Наследник

– На Арпадане вы звали меня на «ты», – напомнила я.

– А сейчас неудобно, – улыбнулась она. – Давайте выберем компромисс: на «вы», но по имени. Юлия и Камелия.

– Отлично! Мне нравится. Камелия, разрешите представить вам моих дочерей: Лаура и Валерия. Баронессы Ризеншнайдер цу Нойбург фон Волькенштайн. А Виктора вы уже знаете.

– Очень рада! Проходите, мои дорогие, взгляните, как мы живем – и давайте пить чай на террасе, там привольнее.

После крайне тягостного разговора с куратором Уиссхаиньщщем, который больше походил то ли на поединок, то ли на взаимный допрос, общаться с Камелией Древич оказалось невероятно легко. Именно этого мне, очевидно, сейчас не хватало.

О чем только мы не беседовали! Об Арпадане, об общих знакомых, о нашей жизни на Тиатаре, о Колледже космолингвистики, о моих друзьях-уйлоанцах, о бароне Максимилиане Александре, который уже перестал летать, но всё ещё продолжает работать в космопорте – заведует центром подготовки к полетам…

Конечно же, Камелия и Стефан получили приглашение навестить нас в Витанове, когда им будет удобно. Дети, думаю, будут общаться и так – они уж обменялись кодами и договорились о следующей встрече. Вот и славно, а то я немного тревожилась, что Лаура и Валерия дружат в основном с Ульфаром и Массеном – и отчасти с соседом, Тадди Уайтфилдом, но тот теперь тоже студент Тиатарского университета, медик, и бывает дома нечасто.

Наверное, не мне одной приходят на ум возможные сочетания пар. Но об этом всерьез рассуждать пока слишком рано. Моим дочерям по двенадцать. Пока они подрастут, всё может еще измениться. Тиамун развивается, люди сюда иногда прилетают – если не с самой Земли, то с Сироны и Арпадана.

Однако Тадди и Стефан мне нравятся. Славные мальчики.

На маяке

На следующий день ранним вечером после занятий я взяла самый маленький флаер и отправилась на виллу «Илассиа». Келлена Саонса дома не было, но это и к лучшему – я хотела поговорить с самой Илассиа, и желательно с глазу на глаз.

Когда Ульвен впервые привез нас на необитаемый мыс, далеко выступающий в воды озера Ойо, нас поразила строгая красота этого уединенного места. Казалось, каменистый вытянутый полуостров находится вдалеке от какой-либо цивилизации. Только скалы, пески, цветные лишайники, низкие заросли красноватых и темно-лиловых кустарников, шестиногие сухопутные ящерки и крылатые джайки, крабы, раки-отшельники, небо, вода… День был мглистый, обитаемый берег с рыбацкими домиками и пристанями таял где-то вдали, звуки города сюда не долетали – лишь изредка мимо мыса проплывали баржи, издававшие протяжный сигнал, и тогда над водой взмывали потревоженные хищные птицы – аваххи, похожие на птеродактилей.

Ульвен вдохновился рассказом Илассиа о маяке близ Меннао, где она провела свое детство у дедушки с бабушкой. Впридачу к маяку Ульвен решил построить тут небольшую виллу, в которой предполагал поселиться с Илассиа, когда Иссоа сделается главой семьи Киофар. Если бы, как предполагалось в одном из вариантов будущего, Иссоа с Эллафом остались бы жить на Лиенне, вилла «Илассиа» стала бы загородным владением, помимо старинного семейного очага.

В последние месяцы перед отлетом на Лиенну учитель не щадил себя, стараясь закончить всё, что начал на Тиатаре, или хотя бы довести дела до той стадии, когда останется лишь добавить кое-какие мелочи. Вилла была им задумана как подарок Илассиа, и она сама выбирала стиль убранства, дизайн интерьеров и планировку всей территории: как устроить сад возле дома, площадку для флаера, пристань и ангар для яхты, дорогу на тот заветный маяк, сиявший теперь над озером Ойо туманными днями и вечерами.

Илассиа поселилась здесь в одиночестве сразу после свадьбы Иссоа и Эллафа. Никто даже словом не намекал на то, что она должна покинуть дом семьи Киофар. Но ей самой, очевидно, было мучительно находиться там без Ульвена, и мы все хорошо ее понимали. Когда мы собирались в зале или в малой гостиной, постоянно казалось, будто сейчас он спустится к нам по лестнице или войдет через внешнюю дверь из сада. Всем порою мерещился его голос. А уж как тяжко ей становилось ночами, я даже вообразить себе не отважусь. На вилле, по крайней мере, он никогда не жил и не ночевал. Вся мебель и утварь была девственно новой, и лишь те немногие вещи, которые Илассиа привезла с собой, хранили память об их прошлом счастье.

Я навещала ее, когда писала свою монографию об учителе. Она не отказывала мне в беседах, хотя давались они ей тяжело, и я старалась не быть навязчивой. Потом я прислала ей полный текст, попросив высказать замечания или внести дополнения. Речь шла, конечно, о биографической главе, в которой требовалась максимальная взвешенность и корректность. С текстом предварительно познакомились также Иссоа, Эллаф и Маилла: нельзя было обнародовать сведения о семье учителя без согласия близких родственников. Каждый сообщил мне полезные и интересные сведения, особенно Иссоа, в ведении которой теперь находился семейный архив. Пока я редактировала окончательный вариант своей книги, с Илассиа мы не виделись – она тоже писала собственный труд, посвященный ее отцу.

Коллеги решили, что моя монография достойна быть вынесенной на защиту как докторская диссертация, и пришлось заниматься формальностями, отнимавшими всё свободное время. Пару месяцев я вообще не виделась ни с кем из семьи Киофар.

А потом вдруг Иссоа позвонила мне и сказала, что доктор Келлен Саонс и Илассиа решили связать свои судьбы. Наша императрица отнеслась к этой вести на редкость спокойно и пригласила нас с Карлом на бракосочетание, которое должно было состояться в узком семейном кругу, без гостей. Вскоре официальное приглашение последовало от жениха и невесты. Мы слегка удивились подобному обороту событий, но восприняли его с пониманием. Доктор Келлен знал Илассиа чуть ли не со времен ее прилета на Тиатару, перед свадьбой с Ульвеном она даже жила в его доме в качестве родственницы (очень дальней), овдовели они почти одновременно – словом, они хорошо понимали друг друга. Илассиа не скрывала, что продолжает любить Ульвена, и лишь доктор Келлен мог находиться рядом с ней, не впадая в бесплодную ревность.

Свадьба вышла очень тихой. По сути, она свелась к регистрации брака в стенах администрации Тиастеллы и к скромному угощению в доме семьи Киофар. Церемонию у очага не проводили. Почему – всем было понятно. Иссоа благословила новобрачных не как иерофантесса, а как глава семьи Киофар. Помимо нас, присутствовали только Ассен и Маилла. Мы слегка пошутили над причудливой волей судьбы: Илассиа сделалась мачехой Эллафа и свекровью императрицы, то есть старшей дамой в семье. Однако на их отношения это не повлияло. Илассиа не притязала ни на какое главенство и вела себя очень тактично. Доктор Келлен казался смущенным, но притом несомненно счастливым.

После свадебного обеда Келлен и Илассиа отбыли на виллу, а мы, немного пообщавшись, тоже вскоре разъехались. Никто из нас не желал бы, чтобы Илассиа навсегда осталась скорбящей вдовой, а доктор Келлен встретил старость в одиночестве, но пылкой радости тоже никто не испытывал.

Через несколько дней последовало внезапное продолжение. Илассиа и Келлен пригласили всех нас к себе. За Иссоа и Эллафом послали яхту, Маилла с Ассеном приехали по суше на электрокаре. А мы с Карлом прилетели на флаере.

Илассиа, как оказалось, попросила Маиллу освятить очаг на вилле, чтобы можно было проводить там сугубо семейные церемонии, без гостей и огласки. Сама Илассиа давно уже приняла посвящение от Ульвена и не раз помогала ему, однако «пробудить», как тут говорится, совершенно новый очаг мог лишь иерофант высокого или самого высшего ранга. Это входило в прямые обязанности императрицы, но Илассиа побоялась беспокоить ее: Иссоа вынашивала наследника и должна была скоро родить. Присутствие Иссоа уже воспринималось как особая милость.

А затем, наконец, состоялась церемония у «пробужденного» очага, скрепившая брак Келлена и Илассиа священными узами. Руководила этим действом опять же Маилла, не связанная близким родством ни с женихом, ни с невестой. Церемония совершалась не так обстоятельно и торжественно, как в доме семьи Киофар, но отнюдь не выглядела внешней данью древним обычаям – иначе ее не стоило бы затевать.