Страница 21 из 100
Поскольку у Австралии не было в послевоенной Германии своего гражданского представительства, было решено, что назначенная австралийским министерством иммиграции комиссия для отбора мигрантов будет действовать под общим надзором австралийской военной миссии в Берлине[176]. Джордж Винсент Гринхалг, чиновник миграционной службы Британского Содружества в Берлине, возглавлял отборочную комиссию, которая поначалу состояла из двух сотрудников иммиграционной службы, одного военного врача и сотрудника армейской разведки и с октября 1947 года была развернута в германском Бад-Пирмонте в британской зоне оккупации[177]. Члены комиссии были новичками: они ничего не знали о Европе вообще и о перемещенных лицах в частности, и им приходилось всецело полагаться на помощь переводчиков (обычно из числа самих ди-пи)[178]. Их опросник коряво перевели на немецкий. При принятии решений об отборе кандидатов комиссия уже зависела от IRO, которая предварительно отбирала заявки тех ди-пи, с кем предстояло провести беседы[179]. Колуэлл рассказывал:
Австралия нуждалась в первую очередь в «тружениках с мозолистыми ладонями». Спрос на людей свободных профессий был крайне ограничен, и возникали сложности с признанием университетских степеней и прочие подобные проблемы. Мы ни в коем случае не собирались брать торговцев и всяких лавочников[180].
Очень распространено было предубеждение против «интеллектуалов, специалистов и студентов». Генерал-майор Фредерик Галлеган, глава австралийской военной миссии, занял ту же позицию и предупредил ди-пи, что «здесь не будут предоставлять ни малейших привилегий» представителям этих групп[181]. Под словом «здесь» он, вероятно, подразумевал Германию, однако по-настоящему речь шла об Австралии. У профессионалов из числа ди-пи старались отбить желание переселиться в Австралию уже на этапе подачи заявок: ведь требовалось согласиться на отбывание двухлетней трудовой повинности по направлению австралийского правительства. Кроме того, Австралия выставляла повышенные требования к уровню физического здоровья будущих иммигрантов. Члены австралийской отборочной комиссии отвергли больше кандидатур по медицинским показаниям, чем комиссии других стран: более 50 % кандидатов, прошедших собеседование, получили отказ по причине выявленных небольших недостатков – таких, например, как «малый рост». Отбраковывали и перемещенных лиц с протезами ног или их дефектами, потерявших глаз. Не желала Австралия принимать людей с варикозным расширением вен, конъюнктивитом, дерматитом и испорченными зубами, потому что считалось, что мигранты часто используют подобные недуги как отговорки, чтобы бросить тяжелую работу и поскорее вернуться в город[182].
Оказалось, что найти достаточное количество мигрантов, пригодных для тяжелого ручного труда, намного сложнее, чем думали в Австралии поначалу. Это стало понятно, когда в конце 1947 года на борт парохода «Генерал Стюарт Хейнцельман» взошла первая группа из 844 мигрантов – латыши и прочие прибалты из числа ди-пи. Первая трудность состояла в том, что эти люди уже привычно лгали о своем происхождении, когда отвечали на вопросы отборочных комиссий; вторая заключалась в том, что и сами австралийцы пренебрегли рекомендованными правилами отбора и отдавали предпочтение тем кандидатам, кто хоть немного знал английский, – то есть тем самым образованным специалистам, которых Австралия как раз и не желала брать. Таким образом, среди пассажиров «Хейнцельмана» почти не видно было «тружеников и тружениц с мозолистыми руками», о каких мечтал Колуэлл. А за время плавания многие из них претерпели удивительные метаморфозы и к моменту прибытия в порт назначения превратились из пролетариев в образованных представителей среднего класса.
Из мужчин, взошедших на борт парохода, 586 человек были записаны рабочими и 142 – крестьянами (более или менее в соответствии с изначальными рекомендациями), а среди женщин-мигранток насчитывалось 77 домашних работниц и официанток, 32 машинистки и 6 младших медсестер. Ни один мужчина, ни одна женщина не значились в списках как квалифицированные специалисты[183].
А вот по прибытии встречавших корабль сотрудников иммиграционной службы приятно удивило, что очень многие мигранты говорят по-английски и вообще, оказывается, «очень приличные» люди (то есть благопристойного вида, с правильной речью, явно из среднего класса). У одной из «официанток», как выяснилось, имелся диплом историка, она окончила Рижский университет и работала археологом в музее; другая изучала медицину в Гейдельбергском университете, а третья когда-то преподавала теологию. Мужчины тоже, как обнаружилось, были в прошлом юристами, дипломатами и оперными певцами[184].
Отсутствие «русских» или «советских граждан» в номенклатуре австралийской отборочной комиссии отражало общую практику, которой придерживались и международные организации, занимавшиеся беженцами, и западные оккупационные режимы в Европе. В удостоверения перемещенных лиц редко вписывалась национальность «русский» или «гражданин СССР», ведь Советский Союз требовал насильно репатриировать всех этих людей. Не вполне понятное обозначение «украинец / украинка» впервые начали вносить в удостоверения ди-пи в марте 1947 года, и то лишь после жарких споров среди западных союзников о том, можно ли такое писать, ведь нет же такого государства – Украина[185].
