтаре» – сначала в Тяньцзине, потом в Сиднее, и поддерживал связи с другими бывшими членами организации, уехавшими затем из Австралии в Израиль[368].
Летом русские, где бы они ни находились, любят жить на даче, и шанхайская община не была исключением. В 1936 году 2000 шанхайских русских проводили летние отпуска в Циндао, в 500 километрах к северу от Шанхая, на побережье Желтого моря. В энциклопедии довоенного русского Шанхая, составленной Жигановым, четыре страницы были отведены фотографиям довольных русских купальщиков, резвившихся на пляжах Циндао. Другие (как, например, семья Гэри Нэша) предпочитали пляж Петайхо в 250 километрах к северо-востоку от Тяньцзиня. Были и другие курорты, куда ездили представители русской общины, или «русской колонии», как предпочитал выражаться один автор, публиковавший дневниковые заметки в North-China Daily News, таким образом вводя русских в ту квазиимперскую орбиту, по которой вращались британцы и американцы в Китае. Юная Елена Слуцкая, выпускница харбинской гимназии, чей отец был директором оперного театра, стала победительницей первого конкурса красоты, проведенного в Шанхае, обойдя всех остальных участниц (вероятно, уроженок западных стран), и получила в качестве приза автомобиль «Бьюик». Русский Шанхай славился и своей бурной культурной жизнью: там было общество любителей водевиля, балетная труппа и музыкальное общество. На русском языке издавались шесть газет, в том числе «Шанхайская заря». Работали русские книжные магазины, а еще книги на дом можно было брать из библиотеки А. П. Малыка и В. П. Камкина; позже, уже после войны этот библиотечный фонд переместился в Вашингтон, округ Колумбия, и под названием «Магазин русской книги Виктора Камкина» верой и правдой прослужил не одному поколению советологов, в том числе и мне[369].
В Шанхае наступила эпоха джаза, и в центре джазового бума находились русские музыканты. Европейские рестораны и гостиницы нанимали почти исключительно русских музыкантов. Русские, жившие в Шанхае, считали, что их город во многом превосходит Харбин, особенно в 1930-е годы, потому что там было «больше развлечений, больше жизненных удобств». Среди русских джазистов, прославившихся в 1930-е и 1940-е годы в Шанхае, было много бывших харбинцев. Сергей Ермолаев заключил контракт с танцевальным залом Paramount, а позже выступал с джазовым октетом в отеле «Мажестик». Вместе с Мики Кэем (еще одним харбинцем) Ермолаев выступал в отеле «Катя», а после войны – в Клубе американских офицеров. Мики Кэй (настоящее его имя – Дмитрий Киреевский) был женат на дочери казака-антикоммуниста Аркадия Пикара. Это наглядный пример того, как пересекались два мира – джазовых ночных клубов и русского военного патриотизма, – что за пределами Шанхая выглядело бы весьма необычно. В отеле «Астор Хаус» в квинтете Авеля Бершадского играл на контрабасе Борис Усыскин (который позже успешно преодолеет ограничения австралийского Союза музыкантов, куда обычно не принимали мигрантов). В Шанхае был даже еврейский джаз-клуб, которым заведовал В. Марголинский[370].
Если говорить о классической музыке, русские музыканты блистали в Китайской национальной консерватории, созданной в 1927 году на базе Шанхайской национальной консерватории[371]. В 1933 году из Харбина приехал Василий Томский со своей театральной труппой, и в книге-альбоме Жиганова «Русские в Шанхае» его фото занимает целую страницу: режиссер и «лучший артист» Русского драматического театра Томский (его настоящее имя Василий Москвитин) красуется там в залихватски надетой шляпе. Среди ведущих актеров труппы Томского был скандально знаменитый русский шпион, работавший сразу на несколько спецслужб, – Евгений Кожевников, выступавший на сцене под псевдонимом Юджин Хованс. Многоликий агент разведки, он был столь же многолик и в Шанхайском театре, где его знали как «помощника режиссера, артиста, оперного певца и балетного танцовщика»[372].
