Страница 60 из 89
— А мы… — Суи на миг задумался, подбирая слова и помня, что у него за спиной достаточно внимательных ушей, — а мы — судьи твои, и палачи. Ибо я — Бертран ди Суи, родом из Суры. Помнишь такую деревню? А я ее помню хорошо. И я последний, кто ее помнит!
Некоторые люди от страха идут пятнами, некоторые — краснеют. Большая часть — бледнеет. К последней относился и епископ. Он сразу, в один момент как мелом обсыпался, став похожим на свежего покойника. А потом таковым и стал. Ибо если хорошенько рубануть топором, а затем повторить, помрет любой. Хоть крестьянин, хоть наемник, хоть хилиарх.
Хилиарх повалился на мертвого кучера, заливая его кровью. Суи постоял немного. Оскалился, решив, что все же чего-то не хватает для полноты картины. Могучая струя обдала свежеубиенного.
— И зачем? — тихо спросил со спины Дудочник.
— Это самое малое из того, что он заслужил. Скотине и смерть скотская, — не оборачиваясь, ответил Бертран, и, подтянув штаны, отрывисто приказал: — Тела в канаву. Воз в реку. Да побыстрее.
Наклонившись, он вытер топор о роскошное одеяние мертвеца, сунул оружие в ременную петлю.
— Все же… — Дудочник не стал продолжать мысль — очень уж выразительной была спина командира и капли, падающие с топора. Вместо этого он сказал. — Одежка дорогая. И в крови теперь. Не продать.
— Я к священникам не очень, — снизошел до пояснения Бертран. — А халатец только на тряпки, приметный больно.
В первый миг, открыв глаза, он не сообразил, что происходит. В пещере, судя по звукам, дрались. И кого-то уже убили. Притом, не насмерть — очень уж громко и протяжно вопил.
— Что за нахер⁈ — тихонько ругнулся Суи. Не трогая огниво с кресалом — пока настучишь искру, пока запалишь светильник… На ощупь натянул штаны, накинул хубон с оторванным рукавом — все никак не пришить, вечно какие-то заботы! Ухватив топор, осторожно приоткрыл дверь. В лицо плеснуло горячим и липким, как подогретый на очаге супчик.
Бертран отшатнулся, захлопнул дверь. В стену кто-то грянулся изо всех сил, сполз, шурша одежкой.
Нет, на драку перепившихся соратников никак не похоже! Те сначала долго предъявляли бы другу другу, поорали, непременно разбудив командира. Да и доброхоты тихонько бы просочились, дабы осведомить.
Кто-то на пещеру напал! Кто⁈ Размышлять, перебирая, не время! Пока додумаешься — сам упадешь с перехваченным горлом. Бертран заметался по комнатушке, матерясь и думая, что все дерьмо происходит, когда он спит. Только голову на подушку, тут же мудозвоны что-нибудь учудят! Но делать то, что теперь? Выскакивать в коридор опасно — непонятно, что там происходит. Оставаться здесь — тоже хрень полная. Неведомых убийц тонкие доски не остановят. Они и комаров-то не особо задерживают.
В дверь стукнули, уже кулаком или железкой, уверенно, сильно. И тут же, не дожидаясь ответа, заорали под аккомпанемент гнусного хохота:
- Выходи, подлый трус!
И сразу же одна из досок лопнула под крепким ударом, в пробоине мелькнул топор, причем отнюдь не лесорубный, а какая-то жуткая хрень с крюком и шипами, похоже двуручная. Последовал новый удар, вынесший еще пару досок. В комнате стало светлее.
Бертран шагнул в сторону, прижался к стене у двери. С третьим ударом она с грохотом упала на пол. Следом влетел солдат, в хорошей, длинной — по колено — кольчуге под перемазанной накидкой-коттой. Заозирался, пытаясь высмотреть что-то в темноте. Ну и дурак самоуверенный, кто же со свету да в потьму бежит, вылупив зенки? Обух с хрустом проломил вражеский затылок, и в лицо Бертрану снова плеснуло. Солдат рухнул на переломанные доски. В комнату сунулся еще один — Суи, завопив что-то непонятное, врезал гостю по лицу. Топор застрял в кости. Солдат повалился на спину. Оружие дернуло — от неожиданности, Бертран не удержал скользкое от крови и мозгов топорище.
Не тратя время, Суи подхватил топор второго убитого. Тот, словно бы вышел из одной мастерской с его собственным — такое же топорище, такая же развесовка. Боженька-то милостив, одной рукой забирает, зато другой — наоборот.
— Махнул не глядя, — прошептал Бертран и выглянул наружу. Никого, кроме двух мертвецов. Один — Эсфер, зажимающий распоротое брюхо — сквозь пальцы сочилась кровь и кишки. И неизвестный, с разрубленным лицом. Тоже в кольчуге и грязной котте, на которую налипли хвоинки. Рядом тихо шипел факел, плюясь искрами. Драка переместилась дальше, оставив за собой покойников. В ушах гудело так, что Суи не мог толком расслышать, что происходит.
Вернувшись в каморку, Бертран уперся ногой в грудь покойнику и с хеканьем выдернул из пробитого черепа свой топор. Покрутил трофейный — ну точно, близнецы-братья!
— И куда тебя? С другой стороны, два топора лучше, чем один!
Сунув чужой в ременную петлю, Суи подобрал факел и, размахнувшись, швырнул его за угол, где слышалась возня. Там словно бы трахались. Но незваные гости вломились в пещеру, явно не для того, чтобы всех их выебать. Поэтому, куда вероятнее, что там кого-то то ли душили, то ли выдавливали глаз. А может, откручивали уши — когда у людей есть время и вдохновение, люди способны на всякие придумки!
Заскочив вслед за факелом, Бертран увидел, как по полу катается Быстрый — в неверном свете мелькал дурацкий затылок, в обнимку с очередным окольчуженным. Пытаются друг дружку задушить.
— Анри, я не вовремя? — у Бертрана вошло в привычку изрекать красивые слова на потеху несуществующей публике.
— Иди нахер! — прошипел полузадушенный соратник.
Окольчуженный попытался было подскочить, но обух топора снова оказался крепче костей головы.
Анри снова завозился, пытаясь выбраться из-под убитого. Бертран потянул мертвеца за ногу, помог, думая — уже трое супостатов разодеты господскими дружинниками. Одежда грязная, но хорошая. Доспехи у всех. Оружие достойное, не мечи, конечно, однако и топор больших денег стоит. И пришли явно не просто так. Компания крепко нарвалась…
— Бля! — выдохнул Быстрый словно в такт мыслям Бертрана, поднимаясь на ноги. Закашлялся, схватил себя за горло — похоже, что крепкие вражеские пальцы повредили хрящи глотки.
— Бегом отсюда! — заорал со спины знакомый голос.
Бертран обернулся, увидев Дудочника. С мечом (!), весь в крови. И в одних чулках, драных, как у городского пижона в самых живописных и оригинальных местах. Длинная глубокая царапина тянулась через живот до самого хера.