Страница 22 из 100
Из-за того, что русские эмигранты первой волны покинули родину задолго до Второй мировой войны, международные организации по делам беженцев относили их именно к беженцам, а не к перемещенным лицам. И как таковые они официально не могли претендовать на опеку и содержание UNRRA и уж тем более на участие в программе переселения. И все-таки многим из них как-то удалось попасть в лагеря ди-пи, находившиеся в Германии и Австрии. Хотя у IRO полномочия были шире и ее забота распространялась не только на перемещенных лиц, но и на беженцев, Австралия, заключая соглашение с IRO, договаривалась о приеме мигрантов лишь из числа ди-пи[187]. Несмотря на это, понятно, что русские эмигранты все-таки въезжали в Австралию в рамках программы массового переселения под эгидой IRO. Менее понятно другое: замечал ли это тогда кто-нибудь в Австралии? Русские обеих категорий – и бывшие советские граждане, и бывшие эмигранты – часто приезжали «под чужими флагами», что делало их невидимками в официальных бюрократических реестрах. Конечно, их могли опознавать именно как русских сотрудники иммиграционной службы, которые сталкивались с ними лицом к лицу, но, вероятно, эти чиновники помнили о насильственной репатриации 1945 года и не имели никакого стимула разоблачать обманщиков. Один такой служащий, работавший в отборочной комиссии в Германии в 1949 году, позднее вспоминал:
В ту пору мы вытаскивали из-за железного занавеса людей почти всех национальностей… Очень многие заявляли, что они венгры или чехи, но вполне может быть, что их родиной была матушка-Россия, только дознаться до правды не было никакой возможности, и я думаю, никому особенно не хотелось в этом копаться. UNRRA представляла их… как семью или как группу такой или иной национальности. А мы просто принимали эти слова на веру[188].
Готовность Австралии закрывать глаза на въезд русских и советских граждан шла на пользу мигрантам еще и по другой причине, а именно потому, что далеко не все советские граждане (которых часто собирательно называют русскими) были славянами и вообще могли быть с уверенностью отнесены к европейцам. Советский Союз был многонациональным государством, где официально признавалось существование множества народов. В их числе были и многие мусульманские и азиатские народы – татары, калмыки, буряты и так далее. Сторонники иммиграционной политики «Белая Австралия» наверняка устроили бы переполох, если бы осознали, что возможен въезд в страну представителей всех этих народов. В этом смысле США оказались более подкованными, чем Австралия, и американские чиновники, встревожившись, провели ряд совещаний, чтобы решить: как быть с явными неевропейцами из числа советских граждан? В итоге они постановили, что просто всех их будут считать европейцами, чтобы не вносить лишние сложности в иммиграционный процесс[189].
Похожую проблему представляли и русские иммигранты из Китая, и именно они, наверное, натолкнули сотрудников австралийской иммиграционной службы на мысль, что дело тут нечисто. Среди забайкальских казаков, многие из которых приезжали в Австралию через Китай, было значительное количество бурятов – представителей монгольской этнической группы. Служащие, занимавшиеся иммигрантами, не могли не заметить, что это азиаты, их внешность сразу бросалась в глаза. Впрочем, в бюрократических документах это никак не отразилось – возможно, как раз потому, что кандидатам в иммигранты с азиатскими чертами лица просто сходу отказывали без объяснения причин.
Предварительное условие, требовавшее, чтобы австралийские иммигранты принадлежали к «чистой европейской расе», принималось за аксиому[190]. Однако официальным заявлениям о том, как надлежит на деле применять эту политику, недоставало ясности и последовательности, и обычно они выпускались в ответ на конкретное обращение, а не в порядке формулирования общих правил. Согласно резолюции 1947 года об иммиграции в Австралию из стран Ближнего Востока, армяне (многие из которых были выходцами из СССР) были отнесены к неоднозначной категории неевропейцев (нецветных), однако их разрешалось впускать при условии, что они найдут себе поручителей-австралийцев и будут обладать профессиональными навыками, востребованными в Австралии. Приняла Австралия и нескольких крымских татар (советских мусульман), оказавшихся в Египте, – «по доброте сердечной», несмотря на их «довольно темный цвет кожи». Отдельные обрусевшие татары тоже въезжали в Австралию без особых помех, а вот кочевникам калмыкам (чья принадлежность к европейцам стала предметом споров и в американской комиссии по иммиграции) попасть в Австралию не посчастливилось, хотя они и проявляли интерес к такой возможности. По-видимому, результат во многом зависел от капризов конкретных чиновников в конкретный момент. Например, сотрудник австралийской иммиграционной службы, работавший в Берлине в 1950 году, был «настроен против беженцев испанского происхождения, мусульман и – на тот момент – армян»[191].
