Страница 38 из 41
– Какая мерзость, Носенко! Если ты так хотел на наши члены полюбоваться, мог просто попросить! – зло чеканит Акаев, – мы бы тебе прислали. Виталий Иваныч, допросная свободна?
– Могу я попросить вас его не трогать? Он мой лучший следователь и… – блеет тот.
– Попросить можете, – рычит Марат, хватая полуживого Носенко за шкирку, затем заталкивая в переговорную.
– АЙ! – слышится вопль мужика, – ААА! БЛЯЯЯЯЯЯДЬ!
– Мы на пару минут, больше не задержим, – Яр мне подмигивает, затем закрывает дверь изнутри.
– Довольна? – сухо уточняет Яна, – у него жена и дочь. Они ведь его убьют.
– Я тоже чья-то дочь, – выплевываю, затем подхожу к ней, – меня, значит, можно бить, да?
Присутствие моих бандитов вселяет небывалую смелость. Заглядываю в глаза Яны. За дверью раздаются звуки ударов, грохот, стоны. Уж мои мужчины вправят мозги этому женоненавистнику!
– Что за бардак творится в моём отделении, – качает головой усатый, – мне точно пора на пенсию…
Когда мои бандиты выходят, оба выглядят напряженными, но довольно улыбаются. Они такие сексуальные! Взъерошенные, с закатанными рукавами, открывающими татуированные жилистые запястья.
Носенко валяется на полу, держится за нос и стонет.
– Больше он не будет бить женщин, мы популярно объяснили, – говорит Волков, – ну что, Виталий Иваныч, обсудим нашу сделку? Яна?
– Её лучше оставить здесь. Подобные разговоры не для ушей простых студенток, – выплевывает блонда, кивая в мою сторону.
– Карри с нами, – Марат притягивает меня к себе, – или так, или никак. Ну что?
– Пойдемте, дело важное. Яна Васильна, не препятствуйте, умоляю, – дядьку в погонах даже жаль, попал меж двух огней, – Носенко, бегом к фельдшерам! А потом объяснительную мне на стол, почему ты угрожаешь свидетелям!
– Секунду, – жестко говорит Яр, затем разворачивается к следаку, – извинись перед ней.
Тот зло глядит на Волкова. Но подходит ко мне.
– Извини.
– Ты его прощаешь? Можем ему вторую почку отбить, – лыбится Марат.
– Да, – тихо говорю, – лишь бы больше его не видеть.
***
Меня сажают на очередной неудобный стул. Рядом со мной Яр, Марат остается стоять. Он буквально пышет гневом, то и дело бросая яростные взгляды на бывшую. А я больше не ревную.
Это чувство угасло, стоило мне пообщаться с ней ближе. Не было между ними никакой любви, лишь тонкий расчет. И я верю, что излечила своего голубоглазого демона там, на Кубе. Ведь я искренне люблю их обоих… и Яра, и Марата.
– Только не говорите мне, что хотите снять их с крючка? – Яна обращается к усатому.
– А какие у нас варианты? Вы не преуспели, у Антонова всё хорошо. Я понимаю, что ваше начальство может не согласиться, но выбор-то какой? – мужик в погонах вдруг подбирается и становится жестким.
Его тон не терпит возражений.
– Я работаю над этим, – она встает и начинает мерить шагами допросную.
– Что вы предлагаете? – проигнорировав гонор бывшей, спросил Яр.
– Мы снимаем обвинения, засекречиваем личные дела и обеляем ваши имена. Взамен нам нужны все данные по Антонову. И все дубликаты, копии этих документов.
– Нет. Вы удаляете нас из всех своих баз и забываете, никаких секретных файлов, – бескомпромиссно заявляет Яр, – иначе нас не устроит. В противном случае данные можно рассекретить, и это открывает вам всем путь для шантажа. Нас это не устраивает.
– Моё начальство этого не одобрит, – фыркает Яна.
– Мы увольняемся, так им и передай, – рычит Марат, – это наше единственное незаконченное дело. Посадим Антонова и досвидос.
– Ладно, – соглашается усатый, – договорились. Вы уверены, что сможете достать носитель?
– Да, я подобрал код, – заявляет Акаев, под столом накрывая мою руку своей.
Яна злится, я прям чувствую. И это несказанно радует.
– Хорошо. Я дам все указания и поговорю с Носенко. Когда вы принесете флэшку?
– Скоро, – отрезает Яр, – и еще, Виталий Иваныч. Если вздумаете нас наебать, поплатитесь.
