Страница 23 из 100
В ноябре 1948 года министерство иммиграции сообщило, что евреев допустимо включить в программу массового переселения при одном условии, что они согласятся отправиться на тяжелые работы в отдаленные районы; и хотя в июне 1949 года это ограничение было снято, многие работники иммиграционной службы не знали об изменении еще несколько месяцев[201]. Ноэля У. Ламидея, главного представителя австралийской миграционной службы в Лондоне, часто консультировавшего австралийскую военную миссию в Берлине, раздражало, что IRO постоянно настаивала на том, чтобы мигрантов для массового переселения отбирали «без какой-либо дискриминации по расовому и религиозному принципу», и высказывал подозрения, что в ряды этой организации «внедрились евреи». Секретарь министерства иммиграции Тасман Хейс был более осмотрителен, хотя тоже считал, что иммиграцию евреев следует ограничивать. «Следите за тем, чтобы запреты на въезд евреев в страну получали как можно меньше огласки», – такое конфиденциальное замечание оставил он на одном документе[202].
Намерение Австралии ограничивать въезд евреев совершенно ясно; не столь ясно, как именно это намерение претворялось в жизнь. Австралия постоянно наталкивалась на сопротивление Общества помощи еврейским иммигрантам (Hebrew Immigrant Aid Society) и Джойнта, а также – за кулисами – IRO[203]. Если в одних отчетах указывается, что количество евреев, въехавших в Австралию в рамках программы массового переселения, составляло всего несколько сотен, то Колуэллу специалист по статистике из министерства иммиграции сообщил, что в действительности их было 6 260 человек и вдобавок вдвое или втрое больше было евреев-беженцев, прибывших в Австралию в качестве мигрантов с правом высадки. Опираясь на эти данные, можно заключить, что в период с 1945 по 1951 год общее количество прибывших в страну евреев составляло от 22 до 23 тысяч человек – и это не считая тех мигрантов, которые въезжали в Австралию как представители других национальностей, не раскрывая своего еврейства (а таких, вероятно, тоже было немало). Эти показатели означали, что доля евреев среди перемещенных лиц, достигших берегов Австралии (возможно, около 10–12 %), все равно была существенно ниже, чем доля евреев в общей массе ди-пи, оказавшихся в Европе (составлявшая, как считается, около 22–24 %)[204]. С другой стороны, подавляющее большинство евреев из числа ди-пи хотели уехать в Израиль – страну, куда с 1948 года было довольно легко въехать евреям, зато нельзя было въехать ди-пи других национальностей; потому логично было бы ожидать, что доля евреев в миграционных потоках, направлявшихся в другие страны, соответственно уменьшится[205]. В случае Австралии это уменьшение было настолько незначительным, что можно предположить, что тайные, но чрезвычайно энергичные попытки австралийцев отбить у евреев всякое желание иммигрировать в их страну в послевоенные годы в итоге оказались почти бесплодными. Несмотря на все введенные ограничения, считается, что Австралия заняла второе место в списке стран, принявших наибольшее (в расчете на душу населения) количество евреев, переживших холокост. Возглавлял этот список, конечно, Израиль, зато Австралия обогнала США и Канаду[206].