Сотрудникам австралийской иммиграционной службы в Европе было затруднительно определить, можно ли считать того или иного кандидата европейцем. Изначально, как вспоминал один сотрудник, они нацеливались брать только «чистокровных европейцев», затем критерии были смягчены: годились уже соискатели «с преобладанием европейской крови» (75 %), а позже отбор велся уже почти по принципу паб-теста: «Если этот человек пройдет по улицам Канберры, или Мельбурна, или Сиднея, за кого его примут местные – за европейца или неевропейца?» Таким образом, решение часто принималось исходя из субъективных соображений, и сотрудники иммиграционной службы оказывались в незавидном положении, отчего сами испытывали явную неловкость.
[Был] один молодой человек, очень хорошо сложенный, симпатичный, очень темный… Этот парень был очень темнокожим цыганом с курчавыми черными волосами, и хотя он вызывал у меня симпатию, я просто на секунду представил, как он идет по Мартин-плейс и все на него пялятся… Я часто думал: «Ну, почему бы не рискнуть?» Но тут – ради Австралии и ради него самого – я отказал[192].
В отношении евреев позиция Австралии была гораздо тверже, хотя формулировалась она закулисно: чем меньше евреев приедет в Австралию в рамках программы массового переселения, тем лучше. Удручающая история попыток Австралии не пускать к себе евреев из числа перемещенных лиц после Второй мировой войны рассказывалась уже не раз, и все-таки обойти ее стороной мы не можем[193]. Министр иммиграции Артур Колуэлл сам не был антисемитом и как мог старался помочь еврейским беженцам. Но очень скоро выяснилось, что австралийское общество ожидает вовсе не этого. Прибытие в декабре 1946 года корабля «Хуа Лянь» из Шанхая с 300 беженцами-евреями, за провоз которых заплатил Американский еврейский объединенный распределительный комитет (нью-йоркская благотворительная организация, больше известная как «Джойнт»), вызвало бурные протесты и в австралийской печати, и в парламенте. «Мы не собираемся принимать людей, которых не желают видеть нигде в мире, ни по ооновской, ни по чьей-либо еще указке», – бушевал отставной военный Генри (Джо) Галлетт[194].
Позднее Колуэлл писал: «Я не сознавал, что в нашем обществе так много озлобленных людей, страдающих ксенофобией». В то же время он чувствовал, что на него оказывают чрезмерное давление международные еврейские организации-спонсоры, которые желали, чтобы все места на зафрахтованных ими пароходах были зарезервированы исключительно для пассажиров-евреев. А Колуэлл опасался, что если пойдет навстречу этим настойчивым просьбам, то это «вызовет огромную волну антисемитизма, а для лейбористов обернется катастрофой на следующих выборах»[195]. Поэтому он оговорил, что на последующих рейсах, в том числе при отправке мигрантов в рамках программы IRO, евреи должны составлять не более 25 % от общего количества пассажиров на борту каждого судна[196]. (При этом «еврейство» явным образом определялось как расовая, а не религиозная категория[197].) И это было лишь начало, затем последовало целое множество новых ограничений. В июле 1947 года Колуэлл сообщил британским сотрудникам Союзнического контрольного совета в Берлине, что «хотя ранее он и говорил о 25 % мест для евреев на каждом отдельно взятом корабле, он хотел бы, чтобы в первых двух партиях перемещенных лиц евреев не было вовсе»[198]. В ноябре того же года из Франции пришел пароход «Дерна» с таким количеством евреев на борту, которое значительно превышало оговоренную квоту в 25 %; австралийские чиновники выразили недовольство, последовали публичные разбирательства, выставившие их в весьма неприглядном свете[199]. Несмотря на то, что пассажиры-евреи прибыли в Австралию под эгидой IRO, они не были участниками программы массового переселения, а явились как «мигранты с правом на высадку», что означало, что их перевозка не была бесплатной и что каждому такому мигранту был заранее найден гарант, ручавшийся за его дальнейшее обустройство в стране. Очевидно, реагируя на это нарушение, австралийские власти потребовали, чтобы «никакие – повторяем, никакие – средства из фондов IRO не тратились на иммиграцию в Австралию отдельных лиц с правом высадки»[200].