Книга-альбом «Русские в Шанхае» объемом около трехсот страниц, красиво оформленная, с роскошными иллюстрациями и в кожаном переплете, прославляла русский Шанхай в пору его наивысшего расцвета и со временем превратилась в своего рода книгу-мемориал. Хотя первоначально сам Жиганов замышлял это издание как коммерческое предприятие, вскоре он задумался о необходимости создать исторический памятник русской диаспоре, рассказать об «исходе русских из коммунистической России и об их извилистом пути в Шанхай, об их борьбе за выживание, их недюжинной уверенности в собственных силах и стойкости перед лицом бесправия и бедности». Написанная местами своеобразным и одновременно выспренным слогом, эта книга дает представление о выдающихся достижениях русских эмигрантов в области торговли и искусства, но даже вскользь не упоминает ни о множестве проблем русской общины в Шанхае (например, о нищете, преступности и алкоголизме), ни о раздиравших диаспору политических распрях[373].
В 1937 году началась Японо-китайская война. Японцы оккупировали Шанхай, Тяньцзинь, Пекин и Нанкин, столицу правительства Чан Кайши. Партия Гоминьдан перенесла свою столицу в Чунцин, вглубь страны, а Мао повел коммунистическое войско на Яньань. Не успев установить контроль над всей страной, японцы вступили во Вторую мировую войну, атаковав в декабре 1941 года Пёрл-Харбор. С того момента все китайские дела отошли для Японии на второй план, и можно сказать, что конфликт с Китаем зашел в тупик и оставался на мертвой точке до самого конца Второй мировой войны.
Битва при Шанхае, начавшаяся в августе 1937 года, длилась три месяца, и в ней китайские войска, защищавшие город, потеряли 300 тысяч человек. Русские в этом сражении не участвовали, но война была кровавой и страшной и сопровождалась масштабными разрушениями городской инфраструктуры и жилых домов, особенно в китайских районах; в итоге международные поселения оказались наводнены беженцами[374].
367
Воспоминания Натальи Леонидовны Татариновой… С. 16–26; История русских в Австралии… Т. III. С. 137; В. Д. Жиганов. Указ. соч. С. 99 (фото и краткая биография Плеханова); T. Гартунг. Кандидат на звание «Австралиец года» – Анатолий Александрович Коновец // Австралиада. 2010. № 65. С. 1–7.
368
Israel Epstein. Op. cit. Pp. 93–94; Guang Pan. Op. cit. Pp. 268–271; Sam Moshinsky. Op. cit. P. 140; интервью с Ларри Сицким в Канберре, 9 февраля 2017 г.
369
SMPA: D5002A (c), вырезка из North-China Daily News от 29 марта 1937 г. о привычке русских к дачной жизни; также множество вырезок со статьями из регулярной газетной рубрики «В русской колонии» (In the Russian colony); Гэри Нэш. Указ. Соч.; В. Д. Жиганов. Указ. соч. С. 239, 246–247; Marcia Reynders Ristaino. Port of Last Resort… P. 82–85.
370
Valentin V. Fedoulenko. Op. cit. Рр. 59 (цитата), 66–67 (однако отметим другое замечание – о том, что конец 1930-х и 1940-е годы были по-настоящему благополучным временем, потому что японцы уволили филиппинских музыкантов, которые ранее монополизировали сцену, и дали возможность русским заменить их: Австралиада, № 33, 2002, с. 36–38); Г. Косицын. Серж Ермолл и его оркестр… С. 21–23; Ван Чжичэн. Указ соч. С. 477; Г. Косицын. Столетний юбилей Аркадия Пикара… С. 33; В. Д. Жиганов. Указ. соч. С. 150.
371
Ван Чжичэн. Указ соч. С. 471–474; В. Д. Жиганов. Указ. соч. С. 142.
372
Ван Чжичэн. Указ соч. С. 471. См. Также: Bernard Wasserstein. Op. cit. Pp. 44–47.
373
Katya Knyazeva. The Scribe of Russian Shanghai… Pp. 162–195 (цитаты – p. 172). Благодарю Мару Мустафину за разрешение пользоваться ее экземпляром книги Жиганова, являющейся библиографической редкостью.
374
Frederic Wakeman. The Shanghai Badlands: Wartime Terrorism and Urban Crime, 1937–1941. Cambridge: Cambridge University Press, 1996. Рp. 6–7.