Страница 10 из 100
По крайней мере, до начала ХХ века большинство представителей русских образованных (и ориентировавшихся на Запад) сословий относились к православной вере довольно прохладно. Но после революции все в корне переменилось: русские эмигранты вдруг бросились в лоно православия с таким же пылом, с каким советское правительство ниспровергало и топтало его. Произошло нечто вроде духовного возрождения. Религиозные философы Николай Бердяев и Георгий Федотов – бывшие марксисты, которые обратились к христианству уже после революции и прожили почти все межвоенные годы в эмиграции во Франции, – переосмысливали русскую культуру на новый лад, ставя православие в самый ее центр. В 1930-е годы упрощенный вариант этого интеллектуального направления пользовался большим спросом в белоэмигрантских кругах Белграда и Риги, где далеко не такой интеллектуальный консервативный монархизм, главными ценностями которого были воинская доблесть и антикоммунизм, распространился куда шире, чем утонченный модернизм, не говоря уж об антибольшевистском социализме, изредка еще встречавшемся среди русских в Париже.
На более приземленном уровне православная церковь и ее священнослужители играли важную роль в повседневной жизни русских эмигрантов в Европе, в равной мере благословляя патриотические, военные, монархические и антикоммунистические объединения, освободительные армии и движение русских скаутов. Для большинства православных священников в эмиграции вышестоящей церковной организацией была Русская православная церковь заграницей (РПЦЗ), возникшая после революции в противовес подчинявшемуся советской власти Московскому патриархату[47]. Традиционно священниками становились потомки семей духовенства (сословие занимало довольно низкую ступень на общественной лестнице), но в межвоенную пору в эмигрантской среде в священники подались некоторые отпрыски знатных родов. Одним из них был Константин Ессенский, воспитанный в эмиграции в Латвии после того, как его отца, дворянина, убили во время революционной смуты большевики; позднее он станет епископом Брисбенским.
Алексей Годяев – выпускник Мюнхенской Политехнической школы, где он обучался сыроделию, и оперный певец, которому предлагали работу в театре Ла Скала, – родился в России в семье священника, но сам принял духовный сан довольно поздно: ему было тогда уже около пятидесяти лет, он находился в Вене в качестве перемещенного лица, а всего через несколько месяцев уже отправлял первую службу по православному обряду в Бонегилле – лагере для мигрантов в Австралии[48].
До революции скаутское движение не успело стать привычной частью воспитания русских детей, но в эмиграции оно пережило взлет – и в Европе, и в Китае, а потом и в Австралии. «Движение бойскаутов, как полагали, развивало в детях именно те качества, которых так не хватало России в годы великих испытаний войной и революцией», – физическую силу, практическую сметку и патриотизм, одновременно не давая пасть духом и утратить ощущение своей русскости. Почти все дети русских эмигрантов в Европе вступали в скаутские отряды: Константин Халафов и его будущая жена Ирина подростками состояли в русском скаутском движении в Белграде, а Леониду Артемьеву в Вильно приходилось довольствоваться членством в польском скаутском отряде[49].
Притом что «большинство эмигрантов были на уровне эмоций монархистами», как пишет Марк Раев, «политика волновала лишь незначительную часть интеллигенции и бывшего офицерства»[50]. Однако главной твердой позицией, которой придерживались и меньшинство, и большинство, оставался антикоммунизм, и в обстановке 1930-х непропорционально заметными и влиятельными сделались активисты правого крыла. Белые русские в Мюнхене оказали некоторое влияние на нацистское движение в пору его становления[51], а по мере того как в 1930-е годы немцы начали надвигаться на Восточную Европу, они создали Управление по делам русских эмигрантов, куда вошли некоторые представители русской эмигрантской диаспоры, правые по своим взглядам. Владимир Янковский – белый русский, выросший в Эстонии, – по-видимому, завязал какие-то связи с этим управлением, когда работал журналистом в Белграде в конце 1930-х, в 1940 году он переехал в Берлин и уже устроился на штатную работу в само ведомство. В 1950-е годы, пережив некую трансформацию, он оказался в Мельбурне уже православным приходским священником. Среди русских эмигрантов в Европе было сравнительно мало таких, кто одобрял и принимал нацистскую идеологию – вероятно потому, что в сконструированной нацистами расовой иерархии славянам отводилось место в самом низу. Впрочем, отдельные поклонники нацистов среди русских правых все же находились. Пожалуй, самым известным из них был получивший образование в Санкт-Петербурге Михаил Спасовский. Впоследствии он перебрался в Австралию через Тегеран и Шанхай[52].
