Страница 21 из 26
До скрипа на зубах понятный, логичный ответ. Ненависть порождает лишь ненависть, любая агрессия кого-то заставит защищать себя, свой дом и семью. Но даже зная, что среди бродяг далеко не все ведомые жаждой жить звери, Джей никогда не думал увидеть в ком-то из них себя самого.
«Ты такой же, как я» – было сказано тому человеку, но каждый раз за этими словами встает все больше и больше. Ответов. Вопросов.
Еще много лет назад Джей решил, что мир для него больше никогда не перевернется. Слишком многое видел и слишком многое сумел пережить. А теперь вот, пожалуйста, когда за спиной сотни смертей и десятки несуразных перерождений, мир вновь предстал перед глазами другим. И волей-неволей вернулся вопрос, за который когда-то крепко досталось от Дэрри:
«А прав ли был человек, когда сбежал от встречи с Пустошью?»
Люди спрятались под куполами, испугались пустынки, возненавидели столь похожих и не похожих на них бродяг, а в итоге…
– Джей, чтоб тебя!
В этот раз прилетело между лопаток.
От души так. Хотя Хаук не мог и представить, о чем сейчас думал его учитель. Руль невольно дернулся. Зато и ответ вышел наглядным:
– Понравилось летать?! – в этот раз не подействовало. За спиной только фыркнули:
– Зато ты вспомнил, что я есть! Сам сказал – вопросы потом. «Потом» наступило. И у меня много вопросов!
– Не сомневаюсь, – процедил Джей. Спина, как назло, начала саднить. – Жди остановки.
– Да мы уже квадрат проехали! Весь! На такой-то скорости.
– Зарываешься, Хаук.
Повторять Джей не любил, и это его ученик усвоил. Потому недовольный голос за спиной смолк. Сменился обиженным, давящим молчанием, от которого почему-то хотелось смеяться. Интересно, долго Хаук пытался докричаться? Джей ушел в себя так глубоко, что многие звуки вокруг стали фоном. Даже слова и вопросы ученика.
Степь ложилась под антиграв темным серым маревом с редким вкраплением цветных бликов. У Джея были запасные маршруты, и сейчас он старался как можно быстрее добраться до самого дальнего. Если чутье не обмануло – а оно обмануть не могло, – тот мужик и его дочь ушли куда-то под землю. То есть внизу, под холмами, есть система пещер, которая рано или поздно вывела бы к поселению или стоянке. А то и не одной.
Ведь снаряжения у них – необходимый минимум. У девочки его не было вовсе. Значит, отходили недалеко и попадаться «внешним» в их планы точно не входило. Ох и придется этому двухметровому папаше еще объяснять ребенку, почему не надо лезть к «другим» людям.
Самому Джею тоже придется. Долго и сложно.
Тем временем недовольное молчание перестало давить на плечи. Хватка Хаука ослабла. Сам он задремал: неудобно скрючился, уткнувшись лбом в спину. Джей чуть сбросил скорость, сделал ход летучки мягче, плавней. Этот участок сложно назвать безопасным, но зато огромное поле было лишено всяких зарослей. Даже мелкие кусты – и те не смогли пробраться дальше нескольких метров.
Когда-то равнину делила надвое река, над которой властвовала аномалия. Сейчас пропитанный пустынкой туман развеялся, русло пересохло. Вода скорее всего спустилась под землю и растеклась по совершенно иным путям. Но страх остался. Впитался в землю, выселив почти всех ее обитателей. С оставшимися встречаться совсем не хотелось. Днем. Мало кто из них любил ночь настолько, чтобы попытаться поймать шуструю «летучку» и в конец обнаглевших людей. Главное, не включать свет и не шуметь слишком сильно. Не останавливаться. Не стрелять.
Последнее удавалось плохо. Местные растения отличались на редкость дурным нравом, бессонницей и просто феноменальной чуткостью. Активное ядро «летучки» будило их. В корпус то и дело пытались вцепиться хищные шипастые стебли, но чаще опаздывали и хватали лишь воздух. На падальщиков эти милые растения не походили совсем. Джей чуял питающее их ядро – одно на всю огромную систему – и понимал, что перед ним самый обычный болотный цепач. В трясине эти бродячие полуводоросли охотились на насекомых и прочую мелочь. Здесь, судя по размерам, – на птиц или забредших по глупости зверьков. Но высушенная земля степи вовсе не болотная жижа. По ней не поплаваешь и не побродишь в поисках места для засады. Да и спрятаться намного сложнее. Так что вечно голодный кустик обменял бродячую жизнь на размеры и форму.