Однако украинское лобби в Северной Америке оказалось очень напористым, и к тому же имелся обнадеживающий прецедент: в США уже признали существование национальности «еврей», хотя еврейское государство появилось на карте мира только в 1948 году. И между властями западных стран возникла рабочая договоренность: не различать украинцев польского (то есть западноукраинского) и советского происхождения. На практическом уровне это означало, что бывшие советские украинцы не подлежат репатриации – наравне с выходцами с Западной Украины. Неясно, хорошо ли разобрались австралийские иммиграционные чиновники в этих тонкостях и желали ли они вообще в них вникать; возможно, они просто думали, что все украинцы до войны были гражданами Польши. В любом случае, если IRO направляла к ним кандидатов на переселение, которые в документах значились украинцами, никто не пытался это оспорить.
Однако к появлению еще менее понятного обозначения «белый русский» в качестве национальности IRO уже не имела отношения. По-видимому, оно возникло стараниями самих ди-пи – белорусов, которые осаждали австралийскую отборочную комиссию требованиями включить их в список предпочтительных национальностей. Белоруссия граничит с Украиной, и обе они прилегают к России у западной ее границы, история раздела Белоруссии между Советским Союзом и Польшей очень напоминала историю Украины. Само название Белоруссия, Белая Русь, вводило в заблуждение, потому иногда его переводили на английский буквально – как White Russia, и белорусов соответственно называли White Russians – белыми русскими. Эта закулисная борьба белорусов была частью их общего стремления добиться для себя такого же признания отдельным народом, какое украинцы, тоже не имевшие отдельного государства, уже получили в 1927 году. Галлеган передал требования белорусов в Канберру, добавив от себя, что это «очень хорошие ребята», и посоветовал включить их в список приоритетных национальностей, хотя сам он и не вполне понял, кто они такие. «Эти самые белые русские, – писал он, – по-видимому, белые русины или белорусы». («Русины» здесь – просто подхваченное без понимания слово: его любили использовать сами белорусские националисты, стремившиеся к международному признанию белорусов как отдельной нации.) Канберра поддалась на уговоры и внесла в свой список «белых русских». Но тут была одна загвоздка: так уже называли русских эмигрантов первой волны. Естественно, вскоре возникла путаница, а потом оказалось, что именно так чаще всего и трактуется это выражение. В июне 1949 года министерство иммиграции, говоря о белых русских без гражданства как о группе, внесенной в список приоритетных национальностей для массового переселения в Австралию в августе 1948 года, имело в виду отнюдь не уроженцев Белоруссии, а именно довоенных эмигрантов[186].
176
NAA: A6980–250104, Calwell to Chifley, 28 October 1947.
177
AN: AJ/43/897, пресс-релиз, 19 сентября 1947 г.; NAA: A6980–250104, Australian Resettlement Scheme, PCIRO, 23 September 1947.
178
Крайне неблагоприятную характеристику работы австралийской отборочной комиссии см. в: Suza
179
NAA: A446-57-67774, Report on the Selection of Displaced Persons from Europe, by A. J. Withers, Interviewing and Selection officer Department of Immigration, n. d. [1948].
180
NAA: A6980/S250104, доклад Австралийского бюро новостей и информации из Берлина, 18 июля 1947 г. (цитата), и см. схожие замечания со стороны Колуэлла в NAA: A6980-S250104, Conference on Displaced Persons, Berlin, 17–18 июля 1947 г.
181
AN: AJ/43/645, Галлеган – мисс Вермюлен (IRO), 21 февраля 1949 г. (цитата).
182
Ibid (цитата); AN: AJ/43/696: докладная записка от Грирсона Рикфорда, IRO, K. Дж. У. Лейну из австралийской отборочной комиссии, 18 марта 1948 г.; AJ/43/619, Mass Resettlement. Australia 1948–1950; NAA: A6980-S150106, докладная записка Medical Standards of DPs by A. J. Metcalfe, Commonwealth Director-General, Health, 1 февраля 1949 г.
183
NAA: A6980-S250104, DPs for Australia, Control Commission for Germany (BE), Prisoners of War and Displaced Persons Division, Technical Instruction no. 27 (Provisional); NAA: A446-57-67774, Displaced persons travelling on «General Heintzelman», due to arrive Fremantle 26 November 1947.
184
NAA: A6980-S250104, DPs for Australia Control Commission for Germany (BE), Prisoners of War and Displaced Persons Division, Technical Instruction no. 27 (Provisional); NAA: A446-57-67774, Displaced persons travelling on «General Heintzelman», due to arrive Fremantle 26 November 1947, and Displaced Persons (Nurses, Waitresses and Domestics) SS General Stuart Heintzelman, Fremantle, 28 Nov 1947’, memo from A. L. Nutt, Asst. Sec., Immigration, 1 December 1947. См. также: A
185
Jacques Vernant. The Refugee in the Post-War World: Preliminary Report of a Survey of the Refugee Problem. Geneva: United Nations, 1951. Р. 60.
186
NAA: A6980-S25105, Recruitment of «White Russians», от Галлегана из Берлина в министерство иммиграции, 18 августа 1948 г.; NAA, 6980-S250106, Note on the nationality of DPs selected for resettlement, в министерство иммиграции, 20 июня 1949 г. (разъяснение в августе 1948 г. решения впускать белых русских).