187
AN: AJ/43/611, Australian Agreement (agreed with Mr Heyes, 1 June 1950).
188
Harry Martin. Angels and Arrogant Gods. Canberra: AGPS, 1989. Р. 17 (statement of Mort Barwick).
189
AN: AJ/43/808, папка, посвященная калмыкам: докладная записка, прикрепленная к «Протоколам совещания между добровольными ведомствами касательно переселения калмыков» (Minutes of conference between voluntary agencies re Kalmuk [sic] resettlement), 30 августа 1951.
190
NAA: A6980-S250106, Heyes, confidential for Galleghan, 4 May 1949. Если при въезде в Австралию выдача фальшивых удостоверений личности никогда не становилась предметом обсуждения в обществе, то в США дело обстояло иначе: так, Александра Толстая пыталась втолковать несколько озадаченным членам комитета конгресса, что такое делалось очень часто (по ее оценкам, в США с поддельными документами въехали около 15 тысяч русских ди-пи) ввиду страха перед насильственной репатриацией, и что люди с такими документами не представляют угрозы для безопасности страны: Hearings before the Subcommittee to Investigate the Administration of the Internal Security Act and Other Internal Security Laws of the Committee on the Judiciary, Eighty-Fourth Congress, Scope of Soviet Activity in the United States, April 27 and May 17, 1956, Part 21, Washington, DC, United States Government Printing Office, 1956. Рp. 1326, 1337.
191
NAA: A445 235/1/2, Revised Policy – 1947. Admin. Non-British Europeans. Second meeting of CIAC held Sydney 2 April 1947 (Armenians); AN: AJ/43/572: переписка между сотрудниками IRO за сентябрь 1949 г. о возможности приема Австралией некоторого количества беженцев-мусульман из Египта (крымские татары; цитаты); AN: AJ/43/134. Pièces concernant l’historique des services de l’OIR á l’étranger: Autriche, Australie. South America file, Paraguay, report from Arnauld de Soucy, Paraguay, 30 May 1951 (о желании нескольких калмыков поселиться в Австралии); AN, AJ/43/619, Mass resettlement. Australia 1948–1950, Memo from Clabon, Chief, Brit. Commonwealth branch, for Director, Division of mass resettlement, 22 June 1949.
192
Harry Martin. Op. cit. P. 91 (Грег Хамфрис, первая цитата), 35 (Том Страттон, вторая цитата).
193
Особенно у Сьюзан Д. Ратленд: Suza
194
Klaus Neuma
195
A. A. Calwell. Op. cit. P. 103. Подробнее о неприязни Колуэлла к ХИАС и о трениях между ХИАС и Джойнтом из-за рейсов с мигрантами в Австралию см. в: Suza
196
NAA: A445-223-2-5, ‘A. A. Calwell’s visit to Europe, July 8–22 1947’.
197
См. инструкцию № 39 австралийской военной миссии от 26 мая 1949 г.: Suza
198
NAA: A6980-S250104, цитируется в донесении о заседаниях в Берлине, 17–18 июля 1947 г.
199
О случае «Дерны» см.: Diane Armstrong. The Voyage of Their Life. Sydney: Harper Collins, 2002. На борту «Дерны» было более 500 пассажиров, точное количество евреев среди них неизвестно. В августе австралийские власти к своему огорчению узнали, что Джойнт зарезервировал 100 мест для евреев-мигрантов с правом высадки и дополнительно 50 мест – для еврейских сирот. AN: AJ/43/639, Individual migration. Individual Migration Branch, PCIRO, to Gen Lloyd, 24 August 1948, on PCIRO Financial Assistance to Individual Migrants for Australia.
200
AN: AJ/43/639, Боу – Ситроэну, 2 сентября 1949 г., Ситроэн – Иннзу, 16 сентября 1948 г. Информация IRO о связи со скандалом на борту «Дерны» поступила от представителя IRO в Австралии генерал-майора Ллойда.