Плохие люди

Громко матеря глупцов, которые не умеют пить и держать ужин при себе, Бертран начал закидывать гадкие лужи, ковыряя заступом вытоптанную землю. Получалось не особо, и продолжал он исключительно из вредности, мстя неразумному телу — вот почему позволяло рукам хвататься за кувшины и бутылки⁈ Почему рот жадно распахивало⁈ Вот и страдай теперь!

Наконец, когда самые явные следы разврата (хоть без порока обошлось, слава Панктократору, жопотраха ни единого не завелось!), были засыпаны, убраны или хотя бы оттащены подальше. С глаз долой, уже проще, хоть мухи отлетят. А лесной мелочи тоже питаться надо!

Давние страхи о том, что среди ночи явится горный медведь, привлеченный запахом помойки, давно улетучились — ни единого когтистого следочка в округе.

За трудами время пролетело незаметно. Еще немного, и придут сумерки. Бертран даже проголодался. От колбасы воротило, пришлось заваривать жидкий супчик. Похлебав, Суи принялся за посуду — дюжина без одного, гадила, как целая свора свиней. Жуть просто. Нет, надо обязательно бабу заводить. А лучше трех. И чтобы голяком ходили. Только надо баб помоложе, да покрасившее найтить! А то будет ходить, сиськами пол протирать…

От приятных мыслей отвлек шум. Кто-то шел по тропе. Медленно, неуверенно — совсем не похоже на радостную компанию, возвернувшуюся с бобриного промысла.

А может, враги⁈ Или прежние хозяева⁈ От волнения остатки похмелья как дождем смыло. Бертран метнулся за топором, по пути сообразив, что прежние-то хозяева, дорогу знают отлично, и вряд ли бы их всерьез напугали нехитрые и несмешные шутки Дудочника и Фэйри, кое-где расставленные на тропе — наследство в пещере осталось богатое. Тогда кто⁈

Оказалось, свои. Часть из них. У бобра оказались очень уж острые зубы и тяжелый хвост.

С неделю назад, в проклятый город Таилис ехал отряд. Точнее, отрядец, а то и отрядик. Два слуги, чисто, но бедно одетых, тряслись на мулах. Затем небольшой возок с сонным возницею. Впереди, чуть ли не в обнимку с конской шеей, дворянин на буланой лошадке. Толстый, седой, в старомодной, многократно чиненой кирасе поверх стеганки, которой, судя по виду, не в одном кабаке полы отмывали. Кольчужные рукава висели драным полотном, на которое даже честному грабителю смотреть больно. В общем, сплошное умаление воинского сословия, а не кавалер. Но с двумя мечами. Один, как положено, на поясе. Второй же, длинный, что твоя пика, и граненый, как парусная игла — у седла. А даже один меч это, господа хорошие, столько денежек… Да черт его знает, на самом деле, сравнивать господам разбойникам было просто не с чем! Настоящего стального рыцарского меча ни один из них в руках сроду не держал и тем более, не покупал-продавал. Одно было ясно — ДОРОГО! Добыча стоила того, чтобы с ней малость повозиться.

Ехал отрядец медленно, считай, шагом. И знающие каждый кустик наблюдатели, на петляющей дохлой змеей дороге, его не раз обогнали, стараясь запомнить все как можно лучше…

— Почему мне не рассказали? — хмуро спросил Бертран.

— Так таких за день — полдюжины, — вжал голову в плечи Анри.

…Вволю рассмотрев и поудивлявшись странному мечу, наблюдатели заметили главное — старый рыцарь не болен, как они сперва подумали, а в хламину пьян. И склонен к продолжению. Ибо бутылки, что в изобилии украшали его путь, принять за склянки с микстурою было сложно.

— Да и песни он орал, белки с елок падали, — дополнил Эсфер — откуда он в компании взялся, Бертран уже не помнил. Видать, самозародился из грязи, как те мыши.

— Песни, значит, орал, — кивнул Суи, — бутылки разбрасывал…

— Я их все собрал, — шмыгнул свернутым на сторону носом Латки, — какие нашел.

— Хоть кто-то думает о нашем благосостоянии, — искривил губы в подобии улыбки Бертран, — хоть кто-то молодец. Обязательно сдадим в городе. И купим тебе молока.

Латки сперва просиял, а сообразив, мигом потух и спрятался за Дудочником.

Этим же утром, сидящий на Орлиной сосне дозорный, увидел знакомый караван. Вот только возчик теперь зевал не на возке, а на здоровенной телеге, укрытой туго натянутой парусиной — ни складочки. А так, все тоже самое — и пьяница-толстяк, и пара слуг в обносках…

— Мы и решили, что надо потрогать бобра за хвост, — развел руками Дудочник.

— Кто «мы»?

Легко выдержав колючий взгляд Бертрана (учиться еще и учиться!), Дудочник снова развел руками, на этот раз — обхватив поляну целиком. — Мы все и решили. Все вместе.

Суи молча кивнул, с трудом задавив тяжелый вздох. Понятно, что «все вместе» — это вряд ли. Но допытываться до того, кто первым сказал «ну что?» рискованно. Командир может и поменяться. К примеру, тот же Быстрый. Дудочник — вряд ли, ему такой груз не нужен, он-то совсем не дурень. В отличие от Бертрана.

— А потом, вы все вместе, кааак кинулись на тот обоз, да?

— Да.

Суи злобно посмотрел на уполовиненное воинство.

— Ну… это… — забормотал Анри. — Он, падла такая, быстрый оказался… В жисть я такого не видел. Вроде пузо как у монаха, рожа от бухла аж синяя, но крутится в седле, как черт на веревочке. И конь у него кусается, будто гиена, да копытами долбит, во все стороны, как бешеный.

Бертран начал считать вернувшихся, загибая пальцы. На второй ладони остались торчать три пальца.

— Верни, Судак-В-Разнос и Мыло.

— Мылу он полбашки снес, как бритвой почикал! Раз, и только покатилось! — плачуще протянул Латки, потерявший приятеля — с Мылом они были одногодками.

— Верни он развалил почти пополам — меч в жопной кости застрял.

— А Судак?

— Мы уже убегали, так он второй свой меч кинул. Ну чисто как сулицу!

— И?

— Судака к дереву приколотило. Как гвоздем. И… это…

— Чего? — спросил Бертран, отчаянно желая кого-нибудь убить прямо сейчас. — Что еще?

— Слова хулительные в спину кричал. Что его, ну бобра то есть, даже Туйе-Живодер нагнуть и ограбить не смог. Еще пидорасами называл и нищебродами. Что позорим честное звание лесных разбойников. И смотреть на нас ему огорчительно и стыдно. Вот.

Бертран молчал, поглаживая холодную сталь топора. Топор намекал, что хорошо бы тоже пару голов снести. Чтобы раз, и покатились. Но Суи давно понял, что советы привычных убивать далеко не всегда хороши. Куда чаще — наоборот.