– Я не…
– Как там ваша молодая любовница? Ей сколько, шестнадцать? – хитро лыбится Марат, – жене будет очень интересно узнать о вашей страсти к несовершеннолетним.
– Откуда вы…
– Мы владеем информацией, а значит, вашей жизнью. Ещё напомните Носенко, что бить жену некрасиво. А еще более мерзко потом удалять из базы её заявления. И сами завязывайте. Лучше купите жене красивое белье, устройте романтический ужин, трахните как следует… не позволяйте низменным инстинктам взять верх. Это мой вам совет, – добивает усатого Акаев.
Тот вздыхает, затем покидает комнату. Яна следует за ним.
– Яна… – тихо говорит Яр, – задержись.
– Ты мной не командуй! – она останавливается в дверях, – вы мне всё дело сломали!
– Ты не справишься! – орет на неё Марат, – уйди в сторону, дура! Антонов тебя уничтожит!
– Ты сам дурак! – выплевывает она, – я доведу дело до конца! С вами или без вас.
Уходит, хлопает дверью. Мы молчим.
– Ну что, – Яр подает мне руку, – мы задержались, нас ждут в больнице.
А, да… сегодня я должна узнать, беременна или нет. Признаться, сидя в допросной и слушая историю Яны, я на миг чуть засомневалась в нас троих. Но теперь желание родить моим мужчинам малыша становится куда больше.
– Простите, а где здесь Яна Васильевна?
От знакомого голоса моя кровь мгновенно застывает. Поднимаю глаза и сталкиваюсь с испуганным взглядом матери.
– Она ушла, – говорит Яр, но тут видит мою реакцию.
– Ты всё-таки приехала, – не узнаю себя, этот лёд в голосе.
– Кариночка! – мама распахивает дверь, – доченька!
Она одна. ЕГО нет. Радоваться мне или бояться? Вжимаюсь в Волкова, ища защиты. Страшно! При виде этой женщины в памяти оживают все кошмары прошлого.
– Я хочу уехать, – бормочу в рубашку Яра.
– Карина! – она подбегает ко мне, – господи! Девочка моя!
Марат преграждает ей путь.
– Вы кто, дамочка?
– Моя мать, – шепчу, – это моя… мать…
– Та, что подложила дочь под ублюдка Гошу? – уточняет Яр.
Откуда они знают имя отчима? Но я, словно утопающая, цепляюсь за моего голубоглазого бандита.
– Кто эти мужчины, Карина? – мама проходит вглубь допросной, сжимает в пальцах дешевую сумочку.
Ни капли не изменилась…
– Мои мужчины, – говорю, пытаясь совладать с собой, – где он?
– Дочка…
– ГДЕ ОН?! – кричу.
– Я развелась с ним, – она прячет взгляд.
– Надо же. Сколько лет я тебе говорила… а ты не верила.
– Я очень виновата перед тобой! – она плюхается на колени, заливается слезами, – ты была права, дочка, права! Я ужасная мать! Господи, как я не видела… не замечала…
– Это верно, – прохожу мимо неё, – но поезд ушел. Уезжай домой и забудь обо мне.
Мои бандиты не вмешиваются. На лице Волкова вижу горечь, ведь он потерял родителей, как и Марат. А я сейчас рву последние связи с матерью. Но он молчит. Потому что понимает, что она переступила черту.
Мной вдруг овладевает спокойствие.
– Встань, пожалуйста, – помогаю ей подняться, – здесь уголовников допрашивают, а ты валяешься. Не позорься.
– Садитесь, – Марат отодвигает стул, мама садится.
– Спасибо. Карина. Не буду просить тебя меня простить, – грустно говорит мать.
– Тогда зачем ты явилась?
– Мне позвонила девушка из органов и сказала, что ты в беде и тебе нужно убежище.
– Она наврала, – рычу, – мне ничего не нужно от тебя.
– Где Гоша? – вдруг встревает Волков.
Мать переводит на моего мужчину испуганный взгляд.
– Не знаю. После развода он исчез со всеми моими накоплениями.
– Поделом, – вырывается у меня, – как был мудаком, так и останется до конца дней.
– У меня есть деньги. Ты можешь учиться! Карина, если тебе правда нужна помощь, я готова помочь!
– Ты уже помогла, – вздыхаю.
Я отчаянно ищу в себе злобу и ненависть, но та рана словно уже затянулась. Не до конца. Но разве может такое пройти окончательно?
– Спасибо, что приехала, – говорю ей, – я не хочу ругаться, обвинять тебя в чём-то. Все свои грехи ты знаешь сама. Но я не вернусь, мама.