Судя по всему, теперь процветал.
Очередной вираж вырвал Хаука из когтей дремы. «Летучка» вильнула так, что пальцы сами вцепились в куртку Джея. Мимолетное ощущение полета смыло сон. Глаза справились с окружающим полумраком, и вскоре растерянность сменилась любопытством. Даже восторгом.
Вокруг царил безмолвный простор, уходящий в бесконечный мрак ночи. В темноте мир всегда кажется недоступней и больше. Пелена сумерек прячет в себе многое. Привычное становится незнакомым. Видимое – тайным, скрытым от глаз. Живая тьма степи напоминала вязкий кисель, который то и дело вспарывали проворные тени каких-то щупалец… Сейчас многое хотелось отдать за то невероятное чувство единения с окружающим миром. Еще раз взлететь вместе с ветром, утонуть в шелесте травы, услышать биение каждого сердца вокруг.
Но оно не возвращалось.
В груди так и сидел комок горького счастья от встречи с чем-то новым, за которым старательно прятались усталость, обида и злость. Последние постепенно брали свое. В голове спорили за право первого множество вопросов, но Хаук запретил себе задавать их, пока учитель не объяснит прошедший бой. Джей при всей его прямоте слишком хорошо умел уходить от ответов, когда хотел этого.
Зато Хаук никогда не умел сдаваться. Не так просто. Топал против ветра, и чем сильнее становились порывы – тем наглей и напористей шаг. Попер по прямой и сейчас:
– Твое «потом» и мое «потом» в разных сторонах, я понял, – Хаук попытался звучать как можно недовольней и тверже, – но, знаешь ли…
– Раз проснулся, держись крепче, – не дал толком закончить учитель. – Я ускорюсь.
Пришлось замолчать. Ветер слился с холодом ночи и заставил натянуть капюшон. Каким-то чудом Хаук ухитрился пригреться даже так, на «летучке» и теперь прохладный воздух пускал по телу зябкую дрожь.
Раскрывать рот и вообще как-то двигаться расхотелось совсем. В такие моменты Хаук особенно радовался, что их связи хватало мысли:
– Если говорить, дорога будет короче.
– Мы почти на месте.
Хаук снова фыркнул и попытался поддеть:
– Неужто мой легендарный учитель сбегает от разговора?
Удивительно, но Джей промолчал. Только вырулил в сторону от очередного смазанного тьмой щупальца. Или корня. Хаук не стал надевать очки, позволив себе наслаждаться природой вот в таком, истинном виде.
– Нет, – наконец прозвучал ответ. – Но на ходу не дело.
– А по мне самое то.
Снова тишина и гул дороги. Щупалец полезло еще больше. На миг их высветила алая вспышка, и два самых настырных осыпались пеплом.
– Может, объяснишь хоть, какого хрена мы смахнулись с теми «внешними»?
Живое поле осталось за спиной. Как раз из-за облака выглянула луна, окрасив серебром мерзко шевелящиеся позади силуэты. «Летучка» плавно легла в новый вираж, забралась на стесанный с двух сторон каменный выступ и остановилась у чахлого деревца с мелкой фигурной листвой:
– Это клен, – Джей без предупреждения спрыгнул, вытянул под нос Хауку одну из веток и позволил рассмотреть лучше. – Где растет клен, не водится сильных тварей. Во всяком случае, постоянно. В степи эти деревца – неплохой способ найти место для ночлега. Что же до тех людей… Они бродяги.
– Редко заходят в город? – язвительно уточнил Хаук. Слово по-прежнему ничего не объясняло. Остальное он тоже запомнил, а сунутый под нос листок позже нарисует по памяти. Но сейчас было важно другое.
– Нет. Люди с уровнем заражения выше критического. Неизлечимые.
На язык попросилась очередная колкость, но Джей смотрел в глаза слишком серьезно. Хаук качнул головой: