Наследник

Лариса Кириллина

Наследник

Status

quo

Мы остались на Тиатаре.

После гибели моего учителя мне хотелось бросить всё и исчезнуть из этого мира, улетев в другую галактику. Например, на Землю, которую я вспоминаю теперь очень смутно. Папа, думаю, был бы не против, хотя вряд ли узнал бы привычные города и пейзажи, а наших близких мы в живых не застали бы. Однако вялые разговоры о возвращении на родную планету постепенно утихли. Лететь всей семьей – неподъёмно дорого даже для нас, слывущих на Тиатаре весьма состоятельными, а то и богатыми. Вместе с детьми нас семеро: папа, я, мой муж Карл Максимилиан (в обычном общении – Карл-Макс или Карл), его отец – барон Максимилиан Александр, мой младший брат Виктор и наши с Карлом дочери, Лаура и Валерия. Я – высокооплачиваемый профессор Колледжа космолингвистики, входящего в Межгалактический Тиатарский университет. Папа – преподаватель юридического факультета, получающий к тому же солидную пенсию дипломата в отставке. Оба моих барона – владельцы частного космолета «Гране». Максимилиан Александр уже не летает, а Карл – регулярно. Каждая экспедиция – большие расходы, но потом и большие деньги. Тем не менее, даже если мы сложим все нажитые капиталы, на семейное путешествие в совершенно другую часть Вселенной средств не хватит. А разделяться нет смысла. Мы все тесно связаны и уже составили на Тиатаре дружный клан, главой которого, сама того не желая, оказалась я – Юлия Антоновна Цветанова-Флорес, она же баронесса Юлия Лаура Ризеншнайдер цу Нойбург вон Волькенштайн.

Меня уже никто не зовет, как в детстве, «Юла». Разве что брат или, изредка, папа. Для него я опять стала «Юленька». Для Карла – «Юльхен». Для друзей по-прежнему – «Юлия», или на уйлоанский манер, тягуче и плавно: «Юллиаа».

Если кто вдруг откроет эту часть моих хроник, не зная всех предыдущих, поясню, что с уйлоанской семьей Киофар была связана вся моя жизнь на Тиатаре, а может быть, и вся судьба, сколь бы пафосно это ни прозвучало.

Киофар – семья необычная. Мой покойный учитель, выдающийся космолингвист Ульвен Киофар Джеджидд, был наследным принцем двух империй – Уйлоанской, давно погибшей, и Лиеннской, возникшей в другой галактике. Его младшая сестра Иссоа носит титул императрицы, хотя на Тиатаре считается частным лицом (здесь нет и не может быть никаких императоров). Какими путями уйлоанская община появилась на Тиатаре, описывать долго, существует обширная литература по теме, в том числе «Уйлоанские древности», ежегодник Тиатарского университета.

Уйлоанцы антропоморфны, но не очень похожи на нас. Для меня давно уже не имеет никакого значения, что у них, например, три глаза, а у меня только два. И что кожа у них серовато-зеленоватая. Мы ведь тоже им кажемся не слишком красивыми существами. Волосатость и бородатость для них – признак принадлежности к животному миру. Но долгие годы дружбы упразднили всё внешнее и оставили только то, что по-настоящему ценно и важно: уважение, преданность и – осмелюсь произнести это слово – любовь.

Мой любимый учитель был убит на планете Лиенна, куда его настоятельно пригласили с официальным визитом. На Лиенне, как я уже говорила, существует другая диаспора уйлоанцев, которая решила воссоздать империю во главе с Императором-иерофантом. Ульвен оказался единственным в целой Вселенной, кто имел законное право на трон, и предполагалось, что визит завершится его коронацией. С ним отправились самые близкие: супруга – Илассиа, сестра – Иссоа, жених сестры – Эллаф Саонс, и мой муж Карл в качестве советника и телохранителя.

Все мы знали, что Ульвен совершенно не жаждал принимать императорский титул. Он вообще крайне скептически относился к идее Лиеннской империи, считая ее «симулякром». Свое будущее он связывал исключительно с Тиатарой, где работал в то время со-ректором Межгалактического университета, а по окончании срока намеревался возглавить одно из созданных им учреждений – Музей Уйлоа или Институт истории Тиатары. По сути – сменить сферу профессиональной деятельности, превратившись из космолингвиста в уйлоаниста.

Поэтому, отправляясь на Лиенну, он надеялся убедить местные власти сделать императрицей Иссоа, принцессу-наследницу, которая уже изъявила готовность остаться на этой планете, если ей позволят выйти замуж за незнатного Эллафа. После трудных переговоров согласие было достигнуто, протокол торжеств утвержден, разработана обширная программа празднеств – коронационных и свадебных. По их окончании старшие члены семьи Киофар, Ульвен и Илассиа, собирались вместе с Карлом вернуться на Тиатару.

До их пор неизвестно, существовал ли широкий заговор против «звездного императора». Власти Лиенны категорически отрицали свою причастность к случившемуся. Согласно официальной версии, Эверен Силлар, убийца Ульвена – одиночка-фанатик, рьяный приверженец традиционной монархии, который усмотрел в церемонии провозглашения Иссоа императрицей невиданное святотатство. Уйлоанской империей никогда не правили женщины, и даже при отсутствии у императора сыновей власть передавалась любому родственнику-мужчине. Ульвен же, убеждая лиеннцев сделать императрицей его сестру, апеллировал к прецедентам во вселенской истории цивилизаций, приводя в пример и земные монархии, вроде древнеегипетской, русской или британской.

Карлу ныне по зрелому размышлению кажется, что заговор инспирировался властями, и убийцей мог стать почти любой из лиеннцев, желавших принять участие в церемонии у очага как помощник верховного иерофанта. Только Маон Виттай, племянник главы правительства, господина Оннео Виттая, вряд ли мыслился исполнителем негласного приговора – ведь убийцу пришлось бы потом судить и казнить. А несчастному юноше Эверену Силлару, одержимому фанатической мечтой о великой империи, внушили, будто он решился на жертвенный подвиг, ради которого стоит отдать свою жизнь. Карл и Эллаф обратили внимание на невероятную точность удара. Лезвие вошло прямо в сердце. Такое внезапное молниеносное действие требовало тщательных тренировок – возможно, с участием манекена. Но доказать причастность властей Лиенны к покушению на священную особу Императора-иерофанта теперь невозможно. Несомненно, они постарались уничтожить улики и надежно спрятать свидетелей. Межгалактический альянс не обладает правом вести расследование уголовных дел на местах, если только власти не просят о помощи. Поэтому руководство Альянса предпочло не ставить под сомнение официальную версию.

Я провела те ужасные дни в доме семьи Киофар. Отбывая на Лиенну, мой учитель назначил меня Хранительницей своего очага. Это значило, что я временно становилась посредницей между домом и всеми его обитателями как в прошлом, так и в настоящем. Дом был весь пронизан незримыми токами пресловутой сакральности и принял бы как Хранителя не любого, а только действительно избранного. Вопреки недовольству уйлоанской родни, Ульвен объявил, что его избранница – я, уроженка Теллус, инопланетянка. О наших с учителем истинных отношениях ходили разные толки, однако нам не в чем было каяться перед близкими, а посторонние не имеют никакого права об этом судить. Свой долг я исполнила. Как и он – свой.

Уйлоанцы, живущие в Тиастелле, по старой памяти называют меня «госпожа Хранительница», хотя сейчас я храню не дом семьи Киофар, а лишь память обо всем, что с ним связано. Обо многом я уже рассказала и в моей монографии «Профессор Ульвен Киофар Джеджидд, его научная и педагогическая деятельность», которую я защитила как докторскую диссертацию, и в моих записках, которые постоянно перечитываю, правлю и понемногу готовлю к изданию.

Я не знаю, искал ли он смерти, достигнув предела, доступного существу из плоти и крови. Несмотря на то, что он долго противился року, не желая признать себя Императором, он не мог перестать развиваться и стремиться ввысь и вперед. Я сама наблюдала за постепенным перерождением замкнутого и угрюмоватого магистра Джеджидда в блистательного профессора, а затем и в великолепного ректора Ульвена Киофара Джеджидда, члена Планетарного совета Тиатары, под конец же – в «его императорское высочество принца Ульвена Киофара Уликенсса Джеджидда». Апофеозом преображения мог бы стать «Император Лиенны и верховный иерофант уйлоанцев – Ульвен Киофар Уликенсс Джеджидд». Дальше было двигаться некуда. Но желал он не власти, а нового знания. Он был слишком тонок, умен, ироничен и безудержно смел, чтобы стать лишь декоративным правителем «ложной», как он выражался, империи. Ульвен не скрывал своих планов: если он получит верховную власть, то сломает и переделает все институты, не оставив камня на камне. Иссоа, его сестра, ни на что подобное не покушалась. И почему убили Ульвена, не дав довести церемонию до конца, оставалось загадкой. В своем кругу, семейном и дружеском, мы старались не обсуждать тех мрачных событий, коль скоро изменить ничего уже было нельзя. Оставалось принять status quo – сложившееся положение дел.