Притом что многие иммигранты-евреи из Восточной Европы наверняка хотя бы немного говорили по-русски, большинство происходили из Польши, а уроженцев России (и довоенных эмигрантов, и бывших советских граждан) было относительно мало. Родившиеся в России Иосиф и Фаня Фаундиллер, жившие когда-то по соседству с моей семьей в мельбурнской многоэтажке, где прошло мое детство, были эмигрантами первой волны и в межвоенные годы находились во Франции и Польше, затем перебрались в Палестину, где обменяли нансеновские паспорта на палестинские, а потом, в мае 1947 года, уехали в Австралию. Григорий Сальников – один из немногих советских евреев, за чьей судьбой мне удалось проследить, иммигрировал в Австралию вскоре после окончания войны и почти всю свою взрослую жизнь считался там русским. После службы во французском Иностранном легионе и периода, проведенного в европейских лагерях перемещенных лиц, он прибыл в 1948 году в Мельбурн, но через год опять уехал: сначала в Британию (остается непонятным, как ему это удалось), а затем добровольно репатриировался в Советский Союз[207]. Как ни странно, из всех иммигрантов-евреев, что приезжали в Австралию, наиболее крепкую связь с СССР чаще всего сохраняли польские евреи, которым выпало провести военные годы в Советском Союзе в качестве эвакуированных или депортированных лиц или воевать в рядах Красной армии. Среди этой примечательной группы переживших холокост, лишь сравнительно недавно привлекшей внимание историков, было много таких людей, кто имел возможность покинуть СССР после войны и затем попасть в Австралию через лагеря ди-пи в Германии и Австрии. Уроженцы Польши Сэм Фишман и Северин Пейсахович оказались в Австралии после того, как бежали во время войны из родных мест на восток и отслужили в Красной армии. В 1948 году двадцатидвухлетний Фишман пугал других пассажиров, находившихся на борту «Дерны», тем, что дерзко носил гимнастерку и распевал советские песни[208].
Я спросил сотрудника службы безопасности, пытаются ли коммунисты внедряться в лагеря перемещенных лиц. «Кое-кто пытался, – ответил тот, – но это очень рискованное дело. Обитатели лагерей сами сильно настроены против коммунизма». Недавно один псевдополяк проник за железный занавес, явился в Гамбург и подал заявку на получение статуса ди-пи. Сотрудники допросили его, проверили правдивость его рассказов и выяснили, что он лжет. Тогда тот человек сознался, что он русский и что его подослали шпионить. Но сам он не хотел быть шпионом! Он хотел эмигрировать в Америку, Австралию или еще куда-нибудь. «И как, взяли его?» – спросил я. – «Да боже упаси!» [209]
Это одна из историй, рассказанных австралийским автором путевых очерков Фрэнком Клунсом о его коротком визите в транзитный лагерь ди-пи в декабре 1949 года. Конечно, было и много других «псевдополяков», и, разумеется, не все они были советскими шпионами. Большинство из них так никто и не вывел на чистую воду, они оставались в лагерях перемещенных лиц и могли стать австралийскими иммигрантами. Двое настоящих шпионов, поставлявших сведения на Лубянку, после войны перешли из советской зоны оккупации в британскую и объявили себя беженцами. Получив статус перемещенных лиц, они оказались в лагере украинских ди-ди, где всем заправляли ярые украинские националисты-эмигранты. Без ведома местного представителя UNRRA они проводили собрания, где чтили память «павших борцов с большевизмом» и предлагали помочь шпионам избежать репатриации, для чего тем следовало назваться вымышленными именами и объявить себя западными украинцами, имевшими до войны польское гражданство[210].
Австралия заявляла, что ее служба безопасности проводит безупречный досмотр, «настолько тщательный и настолько строгий, что не возникает практически никакого риска, что в Австралию смогут проникнуть подрывные элементы». Она откомандировывала сотрудников разведслужб в австралийскую военную миссию в Берлине, где они работали сообща с британской и американской разведкой в оккупационных зонах. Но на деле, конечно же, все ее проверки и досмотры были несерьезными и «бессильными против козней подрывных элементов в той хаотической обстановке, которая все еще сохранялась во время операции по переселению ди-пи», – как отмечал в 1949 году один критик и бывший сотрудник службы безопасности в Европе[211]. Ди-пи не составляло большой трудности ввести в заблуждение членов отборочных комиссий, а тем, напротив, было слишком сложно проверять правдивость всех деталей биографий отдельных людей, если только не шла речь о членах нацистской партии в Германии (каковых среди ди-пи, скорее всего, было совсем мало), или о действующих агентах разведслужб, с которыми имели дело британская и американская разведки. На практике австралийская отборочная комиссия во многом просто полагалась на IRO, которая предварительно проверяла биографии подателей заявок, однако и IRO находилась в таком же невыигрышном положении – и к тому же была сильно заинтересована в том, чтобы выпроводить ди-пи из Европы и сделать так, чтобы их приняли другие страны. Отказы по соображениям безопасности давались довольно редко: из 12 тысяч кандидатов, чьи заявки рассмотрели австралийцы в Германии, на этих основаниях были отклонены всего 500 кандидатур[212].