Самой энергичной антикоммунистической силой правого крыла в русской эмиграции был Народно-трудовой союз российских солидаристов (НТС). Основанный в начале 1930-х, НТС быстро набирал популярность среди эмигрантской молодежи в Югославии, а затем его деятельность распространилась на Париж, Прагу и далее. Сторонниками НТС становились поборники модернизации, которые разочаровались в демократии, тянулись к фашизму и ощущали усталость от устаревших взглядов своих родителей-эмигрантов. Под влиянием корпоративизма тогдашних итальянских и португальских фашистов они выработали идеологию «солидаризма», который, по их представлениям, должен был заменить марксизм. Солидаристы мечтали о будущем органическом российском государстве, тесно связанном с русским православием; евреям и другим чуждым элементам места в нем не было. Однако главным, что привлекало молодежь к солидаристам, были их энергичный идеализм и обещание смелой конспиративной деятельности: в частности, они планировали нелегально пересекать границу Советского Союза и распространять там свои подрывные идеи. Некоторые молодые люди из русской эмигрантской среды встречали членов НТС в 1930-е годы или во время войны, но еще больше их было в лагерях перемещенных в лиц в Германии после войны. «Гимн „Бьет светлый час“ звал на баррикады, – писала Ирина Халафова, вспоминая свою юность, прошедшую в Белграде в 1930-е годы. – Все вышеупомянутые события моей жизни происходили на фоне „нацмальчиков“». Многим (хотя, наверное, не Халафовой) казалось, что это самое «нац» в «нацмальчиках» слишком уж отдает близостью к нацистам. Впрочем, НТС предпочитал довольно заносчиво считать себя независимой «третьей силой», занимающей промежуточное положение между национал-социализмом и советским коммунизмом, и объявлял своей целью освобождение России[53].
Реваншистские устремления приводили некоторых русских, в том числе и лидеров НТС, в скользкий мир международной разведки. Родившийся в Австралии Чарльз (Дик) Эллис, с середины 1920-х работавший на британскую МИ6 и женатый на русской, завербовал нескольких белых русских в Париже, а некоторые из этих агентов оказались одновременно завербованы немецким абвером и/или советскими спецслужбами. Одним из этих людей был князь Антон Туркул, работавший в 1920-е годы в Русском общевоинском союзе и имевший обширные международные связи, в числе прочих со шпионской сетью Макса – Клатта абвера, с британской МI6 и, как выяснилось позже, с советской разведкой[54]. В довоенные годы готовность НТС проводить тайные операции побуждала его устанавливать контакты с французской, польской, японской, румынской и, вероятно, британской разведывательными службами[55].
47
J. H. Simpson. Refugee Problem, pp. 95–97. Но даже с этой двухполярностью не все было так просто: православные священники, находившиеся в межвоенные годы на территории Польши и Западной Украины, оказались под властью автокефальной Польской православной церкви.
48
Michael Alex Protopopov. The Russian Orthodox Presence in Australia. PhD diss., Australian Catholic University, 2005. Рp. 382–383 (Годяев), 386–387 (Ессенский).
49
Марк Раев. Указ. соч. С. 73 (цитата); J. H. Simpson. Refugee Problem… Р. 101; Австралиада. 1998. № 18. С. 15 (Халафова); 2005. № 45. С. 29 (Артемьев).
50
Марк Раев. Указ. соч. С. 19.
51
О контактах правых белых русских эмигрантов, например, генерала Василия Бискупского, с нацистской партией через мюнхенскую подпольную организацию Aufbau (Wirtschafts-politische Verenigung für den Osten [Реконструкция: экономическо-политическая организация для Востока]) рассказывается в работе: Michael Kellogg. The Russian Roots of Nazism. Cambridge: Cambridge University Press, 2005.
52
Michael Alex Protopopov. Op. cit. Рp. 174–175, 386 (Янковский); John Stephan. The Russian Fascists: Tragedy and Farce in Exile 1925—45. London: Hamish Hamilton, 1978, pp. 16–30; Виктория Шаронова, История русской эмиграции в Восточном Китае в первой половине XX века. М.; СПб., 2015. С. 167–168.
53
A
54
Stephen Dorril. MI6: Inside the Covert World of Her Majesty’s Secret Intelligence Service. New York: The Free Press, 2000. Рp. 189–190, 409–411, 419–421.
55
Benjamin Tromly. Cold War Exiles… Р. 43.