Страница 8 из 19
— Сперва нас стерегли солдаты тирана, а после его смерти — люди приарха.
— И на каких условиях вам обещают свободу?
Теперь отец не рискнул вмешаться, а Стэтхем смотрел в упор на Лауру, так что ей пришлось ответить честно:
— Его преосвященство хочет, чтобы я вышла за лорда Альберта.
— Дрянь, — бросил генерал. — Подлый ход.
— Теперь вы видите, милорд, как играет Галлард, — покачал головой отец. — Он использует приемы, недостойные агатовского рода. Светлая Праматерь плачет, видя злодейства своего внука.
Лаура знала: отец, как и Джереми, не верит в святость Агаты. По мнению отца, Вильгельм Великий был простым завоевателем, Янмэй — его министром пропаганды, а Агата — придворной интриганкой. Но для генерала слова «агатовский род» значили многое.
— Прискорбное бесчестие, — процедил Стэтхем.
— Не забывайте, милорд, что в жилах моих детей также течет кровь Агаты. Недопустимо, чтобы агатовец издевался над детьми своего же рода.
— Этому нужно положить край, — согласился генерал.
— Благодарю вас! Мы всей душою уповали на то, что лорд Эрвин защитит свою невесту.
Стэтхем медленно повернулся к лорду Финли.
— Вы заблуждаетесь, Фарвей. Надежда прислала четыре роты штурмовать дворец. Лорд Эрвин своими руками убил некоторых из этих солдат. Полагаете, брачный договор сохранил силу?
Отец ответил без смущения:
— Милорд, прошу заметить, мы клялись поддерживать лорда Эрвина в мирное время. Он не предупреждал, что поднимет мятеж против Короны.
— Вы прочили леди Лауру ему в невесты. Если бы брак состоялся, лорд Эрвин, как человек чести, во всем поддерживал бы супругу. Во всем без исключения. Того же ждал и от нее, а получил четыре роты под стенами дворца!
— Четыре роты, милорд, — ничто против такого великого воина, как лорд Эрвин. К тому же, это были не лучшие наши солдаты. Мы знали, что герцог легко справится с ними. Но вовсе не послать их не могли: Адриан держал в заложниках моих детей! Что бы сделали вы, милорд, если б вашим любимым чадам угрожала смерть⁈
— Мой первенец командует ротой в моем войске. Я ставлю эту роту на самый ответственный участок, а не самый безопасный. Вам следовало запереть врата Сердца Света и дать отпор тирану, а не впускать его без боя и позволять брать заложников.
— Но генерал…
— Довольно, лорд Финли. Брачному договору конец, как и нашему союзу. Я здесь, чтобы прекратить бесчинства Галларда, но не ради вас.
Отец замешкался, и Лаура почувствовала: сейчас ее время. Сильные мужчины любят девичью слабость.
— Генерал, позвольте мне сказать. Я — внучка Агаты, как и вы, и великий герцог Ориджин. Мне очень горько слышать от вас слова обиды. Я понимаю, ведь во мне течет та же кровь. Мы поступили малодушно, и вы имеете все причины расторгнуть помолвку… Но прошу милорд: не рвите хотя бы узы дружбы меж нашими Домами! Дайте нам шанс подняться в ваших глазах!
Отец едва сдержал довольную улыбку, и Лаура поняла, что попала в цель. Выслушав ее, северянин чуть заметно кивнул.
— Такие слова делают вам честь, юная леди. Скажи вы их месяц назад, все было бы иначе. Но сейчас лорд Эрвин одержал великую победу. Все ищут его дружбы, и предпочтение будет отдано тем, кто не запятнал себя. А вашему отцу нечего предложить в обмен на снисхождение моего лорда.
— Полагаю, есть что, — лукаво произнес отец.
Прежде, чем он продолжил, дверь с треском распахнулась и, предваряемый двумя рыцарями, в чайную вступил архиепископ Галлард. Следом за ним вошли еще четверо мечников, сверкая доспехами, окружили стол. Приарх уперся кулаками в столешницу и навис над северным генералом.
— Вы силою вторглись в мой замок! Я должен понять это как объявление войны?
Стэтхем даже бровью не повел. Лишь глянул искоса на ближайшего приархова воина, и тот предпочел отвести глаза.
— Для начала, милорд, — спросил Стэтхем Галларда, — вы понимаете, с кем говорите?
— Прекрасно понимаю. С генералом-убийцей, палачом спящих солдат.
— С равным успехом убиваю врагов Ориджина и днем, и ночью, чем горжусь. Но я принес послание не от лорда Эрвина, а от ее величества.
Он кивнул адъютанту, и тот подал Галларду письмо, опечатанное гербом пера и меча. Приарх ждал чуть ли не минуту, затем взял бумагу так брезгливо, будто чтение могло унизить его. Сломал печать, пробежал глазами по строкам.
— Это абсурд. Бред безумца.
— Перескажите содержание, милорд, — отчеканил Стэтхем. — Я должен знать, что вы верно его поняли.
Вместо ответа Галлард скомкал и швырнул письмо на стол.
— В таком случае, я повторю сам. Волею императрицы Минервы приарху Галларду Альмера приказано прервать террор в отношении вассальных лордов, избавить юного Альберта Альмера от содержания в плену под видом регентства и передать власть над герцогством в руки законной наследницы — леди Аланис Альмера.
Лаура не сдержала удивленного возгласа:
— Леди Аланис жива⁈
— Да, леди Лаура. Хотя приарх Галлард с графом Блэкмором приложили много усилий для ее убийства.
Галлард почернел от ярости.
— Эта бумага — подлая фальшивка! Ориджин водил рукой Минервы!
Стэтхем пожал плечами.
— Не скрою, милорд участвовал в составлении указа. Но если бы Минерва писала сама, для вас было бы только хуже. Вы силою бросили ее в монастырь. Я вижу, держать детей в заложниках — ваша любимая тактика.
— Лорд Эрвин обещал мне союз. Лорд Эрвин клялся поддерживать меня. Север больше не считает нужным держать слово чести?
— Милорд обещал помочь вам сохранить титул приарха — и вы его сохраните. Милорд также избавит вас от суда за похищение наследницы престола и попытку убийства леди Аланис. Но не ждите, что милорд поможет вам узурпировать власть и жечь людей на кострах.
Приарх сел напротив генерала, выждал минуту, чтобы совладать с яростью. Заговорил тоном сухого льда:
— Коль речь зашла о суде, я изложу пару фактов. В один из последних дней осады два человека прибыли поездом из Фаунтерры в замок Бэк, владения лорда Эрроубэка. Один из двух соответствует описаниям путевского наемника, который осенью помогал моей племяннице. Через день после его визита в замок Бэк поезд владыки Адриана рухнул в реку на расстоянии мили от упомянутого замка. Если Минерва хочет устроить судилище, пускай начнет с допроса Эрроубэка и этого путевца.
Стэтхем погладил мизинцем рукоять меча, лежащего на столе. Ласково, с нежностью.