Страница 66 из 113
— Прости, друг Тангах, какой есть! В нашем деле батька Руис помог бы лучше, но далеко он, не успеем.
— Руис? — удивился Рыжий. Имя звучало совершенно не по-северному.
— В дороге расскажу, — ответил Кайтул. — В Нугре живет. Хороший человек. Хоть и не унак. Темер-нюча.
— Мои сэвэны тоже сильные! — тонким голосом вдруг произнес юный шаман, определенно обиженный упоминанием. — А у Руиса сэвэнов нет! А у меня есть! И сильные.
— Шаман не врет! — многозначительно покачал головой Кайтул. — Шаман преувеличивает! У Руиса длинный нож светится. А у тебя — только глаза, когда девок без ничего видишь.
Вся компания гнусно захихикала.
Шаман отвернулся. Но покрасневшие уши даже под шапкой виднелись.
— Пошли? — буркнул один из унаков, Ланц-китобой. — Ноги мерзнут.
— А что ждать-то, пойдем! Ветер поднимется, следы попортит…
Не успели еще охотники отойти, как оставшиеся в деревне мужчины начали ломать несчастный то-рыф. Оно и понятно! Жить там — никак. И милки пристанут, вредить начнут, и кровью все пропахло. Лучше сломать и сжечь. Заодно и погибшие быстрее в млы-во уйдут.
Сухой снег проваливался под ногами. Одно хорошо, широкие снегоступы спасали — а то Рыжий выбился бы из сил на первой лиге. А так, ничего, шел наравне со всеми — разве что цагру Кайтул нес. Выручил! Со снегоступами тоже повезло — дней десять назад Куська притащила, учись, мол! Тропу под олений аргиш тропить, оно почетно, конечно. Но сдохнешь ведь. Учись!
Унаки спешили — слабый след могло занести, и ищи потом! Ох и легок злобный иркуйем, почти не проваливается! Правда, как назад пошел, цепочка поглубже — девки тяжелые к земле тянут…
Следовая дорожка, пропетляв по окрестностям деревни, затем тянулась прямой линией — злодей, посчитав дополнительные предосторожности излишними, попер по кратчайшему пути, перестав кидать заячьи петли. Увидев это, унаки начали переглядываться. Похоже, дошло, что вряд ли дух так сделал бы. Но Рыжий промолчал — не до умствований, когда дышать трудно, и болит все — и ноги, и спина.
Солнце начало крениться к закату… Компания, взобравшись на очередную сопку, остановились. Рыжий повалился в снег, сдернув понягу. Прочие последовали его примеру. Все люди, все не железные!
Впереди расстилалась равнина, покрытая следами дыхания Адаха. Застывший камень, что лился из недр острова, растекся по глубокой долине широким полем, погребя под собою землю, деревья, несколько ручейков…
— Плохое место! — произнес шаман, чуть отдышавшись — парню пробежка давалась еще труднее, чем Рыжему. — Очень плохое…
Но по легкому снегу тянулись две цепочки следов. Туда и обратно. Высокие склоны защищали от ветра, а не остывший еще камень делал снег влажным.
Рыжий внимательно посмотрел на паренька. Плюнул ему под ноги.
— Говорили, шаман у вас сильный. Хуйня у вас, из-под коня, а не шаман! Место ему плохое! Тьфу!
— Сам ты… куня! — огрызнулся малолетний служитель культа, сжал в ладони горсть амулетов и первым шагнул на лавовое поле. Пошел быстро, почти побежал, распевая странную песню:
Следом, с трудом поднявшись, побрел, на ходу ухмыляясь (надо же, в песни попал!) Рыжий. За ними и остальные унаки.
Компания растянулась цепочкой. С быстрого шага, почти бега, вскоре перешли на обычный ритм. Никто на них не кидался, огнем не плевался, сверху не падал. Проклятие плохого места если и было, то не действовало — кровью никто не харькал, волосы не вылезали… Может, потом и пожалеют. Но потом! Сейчас куда важнее следы!
Протянувшись по долине, уткнулись в склон. Поднялись по нему, перешли на высокую и крутую гряду. Силен дух, однако! С двумя девками на горбу, да по таким местам скакать! Вниз посмотришь, сердце в пятки проваливается. Видать, девки сильно духу нужны! Не может дух без них…
Рыжий ощутил затылком что-то, а что и понять не успел. Дернулся в сторону, проскользил по склону, уцепился за какой-то куст. Поняга чуть не потащила вниз. Мимо него, неловко кувыркаясь, и размахивая руками и ногами, прокатился тот унак, который сверкал глазами и гудел сломанным носом.
Кайтул подал с тропы копье. Рыжий уцепился за древко, взобрался обратно.
— Чего это он? — махнул запыхавшийся арбалетчик в сторону тела, лежащего у подножья.
— Тебя убить хотел, — пожал плечами унак.
— Нашел время, мудила!
— Ну да. Сделаем дело, вернулись в деревню, вызывай… А то со спины бил, да еще сам убился. Глупый!
— За что он? За нос обиделся?
— Ты его брата убил. Тогда, на байдаре темер-нюча.
— Вот это повод, — искренне изумился Рыжий, — пусть бы моего брата убил, я-то тут причем?
— Вот и духи решили, что сам дурак. Видел, как катился? Все сломал…
Унаки пошли дальше. Дурак умер, что зря время на него терять?
Тропа, что шла у края гривы, резко нырнула. Компания замедлила шаг — не хватало еще свалиться, да переломать ноги. Отсюда толком и не вытащить! Вроде умный, а будешь как дурак лететь. И тоже убьешься.
Потянуло тяжелым духом застарелой падали…
— Иркуйемом пахнет, — с видом знатока произнес шаман. Парень вытащил новый амулет и теперь, на каждый шаг, тер высушенную кольцом красно-черную змейку — занесло же беднягу, за тысячи лиг от теплого дома, в снега, грязь и прочие дожди!
Следы свернули в очередной раз, уперлись в широкую, натоптанную тропу.
— О, а вот и дом его, — ткнул пальцем Кайтул.
Перекосившийся то-рыф, с облетевшей обсыпкой. Повсюду кости, иной мусор… Рядом сушилка, на которой болтается несколько пластов рыбы и мяса…
Унаки и Рыжий сбросили поняги одной кучей. Залегли за кустами, упав на снег.
— Странный какой-то дух, — неуверенно произнес шаман, все так же терзая змейку.
— Неубедительный, ага, — согласился Рыжий. — Кайтул, дай мое! Идти больше не время. Убивать время.