201
NAA: A446-57-67774, фрагмент недатированного письма Т. Г. Хейса, где сообщалось о решениях министра со ссылкой на «Берлинскую инструкцию № 20», 19 ноября 1948 г. О медленной реакции сотрудников отборочной комиссии см. Suza
202
NAA: A6980-S250100. Ламидей – министру иммиграции, 8 сентября 1947 г.; NAA: A6980-S250106: Хейс – Галлегану, конфиденциально, 3 марта 1949 г.
203
Закулисные попытки IRO нейтрализовать наложенные Австралией ограничения на въезд евреев проявлялись, например, в поддержке Американского еврейского объединенного распределительного комитета (Джойнта), резервировавшего койки на борту парохода «Дерна», свыше оговоренной для евреев квоты в 25 %, и в других делах. AN: AJ/43/639: Individual migration, Individual Migration Branch, PCIRO, генерал-майору Ллойду, 24 августа 1948 г., о финансовой помощи PCIRO мигрантам, отправляющимся в Австралию в индивидуальном порядке; AJ/43/639, Ситроэн – Иннзу из отдела переселения, 16 сентября 1948 г., и Якобсен – Кингсли, 12 января 1950 г.: Reimbursement to AJDC/HIAS for movements to Australia. Язвительное неофициальное замечание IRO о дискриминационной практике Австралии, отпущенное главным сотрудником IRO, отвечавшим за отбор кандидатов среди мигрантов, У. Боу, содержится в: AN: AJ/43/639: Individual migration, Боу – Ситроэну, 2 сентября 1949 г.
204
В книге: Suza
205
Из 231 548 еврейских беженцев, переселенных под эгидой IRO в 1947–1951 гг., 130 408 (56 %) уехали в Израиль: ibid. P. 437–440.
206
Suza
207
Имейл от Чарльза Фаундиллера Шейле Фицпатрик, 2 июня 2019 г.; ГА РФ. Ф. 9526. Оп. 6. Д. 669. Л. 112–114 (собеседование с Сальниковым после репатриации, сентябрь 1949 г.).
208
NAA: A12508, 50/1757 (Пейсахович); Diane Armstrong. Op. cit. Pp. 89–93 (Фишман). Об этом общем феномене – выживании польских евреев в годы войны в Советском Союзе – см. Shelter from the Holocaust, Mark Edele, Sheila Fitzpatrick, Atina Grossma
209
Frank Clune. All Roads Lead to Rome: A Pilgrimage to the Eternal City, and a Look Around War-Torn Europe. Sydney: Angus & Robertson, 1950. Р. 232.
210
Спецсообщение С. Н. Круглова И. В. Сталину, В. М. Молотову, Л. П. Берии, Г. М. Маленкову о спецлагерях в английской зоне оккупации Германии, 13 февраля 1946 г. // Лубянка: Сталин и НКВД – НКГБ – ГУКР «Смерш»… С. 550–552.
211
NAA: A9306 355/1, пресс-релиз Хейса, 19 апреля 1949 г.; Конингем-Пауэр – Хейсу, 23 апреля 1949 г. (цитата); Хейс – Конингем-Пауэру, 22 июня 1949 г. Сотрудниками службы безопасности, которых Колуэлл упоминал в конце 1948 г., оправдывая введенный Австралией порядок обеспечения безопасности, были «Бриг. Т. У. Уайт, в чине бригадира принимавший участие в обороне Тобрука, и подполковник Т. П. Селлорс, два года прослуживший в разведывательном отделе армии в Европе и на протяжении всей войны служивший офицером разведки». NAA: A446-57-67774, заявление для прессы Колуэлла, министра иммиграции, без даты, но, очевидно, сделанное в декабре 1948 г.
212
David Horner. Op. cit. P. 256, и см. главу 9.